Вслед за Нестеровым и Пегу «мертвую петлю» выполняли многие французские летчики, в том числе Пуаре, Гарро, Шемэ, а в Риге — пилот Шпицберг с Лидией Зверевой. Однако в русской военной авиации запрет на «мертвую петлю» был по-прежнему в силе. И только сам Нестеров осмеливался его нарушать, совершенствуя технику выполнения этой фигуры.
Не молчала и печать. Одна из гатчинских поклонниц авиации адресовала П. Н. Нестерову заслуживающее внимания письмо:
«Глубокий поклон уважения Умному и Смелому Авиатору!
Когда в газетах появилось известие о Вашем необыкновенном полете «мертвая петля», многие интересующиеся авиацией, но незнакомые с Вашею личностью, изумлялись «отчаянной храбрости» г. Нестерова, но причислили его поступок к «безрассудным».
Ваша прекрасная статья, помещенная в «Петербургской газете», показывает, что Вы действовали вполне сознательно; теперь ясно, что Вы не только смелый, но и умный авиатор. А ведь это идеал настоящего летчика — разумная смелость!
Ваше открытие в области авиации принадлежит к числу светлых, прекрасных; оно ведет не к разрушению (как бомбометание с аэропланов и др.), а к сохранению жизни (жизни многих летчиков). «Мертваяпетля» не должна уже так назывался: она стала «живой».
Вы победили смерть! Разумом и силою воли.
Как должны быть счастливы Вы этим сознанием!
Искренно желаю Вам спокойной уверенной энергии в Вашей дальнейшей работе — усовершенствования авиации. Вы, несомненно, будете крупною и светлою личностью в истории авиации.
Научите и других — смелых — побеждать «дух смерти» в воздухе»[41].
Петр Николаевич Нестеров не порывал связь с Гатчиной. 11 мая 1914 года в 21 час 35 минут дежурный по Гатчинскому аэродрому заметил снижающийся самолет, хотя у него не было о нем никаких предварительных сведений. Подоспевшие офицеры и солдаты сразу же узнали бывшего выпускника авиационного отдела штабс-капитана Нестерова и механика Геннадия Нелидова, которого Петр Николаевич перевел в свой 11-й корпусной авиаотряд в Киев. Ими был осуществлен знаменитый перелет Киев — Гатчина протяженностью в 1150 км . Поднявшись на моноплане «ньюпор» с Сырецкого аэродрома, восточнее Святошина, они совершили три промежуточные посадки, находились в пути 18 часов, а в полете 7 часов 45 минут, развив среднюю скорость около 150 км/ч . Это были хорошие показатели не только для русской авиации, но и для зарубежной. Даже бывалые авиаторы удивлялись тогда: «За один день из Киева! Нет, это невероятно!»
Штаб Киевского военного округа объявил благодарность штабс-капитану П. П. Нестерову. В приказе говорилось:
«Утром сего мая начальник 11-го корпусного авиационного отряда шт.-капитан Нестеров вылетел с аэродрома по направлению на Петербург и к вечеру того же дня достиг г. Гатчина. За лихой и умелый перелет благодарю от лица службы шт.-капитана Нестерова. Надеюсь, пример такого перелета возбудит соревнование среди других офицеров 3-й авиационной роты и привьет им сознание, что для успеха дела нужна не только смелость, а также и глубокое понимание и тонкое знание свойств аэроплана и мотора. Этим и силен шт.-капитан Нестеров…
Проходя службу в Гатчине, а затем в варшавском отделении школы, П. Н. Нестеров внимательно следил за действиями авиации в первой Балканской войне 1912—1913 гг. и вносил в учебные полеты элементы воздушного боя. Он считал, что основным средством борьбы с самолетами противника должен быть самолет-истребитель, хотя и не отрицал роли зенитной артиллерии.
Участвуя в первой мировой войне, Нестеров сражался на Юго-Западном фронте с австрийской авиацией. Особенно досаждал русским авиаторам самолет системы «Альбатрос», который почти ежедневно появлялся над их аэродромом в районе Жолквы Львовской губернии. 26 августа 1914 года «альбатрос» появлялся дважды. Первый раз противник, как говорится, удрал от Нестерова, но вскоре появился снова. И тогда Петр Николаевич решил совершить таран.
