– Нет! – возмутился Питер Лорд.

Печально покачав головой, Эркюль Пуаро проговорил:

– Есть ли у Элинор Карлайл какие-либо родственники? Сестры, братья? Отец или мать?

– Никого. Она сирота… одна на всем белом свете…

– Звучит очень трогательно. Балмер, я думаю, постарается хорошенько обыграть этот факт. Ну и кто же тогда унаследует ее деньги, если она умрет?

– Не знаю. Как-то не думал.

– О таких вещах всегда следует думать, – укоризненно сказал Пуаро. – Написала ли она, например, завещание?

Питер Лорд вспыхнул, потом неуверенно сказал:

– Я… я не знаю.

Эркюль Пуаро поднял глаза к потолку, соединив кончики пальцев:

– Было бы очень хорошо, если бы вы рассказали мне все.

– Рассказать вам… о чем?

– Обо всем, что держите в своей голове… как бы это ни дискредитировало Элинор Карлайл.

– Но откуда вы знаете, что я…

– Да-да, я знаю. Есть нечто… какой-то эпизод, который вы пытаетесь скрыть. Но лучше бы вам выложить все без утайки. Иначе я могу вообразить нечто более худшее, чем то, что произошло в действительности!

– Да нет, это сущий пустяк…

– Ну что ж, пусть даже и пустяк. Но я хотел бы услышать, в чем он заключается.

Питер Лорд неохотно рассказал о том, как Элинор заглянула в окно к сестре Хопкинс и расхохоталась. Пуаро задумчиво проговорил:

– Итак, она сказала: «Так ты составляешь завещание, Мэри? Это смешно, это очень смешно». И вам стало ясно, что было у нее на уме… Возможно, она подумала, что Мэри Джерард недолго осталось жить…

– Это мои предположения. Но я ничего не знаю, – сказал Питер Лорд.

– Нет, это не просто предположения… – заметил Пуаро.

Эркюль Пуаро сидел в коттедже сестры Хопкинс.

Его сюда привел доктор Лорд, представил хозяйке и, повинуясь взгляду Пуаро, оставил их наедине.

Сестра Хопкинс, поначалу поглядывавшая с недоверием – ведь иностранец! – быстро стала оттаивать.

С несколько мрачным удовольствием она изрекла:

– Да, ужасный случай. Страшнее и не припомню. Мэри была такой красавицей! Могла бы в кино сниматься! А уж какая скромная, спокойная, совсем не задавалась, хотя могла бы – ведь ей оказывали такое внимание!

– Вы имеете в виду внимание, которое ей уделяла миссис Уэлман?

– Да-да. Старая леди была ужасно привязана к ней, правда, необыкновенно привязана.

– Странно, не так ли? – пробормотал Пуаро.

– Как сказать. Может, совсем и не странно. Я имею в виду… – Сестра Хопкинс закусила губу и почему-то смутилась. – Я имею в виду, Мэри очень располагала к себе людей: милый, нежный голос, приятные манеры. Старики вообще любят видеть рядом с собой молодые лица.

– Мисс Карлайл ведь навещала время от времени свою тетю? – поинтересовался Пуаро.

– Мисс Карлайл приезжала, когда ей было удобно, – резко ответила сестра Хопкинс.

– Вы не любите мисс Карлайл, – тихо проговорил Пуаро.

– Еще не хватало! – взорвалась сестра Хопкинс. – Отравительница! Бессердечная отравительница!

– О, я вижу, вы уже сделали свои выводы.

– О чем это вы? Какие я сделала выводы? – насторожилась Хопкинс.

– А вы уверены, что это именно она дала Мэри Джерард морфин?

– А кто же еще? Уж не считаете ли вы, что это сделала я?

– Ни в коем случае. Но ведь и вина мисс Карлайл еще не доказана.

– Да точно она, не сомневайтесь, – с холодной уверенностью возразила сестра Хопкинс. – Это было написано на ее лице. Она вообще как-то странно себя вела. Увела меня наверх в свою комнату и долго морочила голову всякими разговорами – явно старалась потянуть время. А потом, когда я увидела, что Мэри почти уж и не дышит, я сразу ей в лицо посмотрела и все поняла!

– Да, получается, что вроде бы больше некому, – задумчиво произнес Эркюль Пуаро. – Если, разумеется, это не она сама.

– Что значит «она сама»? Вы хотите сказать, что Мэри покончила жизнь самоубийством? Сроду не слыхивала подобной чепухи!

