— Но большинство такими не являются, — тихо сказала женщина и с такой настойчивостью, что у Саммер пробежала дрожь по спине. Она почувствовала себя пойманной, и на этой досадной мысли сконфузилась. — И если их последняя маска падёт, — продолжила советник. — За ней не будет сострадания, никакой отваги, никакой любви.

Маска.

Саммер моргнула. Море на заднем плане вдруг осветилось и стало намного ярче, и по её спине и плечам пробежало что—то вроде электрического импульса. Теперь враждебность собаки была настолько осязаема, что можно было ухватиться за неё руками. Она встопорщила шерсть на загривке и в угрожающе позе отступила на несколько шагов назад. «Собака чувствует мою иную реальность», — подумала Саммер. – «Я должна быть осторожней». Она глубоко вздохнула и усилием воли прогнала назад все образы, всплывшие на поверхность.

— Что ж, ещё предстоит увидеть, кого я взяла на свою лодку, — задумчиво заключила женщина. — Ах да, есть ещё пара причин, почему я взяла тебя с собой: Во-первых, я безоговорочно доверяю Фаррину. Он думает, что ты — хороший переводчик, и в лагере, конечно, можно будет этим воспользоваться. Для списков продовольствия, палаток, для распоряжений солдатам из других стран. И, во-вторых, — она многозначительно повела бровями, — мне просто любопытно, почему моя собака не может тебя переносить.

— Мойра? — послышались шаги, и перед ними возник Фаррин. Он не улыбался, но едва их взгляды встретились, он незаметно подмигнул Саммер. Было приятно осознавать, что на лодке находится, хотя бы один её доброжелатель. — Я вижу, ты уже познакомилась с Таей, — сказал он советнику. — Она приехала из Белтера.

Мойра приподняла левый уголок рта в ироничной улыбке.

— Значит Тая. Ну, хорошо. Может ли она ездить верхом?

Саммер раздражённо покачала головой.

Мойра фыркнула и бросила на Фаррина насмешливый взгляд.

— Ну, тогда повеселись с ней.

— Так это и есть твой капитан, — прошептала Саммер, когда советник оказалась за пределами слышимости.

Фаррин кивнул.

— Правда, только Люкс называет её так, потому что она разговаривает с ней только в повелительном тоне. Они обе терпеть друг друга не могут.

— Почему это я не удивлена? И что это был за вопрос о лошадях?

Фаррин ухмыльнулся.

— Снова что-то, чего ты не знаешь? На Юге это давно уже стало легендой, но на самом деле, на Севере до сих пор обитают дикие табуны лошадей. В армии лорда Термеса имеются кавалерийские войска. И иногда в качестве транспорта мы используем животных.

Саммер попыталась представить себе кавалерию, но всё, что смогла вообразить — это картину, изображающую древнее сражение.

— Тогда получается, что лорд Термес воюет как воин из серого доисторического времени, — заметила она. — И после этого ты ещё утверждаешь, что вы не являетесь лесными дикарями? Разве вы ещё ничего не слышали о современных транспортных средствах? О поездах, например?

Фаррин никак не отреагировал на поддразнивание, только лишь подчеркнуто высокомерно пожал плечами.

— Естественно, южанка. Но на пересечённой местности нашим поездам не проехать, там помогут только четыре копыта или две ноги. Старая гавань спрятана в бухте. Оттуда до первого лагеря в городе Карсе можно добраться только пешком или на лошадях. И для пешего перехода у нас не так много времени.

Саммер глубоко втянула воздух. Сначала вода, теперь ещё и лошади! С замирающим сердцем она посмотрела на Мойру, которая теперь, в носовой части лодки, разговаривала с другими послами. Фаррин должно быть догадался о её мыслях.

— Не всякое лыко в строку, — сказал он. — Мойра не выглядит дружелюбно, но она — лучший стратег в пяти странах. Многие зовут её « острый глаз мира». Её талант — предотвращать войны, даже если для этого она действительно иногда применяет... хм... не совсем обычные методы.

— Могу себе представить, — пробормотала Саммер.

— Нам повезло, что не упустили её в Анаканде, — продолжал Фаррин. — Лорд Термес послал бы ей в сопровождение лучшую половину всей армии, но она настояла на самостоятельном путешествии из её города, без эскорта — вдоль побережья, от гавани к гавани. Поэтому Люкс считает, что Мойра эксцентричная или сумасшедшая, и считает себя неуязвимой.

Почти не заметно при этих словах его рот приобрёл форму лёгкой улыбки.

— Ты не считаешь её сумасшедшей, — сделала вывод Саммер.

