Наконец, Прокл со всеми неоплатониками ставит все тот же свой вопрос и о происхождении самого ума. Ум есть, прежде всего, раздельное мышление, которое именно в силу того, что оно - мышление, создает для всего форму, расчленение и едино-раздельное существование. Но в таком случае - откуда же происходит эта раздельность и расчлененность и является ли она чем-то последним и наивысшим? Всякое мышление, конечно, есть различение, и оно обязательно расчленяет свой предмет. Но если бы мышление было только различением и расчленением и в то же время никак не объединяло бы различаемое и расчленяемое, то предмет такого мышления распался бы на бесконечное количество дискретных частей и как таковой перестал бы существовать. Следовательно, само мышление требует такого принципа, который бы вносил во все расчленяемое также и цельность, и притом такую цельность, которая бы не разрушалась при переходе от одной ее части к другой. А это значит, что какой бы малый момент в предмете мышления мы ни брали, во всяком таком моменте весь предмет мышления должен присутствовать целиком, т.е. при всех расчленениях в то же самое время оставаться везде и без всякого расчленения. Прибавим к этому еще и то, что ум и мышление до сих пор противостояли у нас всему тому, что находится вне ума и вне мышления, т.е. выставивши категорию ума, мы тем самым оставались в пределах дуализма ума и не-ума. Этот дуализм, как и абсолютное расчленение внутри самого ума, тоже нетерпим и требует преодоления. Вот почему Прокл со всеми неоплатониками выставляет еще ступень так называемого единого, которое, по их мысли, является абсолютной единичностью всего сущего, т.е. и всего ума со всеми его внутренними расчленениями, и всей души с ее движениями, и всего космоса с его бесконечными телами и их системой. Единое содержит все существующее как бы в одной нерасчлененной точке и представляет собою как бы заряженность всего бытия, источник всякого бытия и всякой жизни и потому более высокий и более мощный, чем всякий ум, чем всякая душа и всякое тело - как космическое, так и внутрикосмическое. Это единое есть четвертый и последний принцип философской системы неоплатоников. И если излагать эту систему сверху, то единое, будучи абсолютной неразличимостью, путем саморасчленения и саморазделения, развертывает свое содержание, прежде всего в виде ума, т.е. в виде расчлененной и едино-раздельной формы всякого бытия, затем погружает этот ум в дальнейшее расчленение, а именно в самодвижное становление души, и, наконец, достигает своей последней реализации в результатах действия этой души, т.е. в теле, сначала общекосмическом (или в космосе), а затем и в отдельных внутрикосмических телах, душах и умах.

Таковы эти четыре основные ступени бытия, по учению неоплатоников, и тем самым четыре основных принципа их философской системы:

ЕДИНОЕ,

УМ,

ДУША,

КОСМОС

Для дальнейшего будет очень важно заметить, что уже Платон, в последний период своего творчества, помещал между единым и умом еще одну область, которая не пpeдcтaвлeнa у всех неоплатоников с одинаковой четкостью, но как раз у Прокла представлена в очень разработанном виде. Это есть область чисел. Ведь каждое отвлеченное число, с одной стороны, совершенно бескачественно и в этом смысле вполне аналогично неоплатоническому единому, не указывая собою ровно ни на какой предмет и будучи выше всякого предмета и вещи, всякого качества и всякого реального наполнения, которое может быть для числа каким угодно. С другой же стороны, всякое число есть обязательно некоторое расчленение и принцип всякого различения и оформления и, следовательно, вполне аналогично неоплатоническому уму. Этим числам как области средней между бескачественным единым и окачествованным умом Прокл посвящает множество страниц и целых глав в своих трактатах, причем каждое такое число он называет богом, и учение об этих сверхмыслительных числах является у него учением о богах.

