Штурм Кернавского замка начался в ту же ночь, сразу же, как только подоспели по Нерис тараны. Рыцарь Греже необычайно быстро снял с лодок стенобитные машины и, установив их вокруг замка, принялся за работу. Оба Книстаутаса и боярин Минтаутас со своими отрядами лезли на стены, подкапывались под фундамент, ломились в ворота. Гарнизон замка защищался, но не стремился проявить особое сопротивление. Если бы не крестоносцы рыцаря Греже и татары Книстаутасов, гарнизон, многие воины которого сочувствовали Витаутасу, может быть, и сдал бы замок без кровопролития. Но теперь они опасались мести крестоносцев и жестокости татар, поэтому упорно защищались.

На запрос из замка ответили, что ни боярыни Книстаутене, ни ее дочери здесь нет. Но в это никто не хотел верить.

Рыцарь Греже проявил здесь необычайную отвагу и все свое искусство в разрушении крепостных стен. И вскоре одна стена была проломлена, в другой образовалась брешь возле основания, и положение осажденных ухудшалось с каждым часом.

На стене взвился белый флаг, и появился посланец начальника замка.

Рыцари, и вы, отважные воины! — крикнул со стены парламентарий. — Если вы ищете боярыню Книстаутене и ее дочь, то я от имени своего старосты Таутгиниса заявляю, что в замке их нет!

— А куда вы подевали несчастных женщин, если у вас их нет?

— Их увезли в Тракай.

— Вы жестоко поплатитесь за то, что таскаете нашу мать и сестру из замка в замок! — пригрозили Книстаутасы и спросили: — Где владыка замка князь Александр Вигантас? ⁴⁷ Лишь ему мы поверим.

— Наш князь уехал в Тракай; вместе с ним отправилась и боярыня с дочерью.

— За свою даму сердца, боярыню Маргариту, я каждого из вас, кто останется в живых, вызову биться на секирах или мечах!

— Еще раз заявляю вам от имени старосты замка, что женщин у нас нет; они уехали вместе с нашим князем.

— Скажите нам правду, где они, и за это мы даруем вам жизнь.

— Точно нам неизвестно, где они сейчас, мы только знаем, что здесь их нет. Замок мы не сдадим и милости у вас просить не станем, но боярыню Книстаутене и ее дочь ищите в другом месте.

Все же им не поверили и еще яростнее двинулись на стены замка.

Через два дня Кернаве была взята, но ни Книстаутене, ни ее дочери в замке не оказалось.

Расстроились Книстаутасы, обеспокоенные судьбой своей матери и сестры, задумался рыцарь Греже, но больше здесь делать было нечего. Женщин следовало искать в другом месте.

Отдав замок воинам на разграбление, рыцарь Греже и оба Книстаутаса с боярином Минтаутасом пошли к князю Витаутасу и попросили отпустить их в Тракай. Князь согласился, и в ту же ночь они уехали.

Когда стемнело, князь Витаутас снова смотрел на утопающую в огне восточную Литву, но от Кернаве уходить не хотел.

— Не понимаю, — вполголоса обратился князь к боярину Рамбаудасу, — неужели они уже и до Тракай добрались?

— Не может быть, князь, — охнул боярин Рамбаудас и прищурившись присмотрелся к огромному пожару, полыхающему далеко впереди.

— А может, это всадники миснийского маркграфа ворвались в тракайские пущи и подожгли какую-то избу, — засомневался боярин Гаршва.

— Боярин, еще вчера всадники маркграфа шатались по окрестностям Круониса и не могли они так быстро перебраться в тракайские леса, — высмеял его боярин Кершис и добавил: — По-моему, горят или Сумилишкес, или Ужугуостис.

— Боярин, Сумилишкес и Ужугуостис находятся как раз в тракайских лесах. Но это уже дальше Сумилишкес и слева от Ужугуостиса, — стоял на своем боярин Гаршва.