– Напрасно вы так категоричны, – возразил Пуаро. – Сердце юной девушки так ранимо, так нежно. – Он помолчал, что-то обдумывая. – Полагаю, это вполне допустимое предположение. Ведь она могла незаметно от вас положить что-нибудь себе в чай?

– То есть себе в чашку, вы это имеете в виду?

– Да. Вы же не наблюдали за ней непрерывно.

– Я не следила за ней, нет. Думаю, она могла… Но все это чушь! Чего ради она бы захотела сотворить такое?

Эркюль Пуаро покачал головой в своей обычной манере.

– Сердце молодой девушки… Я уже говорил… так ранимо… Несчастная любовь, быть может…

Сестра Хопкинс хмыкнула.

– Девушки не убивают себя из-за любовных историй – по крайней мере, пока не окажутся в интересном положении. Но Мэри была не из таких! За это я ручаюсь! – Она бросила на Пуаро воинственный взгляд.

– И она не была влюблена?

– Ее не занимали все эти глупости. Она была увлечена своей работой и радовалась жизни.

– Но у нее же наверняка были поклонники, раз она была так привлекательна.

– Она была не из тех гулен, у которых на уме одни танцульки да мужчины. Она была скромной девушкой! – заявила сестра Хопкинс.

– Но были же в деревне молодые люди, которые ею восхищались.

– Да, конечно. Например, Тэд Бигланд.

Пуаро начал вытягивать из нее различные подробности, относящиеся к Тэду Бигланду.

– Он был по уши влюблен в Мэри, – сказала сестра Хопкинс. – Но он же мизинца ее не стоил! Я так ей об этом и сказала.

– Он, наверное, здорово разозлился, когда она не захотела с ним встречаться?

– Да, он был очень огорчен, – согласилась сестра Хопкинс, – и считал, что это из-за меня.

– То есть винил вас?

– Ну да, так и говорил. А уж кому как не мне, было дать ей дельный совет. Я все-таки кое-что знаю о жизни. Я не хотела, чтобы девушка растрачивала свою молодость впустую.

Пуаро мягко спросил:

– Что побуждало вас принимать столь большое участие в ее судьбе?

– Ну, я не знаю… – Сестра Хопкинс смущенно умолкла, словно вдруг устыдилась. – В Мэри было что-то… ну… романтическое.

– В ней, может, и было, но не в ее жизни, – пробормотал Эркюль Пуаро. – Она ведь была дочерью привратника, не так ли?

– Да-да, конечно, – сказала сестра Хопкинс. – Хотя на самом-то деле… – Сестра Хопкинс замялась, взглянула на Пуаро, сочувственно ей внимавшего. И вдруг в порыве доверия добавила: – Мэри вообще не была дочерью старого Джерарда. Он сам мне признался. Ее отцом был какой-то джентльмен.

– Понимаю… – тихо сказал Пуаро. – А ее мать?

Сестра Хопкинс замялась, прикусив губу, потом все-таки ответила:

– Ее мать была горничной старой миссис Уэлман. Она вышла замуж за Джерарда после рождения Мэри.

– Ну тогда вы правы – романтики хоть отбавляй… сплошная таинственность.

Сестра Хопкинс тут же просияла.

– Ведь правда? Это так интересно – знать о ком-либо то, что всем остальным неизвестно. Я сама совершенно случайно об этом узнала. По правде говоря, это все благодаря сестре О'Брайен, но это уже другая история. Но, как вы говорите, знать прошлое очень важно. Как много трагедий сокрыто от наших глаз! Сколько в мире бед и печалей!

Пуаро вздохнул и покачал головой.

– Но мне, наверное, не следовало говорить об этом, – вдруг встревожилась сестра Хопкинс. – Не хотелось бы, чтобы это стало кому-нибудь известно. В конце концов, это не имеет никакого отношения к делу. Для всех Мэри – дочь Джерарда, и пусть так оно и останется. Еще не хватало опорочить ее перед всем светом после смерти! Джерард женился на ее матери, вот и ладно.

– Но, быть может, вы знаете, кто был ее настоящим отцом? – тихо спросил Пуаро.

Сестра Хопкинс ответила неохотно:

– Ну, может, знаю, а может, и нет. Точнее сказать, я ничего не знаю. Я могу только догадываться. Как говорится, у старых грехов – длинные тени. Но я умею держать язык за зубами и не скажу больше ни слова!

Пуаро мудро отступил с завоеванных позиций и попытался атаковать собеседницу с другого фланга: