Но выживших было мало. Мало настолько, что получилось основать всего три деревни вроде той, где весной будет строится мой дом. Пять тысяч полукровок в каждой. Пятнадцать тысяч в сумме.

А изначально деревень, со слов Вельи, было больше полутора сотен.

Далеко не в каждой жила хотя бы тысяча человек, но даже так цифры потрясали воображение. Паладины Добродетелей молча пустили под нож огромное количество людей. Женщин, детей, стариков – они убивали всех, а те, кому удалось сбежать, чаще всего находили свой конец в пастях чудовищных монстров, населяющих Земли Изгнанников.

Но интереснее всего то, что резню вызвал один-единственный парень двадцати лет. Гарнесс, человек, выбранный Гневом больше сорока лет назад. Об этом не пишут в книгах и даже не говорят вслух, но Акедия любезно поделилась со мной этой информацией.

Сын охотника, которого задрал кабан именно в тот момент, когда предыдущий пользователь Гнева был обезглавлен в схватке со Смирением и Умеренностью превратился в чудовище, разорившее несколько городов на территории Империи Рассвета. Почему? Всё просто - из всех Грехов лишь Акедия, она же Уныние, и Гула, Чревоугодие, не подчиняли свои «сосуды». Всем остальным было в радость захватить тело и душу человека, сделав его своим оружием, обеспечив тем самым чудовищную скорость роста силы, которой позавидовали бы даже самые талантливые маги.

Но у всякой силы есть своя цена.

Человеческое тело, принадлежи оно хоть воину, хоть магу, хоть самому воплощению божества, после насильного порабощения возвращается к истокам. Тобишь – становится самым обычным слабеньким телом, которое попросту не способно выдержать всю мощь Грехов. В итоге человек, захваченный и подчиненный, очень быстро набирает силу, но уже спустя десяток лет немногим превосходит высшего мага, а через двадцать его раздавит и сработавшаяся группа старших магов. Большего, увы, Акедия мне не рассказала, обосновав это тем, что я ничего просто не пойму из-за отсутствия ключевых магических знаний, но, если говорить честно, мне хватило и того, что я уже услышал.

Грехи подчиняют людей для того, чтобы убивать других людей. Добродетели людей не подчиняют, но хорошенько промывают им мозги… и те тоже убивают других людей. Одна огромная империя, несколько королевств, даже возглавляемое чародеями царство, расположенное на юге континента – всё давным-давно превратилось в огромную арену, на которой эти бестелесные дети невероятно могущественных сущностей выясняли отношения.

Таковы суровые реалии мира, который должен стать моим домом. Или он уже стал таковым…?

За такими невесёлыми мыслями я и добрёл до ворот. Часовой сразу открыл калитку и пропустил меня, не став тратить своё время на лишние проверки, введённые совсем недавно из-за пробравшегося в город не то гуля, не то ещё какой твари, сожравшей сначала охотника, а потом, приняв его внешний вид, ещё семерых человек непосредственно в деревне.

- Как звать, парень? – Спросил я, старательно выговаривая каждое слово. Язык за прошедшее время я освоил на довольно-таки приличном уровне, так что мог даже сносно общаться. На не слишком сложные темы, конечно, но сам факт…

- А тебе какое дело? – Огрызнулся он, поправив висящий на поясе короткий меч. Воины… В этой деревне всё было не как у людей. Воинов набирали без меры, обучали в течении полугода, а на выходе получали таких вот нагловатых, дерзких без меры ребят. А всё потому, что за их ну очень тяжелую службу, - жизнями рисковали по большей части ветераны, а не эти сопляки, - деревня расплачивалась весьма и весьма щедро. Дом для каждого воина, обзаведшегося семьёй, обильная пайка, пятьдесят ногат в месяц, уважение…

А какое уважение к тем, кто, получая более чем достойную плату за свою работу, не выполняет её как следует? Что было бы, окажись я упырём? Ещё десяток смертей? Нет, за такое можно и нужно наказывать. Но – не кулаком. Есть методы куда как более действенные.

Я пристально посмотрел в лицо часового. Парню, похоже, ещё не исполнилось и восемнадцати. Коротко остриженные белесые волосы, чуть раскосые глаза, тонкие губы и узкий подбородок. Где-то я его видел, но ни имя, ни фамилия его всё никак не шли в голову.

