«Однако от желания, пусть самого горячего, разобраться в сущности штопора до осуществления этого намерения, — писал заслуженный летчик-испытатель СССР М. Л. Галлай, — путь долгий и непростой. Техника, как и природа, выдает свои тайны очень неохотно, да и то лишь тому, кто упорно к этому стремится.

Арцеулов — стремился. Всеми фибрами своей души.

Прежде всего он старался разгадать то, что называется физикой явления. Это вообще основа всякого исследования в области техники и естествознания — сначала составить себе представление (пусть поначалу гипотетическое) о физической сущности исследуемого явления, а потом уж предпринимать любые расчеты и эксперименты для его проверки, количественной оценки, изыскания приемов использования на практике…

И Арцеулову показалось, что он понял. Действительно понял или это только так ему показалось, на это ответить мог только эксперимент — проверка в полете.

Не вдаваясь в подробности и идя на некоторое упрощение, скажем, что суть дела Арцеулов справедливо усмотрел в том, что встречный поток воздуха обтекает попавший в штопор самолет под чересчур большими углами снизу и сбоку… Именно от этого и возникает неуправляемая авторотация — самовращение.

А раз так, значит, для вывода из штопора нужно постараться прежде всего поставить самолет «по потоку» — педалью руля направления устранить боковое скольжение, а рулем высоты опустить нос самолета. Это-то и представлялось летчикам противоестественным! С первых дней обучения полетам они усваивали, что, если нос самолета опускается, надо противодействовать этому, отклонив ручку управления на себя. Вот они, попав в штопор и оказавшись в положении носом к земле, и тянули ручку изо всех сил… только усугубляя этим штопор.

Нет, по концепции Арцеулова — если она только справедлива — выходило, что в штопоре надо отклонять ручку вперед…»[45]

Для того чтобы проверить свои выводы на практике, Арцеулов выполнил преднамеренный ввод самолета «Ныопор-XXI» в штопор и вывод из него. Предположения и выводы талантливого летчика подтвердились. Штопор был покорен! Сотни летчиков сохранили свою жизнь благодаря обоснованному и подтвержденному на практике способу вывода самолета из штопора. Это событие навсегда вошло в летопись авиации, а имя Арцеулова стало бессмертным.

На Гатчинском аэродроме получили путевку в небо многие видные авиаторы, отличившиеся в первой мировой войне, в революционных событиях и в годы гражданской войны. Покой в Гатчинской авиашколе был нарушен ранней весной 1917 года. После Февральской революции в солдатской массе все ярче пробуждалось классовое сознание и чувство революционного долга. В школу стали проникать большевистские листовки и газеты, приходили агитаторы. Революционные настроения усилились с приездом в Россию В. И. Ленина и распространением его «Апрельских тезисов». Прояснилось отношение к войне. На призыв офицеров о поддержке Временного правительства солдаты не откликались.

Среди революционно настроенных авиаторов Гатчинской школы особенно выделялись Д. П. Ананьев, Н. Я. Кузьмин и А. М. Лабренц. Дмитрий Ананьев прибыл в Учебный воздухоплавательный парк в 1909 году, освоил специальность и был назначен мотористом к поручику Рудневу, который сразу же начал обучать Ананьева полетам на аэроплане. Осенью 1912 года в авиационном отделе открылся так называемый солдатский класс, куда было отобрано десять нижних чинов, в том числе и Дмитрий Ананьев. В том же году он получил документ об окончании курса и был назначен летчиком-инструктором. В этой должности унтер-офицер Д. П. Ананьев прослужил до 1918 года, обучив летному делу 310 курсантов. В годы гражданской войны и иностранной интервенции он командовал авиационным отрядом и был награжден орденом Красного Знамени.

Во время Великой Октябрьской социалистической революции Воздухоплавательный парк, Гатчинская авиационная школа и Школа воздушного боя с первого же дня стали на сторону Октября. Распоряжения из Смольного доставлялись нарочными или передавались по телефону. Вечером 28 октября 1917 года комиссаров и представителей комитетов авиации, в том числе Гатчины и Ораниенбаума, вызвали в Смольный. На совещании шла речь о создании социалистических авиационных отрядов, а также о разоружении и расформировании авиачастей, державших нейтралитет. Красвоенлеты и мотористы первых авиаотрядов принялись за работу. На сторону Советской власти перешли и многие офицеры-авиаторы. Уже 10 ноября красвоенлеты с Комендантского аэродрома вели разведку, установив скопление эшелонов с казачьими частями на станциях Митино и Гатчина.

