— Вот и хорошо.

Большая часть квартир не подходила компромиссу между возможностями Али и требованиями Вадима, в итоге нашлась маленькая однокомнатная квартира, с довольно просторной кухней, из недостатков которой обнаружился только старый диван, и Вадим тут же договорился с хозяйкой, что купит новый и забирать его не станет, если им позволят выкинуть старый. «Это компромисс, рыбка» и «я, вообще-то, немаленький мужчина, чтобы спать на том диване…»

Пробыв положенное время в своём бывшем месте проживания, оставив большую часть вещей, но всё же упаковав огромные чемоданы — половину своей жизни, тепло простившись с приятелями и сказав «прости» человеку, который делил в эти годы с ней если не горести, то одиночество… пожелав всем удачи, Али, рискнув всем, села на самолёт до Москвы, где её встретили пересмешки.

— Всё, рыбка, не плачь… ты всегда так много плачешь? Раньше, помню, такой отважной была, — пропуская к месту у иллюминатора.

— Мне страшно, Вадь.

— Мне тоже, — никогда ещё Али не видела настолько острое отсутствие пересмешек.

Жизнь рядом с Вадимом, как он и пообещал, была непростой. Али немного нервировали его бесконечные телефонные разговоры. Поначалу он разговаривал в её присутствии редко, скидывая звонки или уходя в другую комнату для разговора, который часто переставал быть тихим, и Али быстро восстановила свои пробелы в русском разговорном языке. Но потом, чаще и чаще, он стал отвлекаться на звонки во время ужина или разговора, причём переключался настолько быстро, что Али не всегда могла понять, что он говорит уже не с ней.

Съездив пару раз, в выходной день, с ним по его делам, когда за шестнадцать часов Вадим, казалось, переводил дух только в машине, пуская солнечных зайчиков прямо в солнечное сплетение Али, она стала принимать как должное практически круглосуточную занятость Вадима. При этом, ровно в одиннадцать вечера он отключал рабочий телефон, оставляя только личный, но в это время уже мало кто звонил, а если такое и случалось — значит это было действительно важно.

Часто он уезжал — надолго, порой без предупреждения, без предупреждения же и возвращался. В квартире Али уже давно было выделено место для вещей Вадима, чтобы ему не приходилось вставать утром и ехать за свежей рубашкой, он никогда не жаловался и не настаивал, Али просто показала рукой на полку, и на следующей день на ней появились вещи.

Али шла поздно вечером, практически ночью, днём было ещё жарко, а вот ночи приносили прохладный ветер, который обхватывал голые коленки женщины, отчего она недовольно поводила плечами, перекидывая тяжёлый пакет из руки в руки, когда яркий свет фар осветил её.

Появившейся рядом мужчина всё ещё казался ей сном. Нереальностью из параллельного мира. Он стоял рядом — выше её почти на две головы, забирая пакет из её рук, так, словно он не весил ничего.

— Где тебя носит, рыбка?

— Я заблудилась… потом нужно было в магазин.

— Хорошо, а что с твоим телефоном, позволь спросить?

— Я не знаю, а что с ним?

— Он отключён! Знаешь, этот город вовсе не безопасный, а ты просто пропала. У меня достаточно седых волос, не добавляй мне их, хорошо?

— Что со мной?..

— Да всё, что угодно! К тому же, мне совсем не нравится сидеть в машине и ждать тебя, я бы свозил тебя в магазин, — открывая дверь небольшого подъезда.

— У меня, вообще-то, может быть своя жизнь, Вадим!

— Прости, я запамятовал просто, что ты у нас феминистично настроенная, самостоятельная гражданка, тащи свой пакет сама, Клара Цеткин.

— А знаешь что, готовь сам себе ужин, раз такой нервный. В этом пакете, между прочим, продукты для тебя. Как вообще можно столько есть? А? Я могу питаться одной мандаринкой в день! Это ты на ночь ешь мясо! За которым мне и пришлось заехать в магазин!

— Дай ключ, мандаринка, — смеясь.

На мгновение Али остановилась. «Дай ключ», «неси сама», «такой нервный».

— Вадь, мы ругаемся, прямо сейчас?

— Что-то типа, — разбирая пакет, — тебя что-то смущает?

