Некоторые итальянские газеты называли и другую сумму — 30 млрд., но в этом случае возникает вопрос: на какие цели была ассигнована столь крупная сумма?

Слабая надежда получить ответ на этот вопрос возникла, когда Пацьенца был из американской тюрьмы переправлен в Италию в сопровождении полицейских, с руками, надежно скованными легкими никелированными «браслетами». Надо признать, что и наручники он «носил» достаточно изящно, а вскорости его вообще от них освободили, и он, преследуемый в тюремных коридорах настырной журналистской братией, свысока бросал небрежные реплики направо и налево, изредка затягиваясь трубкой, табачный аромат которой, казалось, проникал даже на телевизионный экран. Кстати, за восемь лет работы в Италии я что-то не припомню случая, чтобы кого-нибудь из арестованных при перевозке в зал ли суда, на допрос ли к следователю освобождали от «браслетов». Помню, тогда еще подумалось о том, какие же мощные силы стоят за спиной этого хлыща, чаще всего появляющегося на экранах телевизоров в простой голубой рубашке, сшитой с дорогостоящей скромностью.

Едва вступив на итальянскую землю в качестве свидетеля по делу о крахе «Амброзиано», Пацьенца потребовал, чтобы ему в тюремную камеру была доставлена полевая кухня, поскольку, не доверяя никому, он был намерен готовить себе пищу сам. До этого, правда, дело не дошло, но что Пацьенца серьезно опасался за свою жизнь, — это факт. Еще сидя в американской тюрьме, Пацьенца не раз говорил: «Боюсь, что меня ждет такой же конец, как и Синдону». Беспокойство высказывал и его адвокат Э. Моррисон: «Я озабочен безопасностью моего клиента и сохранностью тех документов, что он с собой привез». Опасения, по-видимому, не беспочвенные, особенно если учесть, что в одном из телевизионных интервью Пацьенца недвусмысленно поделился желанием «отомстить друзьям, которые меня оставили, конечно, если они мне дадут на это время». Однако он не спешил с местью и ограничивался молчанием по наиболее интересным пунктам своей деятельности.

Вообще-то за Пацьенцой числится много грехов и выдано немало ордеров на его арест. Среди обвинений фигурирует широкий спектр противозаконных деяний, начиная от вымогательства и мошенничества до связи с мафией, от разглашения государственных секретов до банкротства, от шпионажа до создания в недрах секретных итальянских служб параллельной службы, так называемой «Супер С».

Сложность состояла в том, что среди всех этих обвинений американскими властями принято во внимание было лишь одно — крах «Банке Амброзиано». Поэтому официально Пацьенцу смогли допросить только по вопросам, касающимся этого события, а по остальным делам он иногда «под настроение» давал кое-какие показания, отказываясь от них буквально на следующий же день. Словом, вел себя как капризная разборчивая невеста, однако за всем этим крылся холодный и четкий расчет, а в уме этому сорокалетнему мужчине, предпочитающему личину «плейбоя», отказать никак нельзя. И дело, конечно, не в дипломе врача, который, правда, никогда не практиковал, и не в нескольких языках, которыми он свободно владеет. Здесь, по-видимому, тот случай, когда щедроты природных дарований употреблены их владельцем во вред другим людям, закону и морали. Впрочем, он вполне вписывается в картину злоупотреблений и нравов, царящих в итальянской элите, где переплелись интересы мафии, банкиров, секретных служб и обыкновенных проходимцев, ватиканской верхушки, масонов, политиков и генералов, Юридические и моральные нормы отступают под их давлением. О чем свидетельствует и то, что Пацьенца был освобожден из-под стражи. Не исключено, что услуги Пацьенцы могут кому-то еще понадобиться. В таком, случае этот проходимец, занимавшийся в часы досуга подводным плаванием, где он тоже достиг немалого мастерства, вновь нырнет в мутные воды политиканства, манипуляций и афер, без которых органически не может существовать общество, чья шкала ценностей начинается и кончается двумя идолами — властью и деньгами.

До самого последнего времени Ватиканский банк (ИОР) отрицал свои тесные связи с «Амброзиано». На самом деле это не так. И здесь снова возникает фигура Пацьенцы. Вот что он говорит: «Мне было поручено собрать сведения о Марцинкусе. Указание об этом я подучил от генерала Сантовито (глава секретной службы СИСМИ. — Г. З.), а к нему с такой просьбой обратился кардинал Казароли». Не будем комментировать участие в этом деле СИ СМИ, но любопытны нравы, царящие в Ватикане, если один из влиятельнейших кардиналов обращается с подобными просьбами к шпионскому ведомству. Это, как минимум, свидетельство острой борьбы за власть между Казароли и Марцинкусом.

