Стражник нахмурился.
– Ну, не будут.
– Вот и я так думаю. Выходит, что великий…
Сплюнув на солому, тюремщик вновь загремел засовом. Так и тронуться недолго. За что же все-таки сидит здесь этот тип? Надо будет у центуриона спросить.
Но сделав пару шагов от двери, он начисто забыл обо всем: о своих тревогах, странном старике, желании поговорить с центурионом.
Впрочем, так же, как и вчера. И позавчера.
Между тем камера ярко осветилась, точно в нее внесли сразу дюжину факелов. Грязные вонючие лохмотья превратились в ослепительно белый балахон, солома обернулась низкой мягкой кушеткой. Забившиеся в угол крысы растаяли в воздухе, а замысловатому узору мозаичного пола позавидовал бы сам антронский халиф.
– Вот пристал, – недовольно пробурчал старик, – откуда взялся да за что сидишь. Не у тебя же на коленях сижу!
Если бы стражнику в этот момент пришло в голову вновь заглянуть в камеру, он обнаружил бы на месте истощенного и вечно голодного заключенного весьма энергичного старичка – сухощавого, однако явно не страдающего от недоедания – чьи глаза слегка щурились, привыкая к яркому свету.
– Нет, не то!
Исчезла аккуратно расчесанная седая борода, разгладились морщины, спина распрямилась так стремительно, что узник даже охнул. Теперь ему никто не дал бы больше семнадцати-восемнадцати.
Поднявшись с кушетки, он прошелся по камере, привыкая к своему новому телу. Потом раздраженно стукнул кулаком по стене:
– Да так я и часа здесь не высижу!
В конце концов загадочный узник остановился годах на тридцати-тридцати пяти. Пожалуй, в самый раз. И кости от сырости не ломит, и желания свернуть шею этому заносчивому индюку в латах вроде как не возникает.
Оглядев свое жилище, он нетерпеливо щелкнул пальцами. Огромный фолиант, переплетенный в кожу лорь'и, услужливо повис в воздухе и, мгновение помедлив, счел за лучшее раскрыться на нужном месте.
– Секунды покоя не дают. То завтрак, то ужин – поработать некогда!
Но узник лукавил. Он прекрасно успел изучить повадки своих тюремщиков и знал, что до завтрака его точно не побеспокоят. И то ладно, дела-то не ждут. Если уж он должен терять время в этой дыре, это еще не значит, что от него перестали зависеть судьбы обитателей Двэлла. И не только Двэлла. x x x
Паладин Ашшарат. Такой человек должен обладать немалой силой и властью над обстоятельствами. Если, конечно, он действительно паладин.
Подмигнув Бэх, Айвен поинтересовался:
– И давно вы служите Зеленой Деве?
– Я прошел Посвящение ей, когда мне было шестнадцать.
Чародей знал, что ни один медальон, посвященный истинному богу, не останется равнодушен, если творится святотатство. А попытка выдать себя за жреца считалась святотатством и по божественным, и по людским законам.
Бэх словно случайно коснулась медальона. Тигр под ее пальцами оставался абсолютно спокоен.
Поймав ее улыбку, Айвен заметно расслабился:
– Мы с благодарностью примем помощь вашей обители. Особенно если вы расскажете поподробнее, в чем она могла бы заключаться. Настоятель поделится с нами настоями лечебных трав? Или у вас есть святыни, которые способны придать силы жрецам и других богов?
Лентал пристально посмотрел на мага. В конце концов тот был вынужден отвести взгляд.
– Настоятель просил передать вам его благословение и ничего больше. Но не в нем дело. Моя богиня знает, куда и зачем вы идете.
В воздухе повисло неловкое молчание.
– И она сочла вашу миссию достаточно важной, чтобы направить меня сопровождать вас, – в конце концов, добавил паладин.
– Миссию? – переспросил Айвен.
– Если угодно, поход, – поправился Лентал. – Одним словом, я готов отправиться с вами в Лайгаш.
– Все не любят бедный-несчастный Лазоревый храм, – пробормотал Терри, – буквально все.
«Настоятель просил?» – удивилась про себя Бэх. Насколько она знала, все религиозные Ордена организованы примерно одинаково. Каждый жрец имеет Ранг, определяющий его силу и могущество. И какова бы ни была должность, все зависит именно от Ранга. Если настоятель о чем-то просит паладина, получается, что тот уж никак не ниже его по Рангу, а то и выше. Иначе это уже называется не «просить», а «приказывать».