К вечеру 10 ноября на учебном самолете из Гатчины в Петроград прилетел А. М. Лабренц. Это был смелый побег авиатора на самолете из занятого войсками Керенского города. Лабренц сообщил революционному командованию, что многие солдаты Гатчинской авиашколы разбежались, оставшиеся держат нейтралитет. А вскоре солдатский комитет в Гатчине разоружил контрреволюционную офицерскую верхушку. Только два самолета успели взлететь с аэродрома и направиться в лагерь контрреволюции, к тому же один из них сел из-за неполадок в районе расположения революционных войск.

В декабре 1917 года по указанию В. И. Ленина была создана Всероссийская коллегия по управлению Воздушным Флотом Республики, а вскоре начала организовываться ПВО Петрограда, в которой принимали участие летчики с Гатчинского аэродрома. Особенно часто несли боевое дежурство опытные летчики Н. П. Ильзин и А. М. Лабренц, который потом стал командиром 2-го социалистического авиаотряда. 1-м отрядом командовал солдат летчик И. Я. Иванов. Другой солдат авиатор Н. Я. Кузьмин в октябре 1917 года возглавлял местный Военно-революционный комитет, взявший власть в Гатчине. А всего к концу 1917 года было сформировано шесть социалистических авиаотрядов, имевших по 12 самолетов.

Отражая войска Керенского и Краснова на подступах к Петрограду, авиаторы вели воздушную разведку, сбрасывали листовки и даже бомбили немецкий десант в Финляндии. Условия были трудные. Не хватало самолетов, было плохо с моторами. На вооружении стояли устаревшие «ньюпоры», «фарманы», «вуазены», «мораны», «сопвичи». Из отечественных самолетов выделялся многомоторный «Илья Муромец». Еще в первую мировую войну на этих кораблях отличились гатчинцы А. В. Панкратьев, Г. В. Алехнович и В. Ю. Юншейстер. При этом хорошо зарекомендовал себя стрелковый прицел конструкции С. А. Ульянина, успешно применялась также его фотокамера. Так, 19 марта 1916 года экипаж «Ильи Муромца» под командованием А. В. Панкратьева вступил в бой с двумя «фоккерами», один из которых был сбит. 15 июля 1916 года был совершен успешный налет на военные склады в городе Барановичи. В налете участвовали 10 кораблей 4-го авиационного дивизиона под командованием капитана Юнгмейстера. Было сброшено 55 бомб общим весом 36 пудов, отмечены прямые, попадания, вызвавшие пожары[46].

Василий Юльевич Юнгмейстер окончил Гатчинскую военно-авиационную школу в 1915 году, после Великой Октябрьской социалистической революции командовал красной авиацией Западного, а затем Северного фронта. В августе 1920 года был назначен начальником авиагруппы Туркестанского фронта. В специальном приказе М. В. Фрунзе отмечалось, что во время бухарских операций, приведших к низвержению эмира и установлению Советской власти в Бухаре, наиболее отличился воздушный флот бухарской группы, за что многие летчики во главе с В. Ю. Юнгмейстером награждены орденом Красного Знамени и подарками. Затем Юнгмейстер воевал с Врангелем в Северной Таврии в должности командующего авиацией Южного фронта, его красвоенлеты обеспечивали штурм Чонгарской и Сивашской переправ, помогали изгнать Врангеля из Крыма.

В числе активных деятелей Красного Воздушного Флота был и Николай Николаевич Данилевский, летная жизнь которого многие годы протекала в Гатчине. На Гатчинский аэродром он прибыл в мае 1910 года, через год успешно сдал экзамен на звание военного летчика, стал инструктором. Одновременно его назначили начальником команды нижних чинов. Солдаты хорошо отзывались о новом командире, который проявлял большую заботу о подчиненных. Революцию встретил на фронте. Сразу же прибыл в Гатчину, был избран в школьный комитет и до марта 1918 года исполнял обязанности помощника начальника школы. В марте авиашкола была эвакуирована из Гатчины в Егорьевск, и Данилевский стал инспектором авиации и воздухоплавания в Петрограде.