— Эм…

— Брось, Лина. Люди только и делают, что ругаются, это не мешает им жить долго и счастливо… Обычно главное — найти равновесие, компромисс.

— У меня есть запасной ключ, возьми его себе, чтобы не ждать меня… это компромисс?

— Я был уверен, что ты никогда не дашь мне его, спасибо… только компромисс, это: «Вадька, свози меня в магазин, а лучше сам привези продукты, чтобы прокормить свой зад».

— И мой тогда уж, не забудь мандаринку, — смеясь.

Той же ночью, после ужина и «Рыбка прости, но что-то мне спать хочется больше всего остального», пытаясь заснуть, Али выстраивала план, просчитывала неучтённые ею обстоятельства, суть этого плана она изложила Вадиму утром выходного дня.

— У меня есть небольшие сбережения, и я думаю, мне нужна машина. Я посмотрела на вторичном рынке, есть интересные предложения.

— И какая машина тебя интересует?

Али называет несколько моделей, оптимально подходящих под её требования — небольшие, манёвренные и малолитражные.

— Лина, у Лады самокат был безопасней.

— Послушай, все эти машины прошли аккредитацию, значит вполне безопасны. К тому же, я не могу позволить себе машину дороже, если только продать бабушки дом, что неразумно, — Али промолчала, что сняла с продажи дом бабушки, чтобы иметь пути отступления в случае, если не сложится с Вадимом или с работой. Она уже знала, что переезд — дело не одного дня, поэтому ей необходим запасной аэродром, всегда нужно иметь план про запас.

— У меня есть деньги, вообще-то, рыбка.

— Так ты собираешься помогать мне с покупкой машины, той, что я выберу, на мои средства? Или мне попросить кого-то с работы?

— Попроси, и я его уволю.

— Трудовое законодательство…

— Я срал на трудовое законодательство, я сам себе законодательство, давай вернёмся к автомобилю.

— Давай, вот объявления… не знаю, я никогда так не покупала, может, лучше салон?

— Значит, ты хочешь сэкономить?

— Ну да…

— Тогда уж лучше рынок.

Вадим долго ходил вокруг выбранного Али автомобиля, прилично скинув цену, найдя массу недостатков, которых, очевидно, не было, но и покупателей тоже было немного, так что продавец скрепя сердце, шёл на уступки.

— Послушай, эта штука… на батарейках… это не автомобиль. Это катафалк, какой-то, ты действительно хочешь, чтобы я тебе позволил это купить?

— Я действительно думаю, что я куплю это, вне зависимости от твоего позволения, Вадим!

— Охренеть! Лина, я не знаю… давай я тебе кредит дам? А? Через бухгалтерию… только купи себе нормальную машину.

— Отвали. Эта — нормальная. Ты же сказал, что она не битая, её проверили на угоны… что в ней ненормального?

— Это швейная машинка, потому что!

— Это автомобиль. Есть колеса, руль и двигатель.

Алёшка с Веткой уже три часа путешествовали по земному шару, сидя на двух стульях, по очереди крутя воображаемый руль, который самым чудесным образом передавался из одной детской ладошки в другую. Они ехали по прериям, когда из окна услышали:

— Пигалицы, а потише можно ехать? Тут некоторые спать пытаются.

— Нечего шляться ночами, а то всё хороводишься где-то, а у нас тут жираф, — парировала Ветка.

— Слышь, я сейчас задницу надеру этому жирафу!

— Мы уедем, бе-бе-бе, — кричала Ветка, пока Алёшка замерла на своём сиденье, со страхом наблюдая, как рядом с жирафом появился Вадька, с взлохмаченными кудрями на голове, со злыми пересмешками, и остановился прямо перед капотом их прекрасного автомобиля. Он протянул руку, сделал «чик-чик» и показав ключ, произнёс.

— Всё, я забрал ключи от зажигания, пигалицы, а без него машина не ездит. Там, за домом, есть ковёр-самолёт, на жирафа интересней смотреть сверху.

Это была прекрасная идея — смотреть на прерии сверху, и девчушки, под смех парня, подхватились и побежали за дом.

— Алёшка, стой!

Алёшка в страхе подошла к Вадьке, отчего-то её всегда пугал старший брат Ветки.