Терри и сам не знал, насколько его слова были недалеки от истины. Тигр не посвящал Бэх в паладины: и она была еще слишком неопытна, и он не видел в этом нужды. И все же в последние дни он был с нею рядом куда чаще, чем раньше. И когда Бэх, прежде чем отправиться с друзьями в Лайгаш, просила его благословения, она почувствовала, что Тигр доволен.
И вот теперь Ашшарат. Между ней и Тигром не было открытого соперничества, однако это не значит, что он одобрит присоединение паладина к талиссе. С другой стороны, только Торрер свято верит, что способен и в одиночку справиться с любыми преградами. Куда он, кстати, запропастился?
Хлопнула дверь, и эльф появился на пороге. Он был необычно бледен.
– Он… убит … кинжал …
Все с удивлением воззрились на эльфа.
– Кто убит? Какой кинжал?
Взяв себя в руки, Торрер наконец сумел внятно произнести:
– Я говорил с пленником. Он убит. Кинжалом.
– За что? – резонно поинтересовался Макобер.
Но Лентал уже рванулся к двери. Остальные выскочили вслед за ним.
Увидев торчащую из груди Кадтриста рукоять кинжала, Бэх сразу поняла, что пленнику уже не поможет даже чудо.
– Хлебни-ка! – Айвен поднес к губам Торрера бурдюк с вином.
Сделав торопливый глоток, эльф затравленно огляделся по сторонам. Лес оставался все так же спокоен и молчалив, как и четверть часа назад.
– Он просто возник, из ниоткуда, ни с того, ни с сего, – Торреру было стыдно, что он не смог уберечь пленника, не почувствовал угрозы. – И Кадтрист был мертв, прежде чем мы оба успели осознать, что случилось.
– Ты стоял с ним рядом? – удивленно поднял голову Терри, разглядывавший следы на траве.
– Он хотел мне что-то сказать, – Торрер и сам понимал, как глупо выглядит его рассказ. – Что-то необыкновенно срочное и важное.
– И чего мы никогда уже не узнаем, – мрачно заметил Айвен. – Мэтт, посмотришь кинжал?
– Если позволите, – паладин преградил путь гному, – я бы не рекомендовал трогать такие вещи голыми руками.
– Сами с бородами, – буркнул Мэтт и покраснел, вспомнив, как он совсем недавно радостно ухватился за рукоять топора, совершенно не предвидя никакого подвоха. – Бэх, а ты не могла бы… как с тем, на стене…
– Думаешь, стоит?
Жрица на несколько секунд ушла в себя.
– Не получается, – удивленно прошептала она. – Лентал, а вы умеете общаться с мертвыми?
Паладин покачал головой:
– Иногда удавалось. Но сейчас это бесполезно.
Девушка не стала даже спрашивать, почему. Просто кивнула.
– Кадтрист говорил о двух чародеях, – напомнил Терри. – И каждый из них мог считать его предателем. Не похоже?
– Все бывает, – пожал плечами Айвен. – Но лично я сомневаюсь. Если кто-то из этих магов способен убивать на расстоянии, глупо ждать, пока Кадтрист все нам расскажет. Торрер, ты видел этот кинжал раньше?
Обернув руку полой плаща, эльф осторожно вынул кинжал из раны и внимательно осмотрел, держа на вытянутой руке, точно готовую укусить гадюку.
– Первый раз вижу. Мэтти?
– Сдвинься-ка сюда, поближе к свету, – гном наклонился над клинком. – Позор на мою голову, но я не знаю этого клейма!
Бэх давно не видела друга настолько ошарашенным.
– Чувствую себя недоучкой, – Мэтт рассеянно потеребил бороду. – Не наша работа. И не человеческая. Все, что пока могу сказать.
Торрер потеряно покрутил кинжал, явно не зная, что с ним делать дальше.
– Ладно, так уж и быть, давай я его к себе в заплечный мешок кину!
В любое другое время любезное предложение Макобера натолкнулось бы на решительный отказ: за каждый волшебный предмет эльф дрожал, как мать за дитя. Однако кинжал отдал с явным облегчением.
– Ну что, господа, вернемся в дом? – слова Лентала вызвали у Бэх неожиданное облегчение: она вдруг почувствовала, насколько неуютным был окружавший их лес, из которого только что пришла смерть.
