Мы не только своими силами оборудовали бронепоезд, но и обслуживали его. Уходил состав к фронту с завода и возвращался на завод. Мы обеспечивали его топливом и водой. Когда бронепоезд возвращался от Чапурников, мне в цех звонил диспетчер и говорил: „Прибыл Борис Павлович. Он очень проголодался. Его надо накормить“. Так по телефону мы получали условный сигнал. „Борис Павлович“ — так мы называли свой бронепоезд. Ночью загружали уголь, заливали воду. Бронепоезд стал в условиях осады надежным транспортным средством. На платформы бойцы грузили ящики со снарядами и патронами, гранатами. Каждые сутки этот состав подвозил боеприпасы к линии фронта. Мы знали также, что бронепоезд участвовал в боях, обстреливал фашистские окопы, прикрывал огнем нашу оборону.

Однажды, во время очередного обстрела, фашисты разрушили железнодорожный путь, по которому ходил бронепоезд. На место аварии ушла бригада путейцев, которой руководил А. В. Деда. Это происходило днем. Ползая по-пластунски, рабочие меняли шпалы, засыпали воронки. Путейцы мужественно трудились под вражеским огнем. А. В. Деда, рабочие П. Столяров, И. Варванский, рискуя жизнью, восстановили железнодорожный путь. Ночью, как обычно, бронепоезд ушел к передовой линии фронта…

В дни обороны Сталинграда судостроители оборудовали и обслуживали два бронепоезда, которые стали грозным оружием возмездия.

Дороги к судоверфи были прочерчены танковыми гусеницами. Предприятие стало ремонтной базой фронта. Бойцы приводили в цехи боевые машины прямо с переднего края. Одним из тех, кто руководил ремонтом танков во время осады Сталинграда, был Л. В. Николаев. Молодой инженер вместе с группой специалистов-корабелов эвакуировался из Николаева. Уходили они из города в числе последних под бомбами и обстрелами наседавшего врага. Прибыв на Сталинградскую судоверфь, опытные корабелы посвятили все свои знания и способности производству военной техники. В период обороны города Л. В. Николаева назначили начальником одного из крупных цехов — судостроительного. Леонид Валентинович рассказывал:

— Ремонт подбитых в боях танков приходилось начинать в самых тяжелых условиях. На заводе не было запасных частей, не работали подъемные механизмы. Многие помещения пострадали от бомбардировок и артиллерийских обстрелов. Внутри цехов с выбитыми окнами, обледеневшими стенами было холоднее, чем на улице. Несмотря на все трудности, на судоверфи производился ремонт машин. Танкисты знали сюда дорогу и, если нужен был срочный ремонт, с фронта направляли машины к нашим корпусам. Немало танков подобрали на полях сражений и привели на судоверфь рабочие-водители. В цехе, где ремонтировались бронемашины, можно было видеть такую картину: за станкам“ рядом с рабочими стояли танкисты. Среди них было немало бывших мастеров токарного ил» слесарного дела. Попав в цех, они помогали нашим специалистам вытачивать детали, собирать узлы, заваривать броню. Время фронтовое, тревожное. Каждая машина на счету. Танкисты работали в цехе, чтобы скорее уйти в бой…

Верфь на фронтовой полосе! Под огнем проверялась спайка и организованность рабочего коллектива. Мужество каждого рабочего дня становилось таким же естественным и простым, как вода и хлеб. Начиная рабочий день, никто не мог быть уверен, что доживет до вечера. В любую минуту могли налететь воздушные пираты. Но в этой грозовой обстановке работа в цехах продолжалась.

Ремонт танков был делом всего коллектива судостроителей, работавших на предприятии в дни осады.

— Специалисты всех цехов, — дополнил Т. М. Урсол, — участвовали в ремонте танков. Водители и такелажники нашего цеха помогали приводить подбитые танки на завод. Все, кто имел специальности токаря или фрезеровщика, вытачивали детали. Другие помогали снимать и ставить узлы боевой машины. Всем находилась работа. Помню немало примеров, когда работники завода самых разных специальностей приходили в цех, где ремонтировались танки, после своей трудовой смены, которая продолжалась двенадцать часов. Приходили добровольно и брались за ремонт танков. Так трудились, например, работники нашего цеха. Каждый старался сделать больше, чтобы помочь фронту. Некоторые впервые видели узлы танка, подчас не знали даже названий деталей. Работали и учились.