«Мне удалось найти источник информации, — продолжает Пацьенца, — который рассказал о малоприглядных связях между Синдоной и Марцинкусом». Пачкой документов об этом располагал кардинал Ваньоцци, который намеревался использовать их против Марцинкуса. Сделать это помешала ему смерть. Затем документы попали, по словам Пацьенцы, в руки «алчных авантюристов». Как узнал об этом Р. Кальви, остается неизвестным, но он тоже был очень заинтересован в получении бумаг, компрометирующих Марцинкуса. Чтобы привлечь на свою сторону Пацьенцу, он предложил ему место в правлении «Амброзиано», но у того хватило предусмотрительности и «скромности». Пацьенца согласился лишь быть личным консультантом Кальви. Судя по всему, оплата была неплоха, если Пацьенца открыл двери крупных политических деятелей для родственников Кальви и сам проявил невероятную активность, особенно после того, как Кальви написал в записке: «Судебный процесс надо мною называется ИОР (Институт религиозных дел, т. е. Ватиканский банк. — Г. З.)», Совершенно не исключено и очень даже вероятно, что Пацьенца был слугой двух господ: с одной стороны, он делал все возможное, чтоб связи «Амброзиано» и ИОР не стали достоянием гласности, с другой, — прилагал усилия, чтобы освободить из тюрьмы главу «Амброзиано» Кальви. Похоже, что со свойственной ему ловкостью Пацьенце удалось добиться и той и другой цели. Иное дело, что ситуация у Р. Кальви была столь серьезной, что освобождение его из тюрьмы и возвращение к рулю «Банко Амброзиано» были лишь последней передышкой. Далее водопад несчастий обрушился на банкира Кальви. Из него он уже не сумел выбраться, хотя и предпринимал лихорадочные попытки. Корабль под названием «Банко Амброзиано» дал столь серьезную течь, что ему было суждено потонуть в пучине краха, а его капитану не осталось ничего другого, как с фальшивым паспортом и наклеенными усами бежать за пределы Италии, пользоваться гостеприимством девиц сомнительной репутации, услугами контрабандистов и уголовников, метаться из страны в страну и наконец найти последнее успокоение в Лондоне, под старым и мрачным мостом с вполне подходящим названием «Черные братья», где 18 июня 1982 года был обнаружен труп Кальви с веревкой на шее.

До сих пор идут споры: было это убийство или самоубийство. Кому-то хочется убедить общественность, что речь идет о банальном самоубийстве разорившегося банкира, хотя многие факты говорят о хорошо спланированном и хладнокровно осуществленном преступлении. Специалисты утверждают, что оранжевая веревка со скользящей петлей была наброшена на шею Кальви сзади и затянута — способ убийства, весьма распространенный в среде итальянской мафии. Тело задушенного Кальви было подвешено за перекладину моста и опущено в воду. В карманах Кальви обнаружено несколько кирпичей общим весом около семи килограммов. С таким грузом Кальви попросту не смог бы добраться до места, где было обнаружено его тело. Не будем далее вдаваться в криминалистические тонкости. Зададимся лишь вопросом: каким мог быть мотив убийства? Здесь мы сразу натыкаемся на прелюбопытнейшие факты.

Деньги убийц не интересовали. Довольно значительная сумма осталась нетронутой в карманах пиджака. Зато исчез черный портфель, с которым Кальви никогда не расставался. Его дочь Анна рассказывает, что отец при посторонних вообще его никогда не раскрывал и в нем не было ничего, кроме бумаг. Особенно отец дорожил двумя весьма толстыми записными книжками. Представление о том, какие секреты там содержались, может дать одна страничка, случайно оброненная возле трупа. Ее порядковый номер 47, а на ней имена и фамилии, начинающиеся с буквы «F», всего шестой буквы латинского алфавита. Сколько же вообще было страниц в этих записных книжках? Остается лишь гадать, но, несомненно, их было очень много. Приведем несколько имен, записанных на найденной страничке: Марио Феррари, друг Кальви и заведующий экономико-финансовым отделом демохристианской партии; Альберто Феррари, директор «Банко нацьонале дель лаворо», масон из ложи «П-2» (членский билет № 1625); Руджеро Фурраро, директор одной из страховых компаний и масон из «П-2» (билет № 1609) и т. п.