- Позови старшего. – Сказал я спокойно, никак не отреагировав на провокацию. Как показала практика, за избиение идиотов порою приходится платить звонкой монетой даже если ты прав. А уж если чужак избил своего, то на многие обстоятельства старейшины просто закроют глаза. Так что в моём случае без веского повода кулаки не использовать…

Тем временем часовой, до которого, кажется, сказанное дошло только через пару секунд покраснел, весь набычился и, поджав губы, молча удалился в сторону небольшой каменной пристройки, смежной с воротами. Второй часовой, в нашей перепалке не участвовавший, лишь покачал головой и забрался на стену, подменив товарища.

Спустя несколько минут дверь сторожки распахнулась, и наружу выбрался начальник стражи – Зон Дор. Высокий, широкоплечий, с лицом, покрытым ветвящимся деревом шрамов. Наглядный пример того, что бывает с попавшимся на глаза грозовому оленю человеком, если последнему сильно повезло – олень в разряд не вложил много сил, сам Зон успел закрыться руками, да оберег, полученный от Вельи, ослабил удар. Но даже так этот бравый вояка, даже сейчас, разменяв пятый десяток, способный положить на лопатки любого в этой деревне, несколько месяцев провёл в постели.

- М-м-м, Корт… - Зон окинул меня взглядом с ног до головы, задержавшись на сумке, из которой выглядывал кончик лисьего хвоста. – И сегодня с добычей? Знаешь, про тебя уже легенды ходят – мол, не бывает у тебя неудачных дней. А охотники так и вовсе колдуном тебя считают.

- А то я не знаю, Зон. Я чего хотел… парень на воротах пропустил меня без проверки. Опять. – Последнее слово я выделил особо. Это был не первый и даже не второй случай, с которым я столкнулся. Четыре. Четыре раза меня просто пропускали, не удосуживаясь даже заглянуть под капюшон.

- Зон, да Корта все знают! Его только ты, да ещё пара ветеранов одолеть может! - Прокричал часовой, как только понял, что я его сдал с потрохами. - Он охотник от бога! Какой упы…

Зон поднял руку – и парень замолк на полуслове. Уж кто-кто, а Зон Дор пользовался безоговорочным уважением не только у подчиненных. Практически все жители деревни искренне уважали его за самоотверженность, храбрость и умение сражаться. Он делом доказал, что достоин возглавлять воинов деревни.

- Это девятый случай за полторы недели. Корт, нужно будет твоё свидетельствование на суде. По четырём случаям. Ты согласен?

- Да. Мог бы и не спрашивать. – Ответил я чуть улыбнувшись. Зол спрашивал не просто так – участие в суде над членом касты воинов в качестве свидетеля по такому «пустяковому» поводу мне особой популярности у молодёжи не прибавит. Но поступить иначе – значит закрыть глаза на резню, устроенную вурдалаком. Я не знал погибших, да и факт их гибели никаких эмоций у меня не вызывал. Я просто проставил галочку в голове, запомнил, что существует такая тварь. Ну а то, что я делаю сейчас… можно сказать, это подсознательное желание искупить свою вину перед погибшими в горах людьми. Тогда я совершил ошибку. Пусть из-за незнания, но – ошибку. И жизней они лишись из-за меня.

- Ну, твой выбор, просить передумать не буду. Я сообщу старейшинам и главам, как договоримся о сроках – пошлю вестового. Будь готов. А, и ещё… ты как смотришь на то, чтобы я купил у тебя несколько лисьих шкур?

- Не возражаю. Если хочешь – можем прямо сейчас сходить…

- Сейчас, с шалопаями этими разберусь. Провинившегося в карцер, кого-то на замену. – Оборвал он меня на полуслове, широкими шагами направившись в пристройку. За ним с каменным лицом последовал «провинившийся». Молча, без возражений – вот, что значит уважение… - Да ты не стой, пойдём, посмотришь хоть, как оно там – внутри. Не видел же ещё?

- Повода не было. Я законов не нарушал, а твои подчиненные меня не очень-то привечают.