Направляемся в соседнее здание. У входа столик вахтера, но почему-то пустой. Макс вытаскивает из бумажника электронный ключ и тоном заговорщика объявляет:

— Мы пройдем здесь, только если вплотную друг к другу прижмемся. Пробовала так делать в детстве?

Недоверчиво смотрю на турникет. Детство-то давно закончилось! А вместе с ним и весовая категория в тридцать кило, и легкомысленные выходки с одним лишь планом "А интересно, что будет, если я сейчас…". Спрашиваю робко:

— Может, я здесь подожду?

Упрекает, одновременно вызов бросая:

— Трусишь?

Макс встает за спину и обнимает меня за талию. Своим прикосновением подчиняет. Направляет. С мыслей сбивает. Шепчет:

— Не бойся, это будет забавно!

Подносит карточку к турникету, раздается писк и мы, плотно прижавшись друг к другу, проскальзываем внутрь.

Потом, взявшись за руки, опять же по пикнувшей карточке, поднимаемся на лифте. Проходим по длинному коридору, утыканному дверьми с табличками. Открываем нужную, и в лицо ударяет яркий свет. Чувствую, как напрягается рука Макса.

За столиком перед дверью в следующий кабинет сидит девушка. Русые волосы зачесаны в пучок, из которого торчит воткнутый карандаш. Перед ней огромная чашка, пахнущая кофе. Глаза покрасневшие, с припухшими веками. Усталое лицо без всякого выражения смотрит на нас. Бедняжка так выдохлась, что даже появление испачканного босса с неизвестной девицей в неурочный час ее не удивляет.

— Добрый вечер, Максим Александрович!

— Что ты здесь делаешь, Регина? — неприязненно цедит Макс сквозь зубы. Лицо его — застывшая маска, изображающая сурового спартанца, наверно. Куда только делся молодецкий запал, две минуты назад меня на беспечную выходку толкнувший?

— Работаю. Документацию готовлю, как вы и просили.

— В пятницу? В десять вечера?

— Ну да. Вы сами сказали, что к понедельнику все должно быть готово. Вот я и готовлю. Еще и завтра придется прийти.

— И долго ты собираешься здесь… работать? — Макс выплевывает последнее слово, как грязное обвинение.

Бедная Регина кротко отзывается:

— До двенадцати, чтобы успеть на последний автобус.

Макс приказывает:

— Сейчас же отправляйся домой! В таком состоянии ты мне всю документацию перепутаешь! Отдохнешь и завтра вернешься со свежими силами!

Девушка то ли всхлипывает, то ли вздыхает. Но соглашается:

— Хорошо. Сейчас только уберу за собой и уйду, чтобы вам не мешать.

Макс опять ее неприязненным взглядом окатывает. Хочет, кажется, что-то резкое сказать, но в последний момент передумывает. Плотно рот сжимает и молчит.

Вскоре Регина уходит, то и дело спотыкаясь на высоких каблуках, и я сажусь на ее место. Собираюсь в этом предбаннике переждать, пока Макс переодевается. Не удержавшись, упрекаю:

— Да ты тиран, оказывается? Подчиненных своих не щадишь?

— Это ее работа, — сухо отзывается Макс. — Если моя секретарша не справляется со своими обязанностями, то надолго она здесь не задержится.

— Но она же старается! Это невооруженным взглядом видно!

— Мне важны результаты, а не старания, — Макс открывает дверь в кабинет и вдруг гостеприимно предлагает:

— Хочешь зайти, осмотреться?

Я согласно киваю и захожу в просторную комнату. Здесь идеальный порядок. Строгая офисная мебель, шкафы. Никаких милых пустячков, в которых проявлялся бы характер хозяина. Макс подходит к окну и поднимает жалюзи. Любуюсь прекрасным видом из окна. Башни старого города в праздничной подсветке, улочки ухоженные, окна домов горят нарядными квадратиками. За спиной слышу какое-то шевеление и раздается голос Макса:

— Я пока переоденусь быстро, чтоб времени не терять.

Могу сейчас прижаться к стеклу и за городом неотрывно наблюдать. А могу повернуться и подсмотреть немного за Максом. Соблазн изнутри меня толкается, скребется неугомонно, и я, не удержавшись, ему поддаюсь. Чуть развернувшись, кошусь назад.

