Наконец наступило время обменяться поцелуями, причем Бранлет покраснел до корней волос, Периваль смущенно прикрыл глаза, когда Илэйн наклонилась к нему, а Конайл поклялся никогда не мыть щеку. Каталин ответила Илэйн неожиданно неуверенным клевком в щеку, словно до нее только сейчас дошло, что она тем самым соглашается поставить Илэйн выше себя, но спустя мгновение кивнула сама себе, и холодная гордость вновь окутала ее, словно мантия. Когда все четверо были наконец переданы на руки горничных и слуг, которые должны были проводить гостей в апартаменты, – Илэйн надеялась, что у старшей горничной хватило времени приготовить их, – Дайлин вновь наполнила вином свою чашу и с усталым вздохом уселась на один из высоких резных стульев.
– Немало сделано для одной недели, придется уж самой себя похвалить. Это лучшее из того, что мне когда-либо удавалось. Канд-ред пришлось вычеркнуть почти сразу. Я и не думала, что Данина способна на что-либо решиться, и у меня заняло какой-нибудь час, чтобы понять, что я не ошибалась, хотя мне пришлось остаться там еще на два, чтобы не оскорбить ее. Эта женщина, должно быть, до полудня остается в постели только потому, что не может решить, с какой стороны кровати ей слезть! Остальные же были готовы внять моим доводам, их почти не пришлось убеждать. Никто в здравом уме не захочет рисковать, отдав трон Аримилле.
Какое-то мгновение Дайлин, хмурясь, смотрела на свое вино, затем подняла на Илэйн твердый взгляд. Она никогда не стеснялась говорить откровенно, независимо от того, согласится с ней Илэйн или нет, и было видно, что она собирается сделать это и сейчас.
– Возможно, было ошибкой выдавать этих женщин Родни за Айз Седай, как бы уклончиво мы ни отвечали на вопросы о них. Напряжение, возможно, слишком велико для них, и это заставляет нас всех рисковать. Этим утром, без всяких видимых для меня причин, госпожа Корли вдруг застыла, широко раскрыв глаза и рот, словно девочка, пасущая гусей, впервые попавшая в город. Мне кажется, ей с трудом удалось закончить плетение врат, чтобы доставить нас сюда. Вот было бы замечательно – все выстроились в ряд, приготовившись проехать сквозь обещанную чудесную дыру в воздухе, которая так и не появилась! Не говоря уже о том, что тогда мне пришлось бы переносить общество Каталины еще Свет знает как долго. Отвратительный ребенок! А ведь неглупа и из нее вышел бы толк, если бы кто-нибудь взял ее в твердые руки на несколько лет, но ядовитый язык Хевинов у нее вдвое длиннее, чем у остальных.
Илэйн скрипнула зубами. Она знала, насколько язвительными могут быть Хевины. Вся их семейка гордиласьэтим! Каталина, очевидно, тоже. Кроме того, она уже устала объяснять, чтов это утро могло испугать любую женщину, умеющую направлять. Она устала от напоминаний о том, на что она пыталась не обращать внимания. Этот проклятыймаяк по-прежнему сиял на западе, что было абсолютно невозможно как по силе, так и по продолжительности. Что бы это ни было, оно оставалось неизменным уже несколько часов! Любаяженщина, направлявшая так долго без передышки, просто не могла к этому времени не упасть от истощения. И Ранд ал'Тор, чтоб ему пусто было, находился именно там, в самом сердце этого. Она была уверена в этом! Он был жив, но из-за этого ей только хотелось отхлестать его по щекам за то, что он заставил ее пережить. Увы, еголицо она увидит еще не скоро…
Бергитте с силой опустила свою серебряную чашу на боковой столик, так что винные брызги разлетелись по всей комнате. Прачке придется попотеть, чтобы вывести пятно с рукава ее куртки. А горничной придется трудиться несколько часов, чтобы восстановить полировку столика.
– Они еще дети! – воскликнула она. – Проклятье! Люди будут умирать из-за их решений, а они всего лишь дети, и хуже всех Конайл! Ты слышала, Дайлин? Он собирается вызвать воина Ари-миллы на поединок,как треклятый Артур Ястребиное Крыло! Да Ястребиное Крыло в жизни не дрался ни на каких растреклятых поединках, и он знал еще тогда, когда ему было меньше лет, чем этому лордуНортэну, что только полный идиот может поставить так много на какую-то дурацкую дуэль, а Конайл хочет завоевать для Илэйн ее растреклятый трон своим растреклятым мечом!