По свидетельству очевидцев этого события поручиков В. Соколова и А. Кованько-младшего, австриец летел на высоте 1000—1500 м. Нестеров на своем быстроходном «моране» пошел наперерез «альбатросу». Вот он уже выше противника, делает над ним круг. Австриец снова попытался удрать, разгоняя самолет за счет снижения на полных оборотах мотора. Маневры П. Н. Нестерова быстры и решительны. «Нестеров зашел сзади, — пишет исследователь К. И. Трунов, — догнал австрийца и ударил „Альбатрос“, как сокол бьет неуклюжую цаплю. Сверкнули в воздухе светлые крылья „Морана“, и он врезался в австрийский самолет. Было 12 часов 5 минут. После тарана „Моран“ стал по спирали падать вниз. От самолета отделился мотор — он упал метрах в 130 от самолета… П. Н. Нестерова выбросило из поврежденного самолета, и он упал метрах в 25 от него. Момент, когда Нестеров был выброшен из самолета, установить не удалось. По одним показаниям, это произошло в момент столкновения, по другим — значительно позже»[43].
Друзья неоднократно предупреждали Нестерова об опасности задуманного им тарана, но он неизменно отвечал, что и опасность такого маневра не доказана. И хотя сам летчик погиб, опыт его последователей, особенно в период Великой Отечественной войны, показал, что во многих случаях тараны выполнялись успешно и летчики шли на них повторно. Как рассказал поручик Кованько, в том боевом вылете Нестеров не был вооружен даже браунингом. Это говорило о том, что еще на земле он принял решение таранить противника.
Комиссия установила, что «моран» Нестерова врезался сверху мотором (а не колесами) между плоскостями «альбатроса». На пропеллер были намотаны расчалки и обрывки тросов. Осмотр обломков «морана» показал, что шасси прогнулось или подломилось еще в воздухе, нижние тросы ослабли, и в момент касания земли аппарат сложился так, что концы крыльев лежали в одну сторону. Из материалов расследования вытекал однозначный вывод, что штабс-капитан Нестеров сознательно, презрев личную опасность, преднамеренно поднялся, настиг и ударил неприятельский аэроплан собственной машиной…
Это был первый таран в истории мировой авиации, а гибель отважного летчика по праву считается героической. Указом Президиума Верховного Совета УССР от 3 декабря 1951 года город Жолква Львовской области переименован в город Нестеров. На месте гибели героя-авиатора установлен памятник-обелиск. Живет память о Петре Николаевиче и в Гатчине. Решением от 16 июля 1949 года исполкома Гатчинского горсовета депутатов трудящихся Оранжерейная улица в Гатчине была переименована в улицу имени летчика Нестерова. Том же решением на доме № 16 по улице Чкалова, где жил П. Н. Нестеров, установлена мемориальная доска с надписью: «В этом доме в 1912 году жил выдающийся русский летчик Петр Николаевич Нестеров, основоположник высшего пилотажа и творец первого в истории авиации воздушного тарана».
Дела и помыслы Нестерова продолжил и развил его товарищ по 11-му корпусному авиаотряду Евграф Николаевич Крутень. Он окончил Киевский кадетский корпус, Константиновское военное артиллерийское училище и гатчинский авиационный отдел Воздухоплавательной школы, служил в 3-й авиационной роте в Киеве, в 11-м корпусном отряде Нестерова, воевал на Юго-Западном фронте, затем командовал армейским авиаотрядом.
Капитан Е. Н. Крутень в совершенстве владел техникой высшего пилотажа, разработал более 20 способов ведения воздушного боя и выхода из атаки. Он доказал, что успех в воздушном бою определяется тремя факторами: вертикальной и горизонтальной скоростью, маневренностью аппарата и преимуществом в высоте. Евграф Николаевич выдвинул идею «боевой пары» самолетов-истребителей, где ведущий прикрывается ведомым. В 1916 году вышла его книга «Создание истребительных групп в России».