Судостроители и фронтовики жили одними заботами, стремились к одной цели, имя которой — победа. Работой коллектива повседневно руководил Сталинградский городской комитет обороны. Н. Т. Остапенко говорил:

— Мне не раз приходилось ездить с пакетами в городской комитет обороны. Верфь полувала четкие распоряжения по организации ремонта военной техники. Вся жизнь верфи была связана с фронтом. В цехах знали командиров воинских частей, для которых ремонтировали боевые машины, самые дружеские отношения устанавливались у судостроителей с экипажами, которые приводили с фронта свои танки на верфь.

Во фронтовой обстановке люди познаются быстро. Прошли десятилетия, но перед глазами встают обветренные лица танкистов, помнятся охрипшие на холодных ветрах голоса и, главное, неколебимая отвага и решимость победить. Бойцы, прибывшие на наше предприятие с переднего края, рассказывали нам об обстановке на фронте. И каждый из нас понимал: надо работать сутками, отдать все свои силы, чтобы отстоять город…

Электроэнергия в промерзших цехах судоверфи нужна была, как воздух. Когда гитлеровцы вывели из строя все агрегаты Сталинградской ГРЭС, на судоверфи остановились станки, погасло освещение. Можно ли было в таких условиях продолжать ремонт боевой техники? Судостроители сказали: «Будем работать!»

— Были случаи, которые невозможно представить в обычной обстановке, — свидетельствовал Т. М. Урсол. — Помню, как вручную крутили токарный станок, чтобы выточить детали. Другого выхода не было. Станок вращали и с помощью трактора. В то же время под руководством опытного специалиста И. С. Скибы смонтировали небольшую электростанцию. В шутку Скибу называли «начальником тьмы», потому что мощности электростанции не хватало на всех потребителей. Местная небольшая станция стала единственным источником тока. К ней были подключены в первую очередь металлорежущие станки, на которых вытачивали детали для ремонта грозных машин…

Заводские отчеты, написанные в тот период, сообщали о результате самоотверженного труда судостроителей, работавших в обледенелых помещениях с разбитыми окнами и пробитыми стенами. В одном из них говорится о том, что с 15 декабря 1942 года по 1 января 1943 года рабочие судоверфи отремонтировали десять танков и отправили их на фронт[58].

Чтобы вернуть в строй боевую технику, судостроители пробирались на поле сражения, работали под пулеметным огнем, среди пожаров и взрывов. На судоверфи в дни обороны были сформированы из числа рабочих полевые ремонтные бригады. Бойцы в рабочих спецовках шли следом за атакующими танками, производили ремонт в боевых условиях. Одним из тех, кто работал в полевой бригаде, был Василий Андреевич Блинков, в то время молодому рабочему еще не исполнилось шестнадцати лет. Он вспоминал о том, как вместе с опытными рабочими трудился на поле боя:

— Мой отец и два старших брата ушли на фронт. Я остался в семье кормильцем. На моем попечении были мать, бабушка, младшая сестра. В дни обороны города наша семья жила в блиндаже на берегу Волги. Пошел работать сначала в воинскую часть, потом на судоверфь. Я очень переживал, просто плакал, когда читал тревожные сводки Совинформбюро. Думал об одном — как помочь фронту, отцу и братьям, которые находятся в боях, как внести свою лепту в разгром врага. Узнав о том, что на заводе создаются полевые ремонтные бригады, которые будут ремонтировать танки на поле боя, стал просить, чтобы меня зачислили в такую бригаду. Мне возражали: слишком молод для такой работы, ведь придется ползать под пулями, но я настаивал. В конце концов меня зачислили в полевую ремонтную бригаду. В каждой такой бригаде было по три-четыре человека. Работать приходилось вблизи переднего края.