Макс уже переодел штаны — сейчас он стоит в темных брюках. И рубашку грязную скинул на пол, ищет в шкафу новую. Вид его подвижных, рельефных мышц на спине завораживает. Как будто античная статуя ожила. В горле вдруг пересыхает. Мне бы водички сейчас! Стащив, наконец, с вешалки рубашку, он поворачивается ко мне и я заливаюсь краской. Стыдно, что подглядываю. А глаз отвести от него не могу! Его мощный торс весь бугрится мускулами, можно на уроке анатомии мышцы по нему изучать. Так и хочется потрогать, настоящий ли?

Он бросает чистую рубашку на стол, подходит поближе:

— Я тебя не смущаю?

Качаю головой из стороны в сторону. Смущаешь, конечно, — не то слово! Ты мою кровь бомбой атомной взрываешь! Я сейчас вся на молекулы распадаюсь. Все былые «правильно» и «неправильно» в небытие исчезают бесследно. И зачем я только обернулась? Зачем?

Он подходит ко мне вплотную и впивается в губы. Его горячая кожа мою жаром опаляет. Током бьет, насквозь прошибает. С головы до пят. До кончиков пальцев.

В его объятиях патокой тягучей плыву, растворяюсь.

Время замирает в этой секунде. Все сжимая до него и меня.

Вдруг из нашей точки Вселенной нас вырывает резкий стук. Вслед за этим дверь открывается. Отпрянув от Макса, удивленно наблюдаю за происходящим. Сюр какой-то! Выдуманный чьей-то злой, коварной фантазией! На пороге стоит Регина и заявляет своим уставшим, бесцветным голосом:

— Забыла вам сказать, Максим Александрович! Я завтра к десяти в офис вернусь и немедленно приступлю к работе. Доброй ночи!

И, блеснув на прощанье довольной, торжествующей улыбкой, неторопливо удаляется.

Макс садится на край стола, кулаки сжимает. На губах недобрая ухмылка играет. Рычит еле слышно:

— Уволю с-суку!

Лицо его меняется. Наполняется злостью, черты лица ожесточаются. От напряжения на лбу выступают вены, проступает испарина. Кажется, я опять с его персональным мистером Хайдом столкнулась. Жутковато становится. Поговорить бы с его психиатром, чтоб про уровень саморегуляции узнать! Он на все неприятности так реагирует? Ежусь и тихо прошу:

— Отвези меня домой, пожалуйста! Я устала.

Время работает против меня. Миру все больше засасывает в зыбучий песок. Ее новоявленный донжуан — даже не песок, не топь болотная, а черная дыра. Попадешь туда — хрен вылетишь!

Узнав, как зовут эту гиену, первым делом гуглю: Максим Мартинсон, горуправа. В фейсбуке нахожу хронику горуправы. Сейчас все, кому не лень, даже госдепы, пиарятся в соцсетях. Его фамилия в ленте значится в сегодняшнем мероприятии. Разрезание ленточки в отреновированном доме культуры. Ответит на вопросы горожан, проведет экскурсию по зданию. С двух до трех — через полтора часа, значит.

Звоню в горуправу, чтобы узнать номер его кабинета. Мне обещают, что в его отсутствие можно связаться с его ассистентом.

Покупаю коробку конфет, корзину красиво упакованных фруктов и отправляюсь к нему на работу. Пока доеду, он как раз отправится свою ленточку разрезать.

На входе в горуправу четко называю, к кому иду, в какой кабинет. Пропускают без проблем. Поднимаюсь на лифте, Прохожу по длинному коридору к нужной двери, стучусь. Слышу вежливое «Войдите!» и захожу внутрь. Передо мной сидит девушка. В кремовой блузке, синих брюках. Классическая славянская красота. И незатейливая, и изысканная одновременно. Умная мордашка. Осведомляется любезно:

— Чем могу помочь?

— Меня интересуют условия участия в строительных тендерах.

Девушка протягивает мне бумажный квадратик размером с визитку и поясняет:

— На нашем сайте уже есть вся информация. Здесь значится точный веб адрес. У вас своя строительная фирма?

Проницательные серые глазки на меня смотрят очень внимательно. И смешинки в глазах порхают — понимает, видать, что никакой фирмы у меня и в помине не имеется! Улыбаюсь в ответ и включаю все свое обаяние:

— Пока фирмы нет. Но после университета обязательно появится! Могу я с господином Мартинсоном лично поговорить?