— О нет, — сказал он с явным восхищением. — Она является тем, кто всегда выбирает свой собственный путь. Я думаю, что Мойра хотела посмотреть на людей, наёмников, городских господ, которые платят за эту войну, хотела прочувствовать атмосферу в городах, услышать сплетни, пережить страх. И, конечно, она знает, что не так уж и неуязвима. Но, вероятнее всего, просто не так сильно страшится смерти как мы.

— Если она что-то вроде дипломата и пытается предотвратить войну, почему тогда лорд Термес придаёт такое большое значение её советам? Он же хочет продолжить войну, чтобы завоевать цитадель, или нет?

Фаррин снова стал серьёзным. — Потому, что она единственная, кто уже сталкивался с княгиней.

— Тогда действительно, в этом есть смысл!

Фаррин кивнул.

— Но я дам тебе хороший совет, лучше никогда не расспрашивай её о леди Марс.

***

Путь пролегал в пределах видимости побережья, мимо отмелей и изрезанных ущельями скалистых пик причудливых форм, торчащих из моря. Удивительно, но поздняя осень на севере, всё ещё пылала огненными красками. Дубы обрамляли вдали линию холмов, будто алой лентой. Вода светилась синим светом, и во время затишья, на глубине, можно было разглядеть акул, которые с любопытством следовали за лодкой, словно стая диких собак.

Саммер испытывала лихорадочные ощущения, которые едва ли позволяли ей заснуть на лодке. Чувство ярости от предательства Анжея было немного затуманенным. Но сбивало с толку то, что вопреки всему, приходилось бороться с одолевающими её эмоциями от потери друга. Даже если она никогда не признала бы этого, ей не хватало Анжея.

Ко всему прочему, при мыслях о Кровавом Мужчине, в ней зарождался новый, более холодный гнев. Это было странно, но во время встречи с фальшивым Кровавым Мужчиной, её страх перед ним превратился в нечто иное. Вместо того чтобы опасаться, она разыскивала его во снах. С тех пор как женщина в белом снова стала её частью, Саммер больше не была бегущей. Но ищущей.

Окунуться в содружество оказалось не так уж и сложно. Саммер впитывала в себя все новости Фаррина о севере и цитадели. Так часто, как получала для этого возможность, она бросала взгляд на географические карты и запоминала каждое имя. Некоторые узнавала, другие, были ей абсолютно чужды. Мойра, большей частью сидела в стороне, вместе со вторым советником — худым военным стратегом, не смотря на это их переговоры было очень хорошо слышно. От Саммер не ускользнуло, как часто Фаррин пытался рассмешить Мойру своими историями. Однако в этом деле у него никогда ещё не было успеха. Саммер, напротив, часто чувствовала на себе, спокойный, недоверчивый взгляд Мойры. И поймала себя на том, как сама украдкой за ней наблюдает.

Всё чаще она замечала маленькие острова, расположенные вдоль побережья и соединённые с ним длинными отмелями серые пески. Пятнистые тюлени нежились там под осенним солнышком и группками резвились в воде. Порой на них начинали охоту акулы. Тогда из воды внезапно выпрыгивало сильное тело хищной рыбы и крохотное, трепыхающееся тельце тюленя. Они извивались в воздухе в странном танце, элегантно кружась вокруг друг друга, и падали назад, ведя борьбу между выживанием и смертью. Собака Мойры лаяла как сумасшедшая, а Саммер затыкала свои уши и сидела на полу застывшая от ужаса. Но всё же, не могла не позволить себе увлечься зрелищем. И даже больше, где—то внутри неё была уверенность, что она знает этот взгляд тюленя, танцующего за свою жизнь.

В течение первых дней Саммер ещё опасалась заглядывать в эту иную реальность. Вероятно из—за страха, что Анжей появится там, в своём зловещем образе. Но когда она всё же, наконец, решилась на это и прислушалась к шелесту гусениц, к ней медленно вернулись назад некоторые воспоминания — они были почти такие же, когда Фаррин нерешительно вербовал Саммер на роль воительницы и нашёл отклик. Поцелуй, в котором ощущались вкус дыма и желания, рука на её бедре, кедровый аромат и кровать из слоновой кости, в которой на этот раз она лежала не просто так. Охлаждающий кожу шёлк, и дыхание, ласкающее изгиб её шеи. А так же тёплые губы, изумительный поцелуй которых ощущался как будто впервые. От этих снов Саммер просыпалась с горящими щеками и, как ни странно, с печалью о бескрайней потере, и ощущением того, что даже акулы были к ней равнодушны.