Если мы теперь, вооружившись этими "первоосновами" философии Прокла, обратимся к нашему трактату, то первое, что бросится нам в глаза, это - наличие, по крайней мере в первых его параграфах, учения об едином. Правда, это учение дается здесь в очень абстрактной форме и в дальнейшем путается с многочисленными проблемами эманации, продуцирования ("произвождения"), потенции и энергии и т.д., так что само это учение об едином как бы затеривается. Но вот, начиная с § 113, дается у Прокла довольно отчетливое учение о богах и доходит до § 159. Если же вникнуть в содержание дальнейших параграфов, то начиная с § 160 мы имеем здесь - и опять-таки систематическое, а не случайное - учение об уме и умах. Продолжается оно до § 182. А §§ 183 - 211 посвящены учению о душе и душах. Проблемы космоса в трактате отсутствуют (очевидно потому, что натурфилософия не является для Прокла "первоосновой" "теологии").

После этого обзора становится совершенно ясным, что вся первая половина трактата, т.е. до учения о богах-числах, а именно §§ 1 - 112, может быть только одним, а именно учением об едином и многом.

Если, начиная с § 113 и до конца, мы находим в трактате совершенно очевидное систематическое учение о трех основных принципах философии, то предшествующая им часть трактата может быть разъяснением только такого же основного принципа философии и притом, конечно, логически предшествующего этим трем. А таковым принципом может быть только единое, которое как раз предшествует и числам, и уму, и душе. Это дает путеводную нить и для анализа первых 112 параграфов в целом, которые при ином подходе действительно представляют собою что-то весьма путаное и сумбурное.

Итак, весь трактат состоит из четырех основных отделов, а именно из учения об едином и многом, о богах, об уме и о душе. Рассмотрим теперь каждую такую часть отдельно.

Это наиболее обширная и наиболее трудная часть всего трактата. Требуется большое усилие мысли, чтобы в ней разобраться и найти какую-нибудь определенную систему в развертывании ее богатого содержания.

Нам думается, что мы нашли некоторый реальный принцип, который проводился Проклом при составлении этого отдела трактата. Принцип этот можно было бы определить как принцип постепенного перехода от абстрактного к конкретному.

В самом деле, первые 6 параграфов, как мы уже указывали, содержат в себе весьма абстрактную теорию единого и многого. Здесь совершенно ничего не говорится ни о воздействии единого на многое или обратно, ни даже о простом переходе единого во многое и обратно. Единое и многое мыслятся здесь по преимуществу совершенно раздельно, как бы вполне независимо друг от друга; и единственно, о чем тут идет речь, - это о разных типах единого, возникающих в связи с тем или другим взаимоотношением этого единого с многим. Нам кажется, что будет вполне правильным наименовать эти первые 6 параграфов трактата как учение об едином и многом в их статике.

Совершенно другую картину представляют собою §§ 7 - 13. Здесь, несомненно, Прокл уже покидает статическую точку зрения первых параграфов. Единое трактуется здесь как то, что все продуцирует и к чему все стремится, поскольку все, желая себя сохранить, обязательно сохраняет свою целость и свое единство. В этом смысле единое уже перестает быть просто абстрактной категорией, но становится чем-то более конкретным, являясь предметом всеобщего стремления и потому благом.

Однако, ставши на этот путь более конкретного исследования своего единого, Прокл с тех пор уже не покидает этой новой плоскости конкретного и в дальнейшем только больше утверждается на ней. Именно, если единое охватывает все, то, очевидно, оно и во все переходит. Но, переходя во все, оно, как абсолютное единое, не рассыпается на определенное множество и не погибает в нем, а в каждом его моменте остается самим собою и само себя утверждает. Другими словами, единое не только различается и разделяется, не только исходит из себя самого вовне и в иное, но в то же самое время и везде отождествляется с самим собою, сохраняется самим собою, возвращается к самому себе. Отсюда знаменитое учение Прокла о триаде: пребывание, эманация, или исхождение, выхождение, и возвращение, или обращение. Ясно, что тем самым дается гораздо более конкретная картина единого, чем это было в §§ 7 - 13. Эти §§ 14 - 17 и трактуют о таком самодвижении единого, которое есть не что иное, как возвращение к самому себе. Добавим к этому, что всякая эманация, конечно, не есть просто движение, но еще и движение силовое, создающее новые формы бытия, или, как говорит Прокл, оно есть и продуцирование. Этой диалектике самодвижения по его содержанию и качеству посвящаются дальнейшие §§ 18 - 22 .