– Бергитте Трагелион права, – яростно сказала Авиенда. Она сжимала кулаки, вцепившись в свои юбки. – Конайл Нортэн действительно круглый дурак! Но как кто-то может идти в танце копий за этими детьми? Как может кто-нибудь поставить их во главе?
Дайлин оглядела обеих и решила ответить в первую очередь Авиенде. Она, очевидно, была ошеломлена ее непривычным одеянием, как и тем, что Авиенда с Илэйн приняли друг друга как сестры, и тем, что Илэйн ставила айилку на первое место. То, что Илэйн решила, что ее подруга должна присутствовать на их совещаниях, она еще как-то терпела. Впрочем, не без того, чтобы показывать, что она это только терпит.
– Я стала Верховной Опорой Дома Таравин в пятнадцать лет, когда мой отец погиб в схватке на границе с Алтарой. Двое моих младших братьев погибли в тот же год, сражаясь с мурандийцами, угонявшими наш скот. У меня были советники, но я сама указывала всадникам Таравина, куда наносить удар, и мы проучили и алтаран-цев, да и мурандийцев заставили смотреть в другую сторону. Когда детям становиться взрослыми – выбирает время, а не мы, Авиен-да, а в наше время ребенок, который является Верховной Опорой, не может не повзрослеть.
– Что же до вас, леди Бергитте, – продолжала она несколько суше, – ваш язык, как обычно… резок. – Она не стала спрашивать, каким образом Бергитте могла знать так много об Артуре Ястребиное Крыло, причем такие вещи, которые неизвестны историкам, но окинула ту оценивающим взглядом. – Бранлет и Периваль будут действовать под моим руководством, а также, думаю, Каталин, как я, не жалею о времени, которое должна буду потратить на эту девицу. Что же до Конайла, то вряд ли он первый юноша, мнящий себя непобедимым и бессмертным. Если вы не можете держать его в узде как Капитан-Генерал, я предлагаю вам попробовать охмурить его. Судя по тем взглядам, которые он кидал на ваши штаны, он пойдет за вами куда угодно.
Илэйн поежилась… стряхиваяс себя вздымавшуюся в ней волну ярости. Это была не ее ярость; она испытывала лишь небольшой гнев, в первую очередь – на Дайлин, и еще на Бергитте – за то, что та залила вином полкомнаты. Это была ярость Бергитте. Ей расхотелось отхлестать Ранда по щекам. Вернее, просто стало не до этого. О Свет, Конайл тоже заглядывался на Бергитте?
– Они Верховные Опоры своих Домов, Авиенда, – сказала Илэйн. – Никто из членов их Домов не обрадуется, если я не буду обращаться с ними соответственно. Люди, пришедшие с ними, будут сражаться за Периваля и Бранлета, Конайла и Каталин, а не за меня. Поскольку именно ониявляются Верховными Опорами.
Авиенда нахмурила брови и обхватила себя руками, словно желая обернуть вокруг себя шаль, но кивнула. Правда, резко и неохотно – никто среди Айил не достигал такого высокого положения, если у него за плечами не стояли годы опыта и одобрение Хранительниц Мудрости, – но она кивнула.
– Бергитте, тебе придется иметь с ними дело как Капитан-Генералу с Верховными Опорами, – продолжала Илэйн. Седые волосы не обязательно сделают их мудрее, и определенно не прибавят легкости в общении с ними. Они по-прежнему будут иметь обо всем собственное мнение, а годы опыта лишь прибавят ему веса, так что скорее всего они будут в десять раз более убеждены, что знают, что надо делать, лучше, чем ты. Или чем я. – Она сделала большое усилие, чтобы ее голос не прозвучал резко; и, без сомнения, Бергитте ощутила это усилие. По крайней мере поток ярости, текущий по узам, внезапно уменьшился. Он был всего лишь подавлен, а не ушел совсем, – Бергитте нравилось, когда на нее заглядывались мужчины, но она очень нелюбила, когда кто-либо обвинял ее в том, что она пытается привлечь их внимание, – но все равно, она знала, как опасно для них обеих дать своим эмоциям слишком большую волю.