— Бояре, вы только посмотрите, — обратился к ним боярин Рамбаудас. — Вот это зарево — Жежмаряй, рядом дотлевает Вевис, и тут же Кетавишкес с окрестными селениями. Там, где двойное зарево, — Дарсунишкис с какой-то соседней деревней. Между ними пылают избы Наватичяй и Барсакишкес… Кальвяй еще вчера сожжены великим магистром и во второй раз гореть не могут. И если бы там горели Ужугуостис или Сумилишкес, то вокруг них пылали бы и все остальные селения и хутора, как вчера вокруг Кальвяй и Кетавишкес. А там во все стороны на расстоянии полдня пути — ни одного пожара… Ни всадники миснийского маркграфа, ни рыцари великого магистра не могли так быстро продвинуться вперед. Князь прав: это горят Тракай!

— Тогда почему не горят селения вокруг Тракай? — после продолжительной паузы спросил Кершис.

— Селения вокруг Тракай не горят потому, что замок поджег сам Скиргайла, — откликнулся князь Витаутас, молчавший, пока бояре спорили, и, не оборачиваясь к ним, приказал: — Подожгите и вы несколько деревень…

Вскоре на берегу Нерис запылали несколько деревень. Новое большое красное зарево охватило северо-западный край небосвода и слилось на нем с огромным морем кровавых сполохов.

— Гонцов от великого магистра нет? — спросил князь Витаутас перед тем, как отправиться в палатку спать.

— Нет, светлейший князь, но вас дожидаются несколько витебских бояр. Недавно прибыли.

— В доспехах?

— Да, и с людьми.

— Еще что?

— Есть бояре, сбежавшие от Скиргайлы и прибывшие из Лиды.

— Много их?

— Не очень.

— Бояре пусть подождут до завтра — могли пораньше приехать. — И князь вошел в палатку.

На следующий день, проснувшись рано утром, князь расспрашивал о событиях прошлой ночи. С горы он смотрел на край, затянутый серой пеленой, на поднимающиеся кое-где черные клубы дыма, и дивился, что за ночь союзное войско совсем не продвинулось вперед.

Тракай еще курились, и облако черного дыма висело над лесами там, где были Ужугуостис и Сумилишкес.

— Прибыли гонцы великого магистра, князь, и желают немедленно говорить с тобой, — сообщил Витаутасу боярин Рамбаудас.

— А что у них?

— Плохо дело, князь: союзники отказываются идти на Вильнюс и хотят возвращаться домой.

— Какая причина?

— Кончается провиант, лошадей вообще кормить нечем; в деревнях всадники Скиргайлы подмели все под метелочку. У некоторых кони еле-еле ноги передвигают, листьями кормят.

— Ведь говорил великому магистру, чтобы не напитки, розы да шелка, а побольше кормов вез…

— Некоторые чужеземцы сильно пострадали: на рыцарей миснийского маркграфа в лесу из засады напал какой-то отряд литовцев и вырезал половину всадников; сам маркграф едва не погиб, от беды спас его быстроногий конь, — выкладывал новости боярин Рамбаудас.

— А как Тракай?

— В Тракай великий магистр нашел только кучу пепла! Сами литовцы сожгли замок!

— Зовите гонцов.

Позвали гонцов великого магистра.

— Ну, воины, как идут дела у моего друга, благородного великого магистра, и его союзников? — спросил князь Витаутас, не позволив гонцам заговорить первыми.

— До сих пор, светлейший князь, дела у нашего великого магистра и его помощников шли прекрасно, но чем дальше углублялись они в страну, ближе к Вильнюсу, тем опустошенней и безлюдней край видели!.. Даже для лошадей кормов не хватает… провиант тоже кончился.

— Удивительно, — пожал плечами князь, — если кормов нет, то в лесах травы с избытком…

Гонец прервал его:

— В лесах, светлейший князь, таятся летучие отряды литовцев и нападают на пеших и конных, угоняют лошадей…

— Постойте, — спохватился Витаутас и нахмурившись спросил: — Неужто на острове все было съедено и выпито, если теперь даже провианта не хватает?

— Оттуда ничего не взяли!

— Жаль, жаль… А хватило бы… Хватило бы… Еще скажите мне, неужто на складах в Тракай великий магистр не нашел ни провианта, ни кормов для лошадей?!

— Тракай были сожжены самим князем Скиргайлой.

— Неужели?! — удивленно посмотрел князь не гонцов и, будто разволновавшись, принялся ходить по палатке.

— Непомерно долго мы на острове задержались, да и сжигать все слишком рано начали, — казалось, сам себя упрекал князь и все ходил по палатке, заложив руки за спину.