Как странно! — подумал я. — Даже степенный, хорошо обученный лама потерял здесь рассудок.

Затем длинный и худой лама все же отошел от стены, но его место тут же занял другой. Как я позже понял, они смотрели на движущиеся машины. Наставник пожалел меня и подсадил к тому, что, по-видимому, было «глазами». Я, как мне посоветовали, ухватился за поручни и увидел внутри ящика людей и те же машины, которые были сейчас в зале. Люди управляли машинами. Я увидел, что платформой, на которой я поднимался к светящейся сфере, можно управлять, и она представляет собой движущуюся лестницу, или скорее аппарат, с помощью которого можно обходиться вообще без лестниц. Большинство увиденных здесь машин были настоящими действующими моделями, такие же я не раз впоследствии встречал в научных музеях по всему миру.

Мы направились к панели, о которой я уже слышал от Наставника, и с нашим приближением она отворилась с резким скрипом и так громко, что от испуга мы едва не попадали на пол. Внутри нас встретила кромешная тьма. Казалось, нас обволакивали густые черные облака. Узкие канавки, проделанные в полу направляли наше движение. Мы шли, шаркая ногами, и, когда канавки закончились, сели. Как только мы сделали это, раздалась серия скрипов, будто металлом скребли о металл, едва уловимый свет прокрался сквозь темноту — и темнота исчезла. Мы осмотрелись и увидели еще больше неизвестных нам машин. Здесь были статуи и картины, выгравированные на металле. Но прежде чем мы успели окинуть пространство торопливым взглядом, свет начал втягиваться сам в себя и вскоре образовал в центре зала светящийся шар. Возникли картины, поначалу расплывчатые и неясные. Но со временем они становились все более яркими и реальными, приобретая рельефность. Мы внимательно наблюдали…

Это был мир далекого-далекого прошлого. Мир во времена своей молодости. Горы стояли там, где теперь были моря; прекрасные морские курорты там, где теперь горные вершины. Климат был теплее, и странные существа бродили по суше. Это был мир научного прогресса. Мимо катились неведомые машины; они летели в дюйме над землей или на высоте в несколько миль. Великие храмы упирались вершинами в небеса, бросая вызов облакам. Люди говорили с животными телепатически. Но не было всеобщего благоденствия, политики воевали против политиков. Мир был разрозненным лагерем, в котором каждая сторона домогалась чужой земли. Страх и подозрительность сопровождали жизнь обычного человека. С обеих сторон священники твердили, что только к ним благосклонны боги. На картине перед нами служители культа шумно проповедовали свой собственный способ спасения. Какой ценой! Убить врага — священная обязанность, учили приверженцы каждой секты. И на том же дыхании проповедовали, что все люди на Земле — братья. При этом братоубийство не казалось им чем-то нелогичным.

Мы видели сражения, и большую часть жертв в них составляло мирное население. Военные под прикрытием брони оказывались куда в большей безопасности. Старикам, женщинам, детям — тем, кто не мог сражаться, приходилось страдать. Перед нами промелькнули ученые, трудившиеся в лабораториях над еще более смертоносным оружием, создавая все более мощные бомбы, чтобы сбросить их на головы врагов. Серия картин изображала группу людей, погруженных в печальные раздумья. Они проектировали Капсулу Времени (то, что мы называем теперь Пещерой Древних), чтобы сохранить в ней для грядущих поколений копии своих машин, иллюстрации своей культуры и ее отсутствия. Гигантские экскаваторы вгрызались в горную породу. Орды рабочих устанавливали модели и аппаратуру. Мы видели, как поднимали на место шары, изготовленные из инертного радиоактивного вещества, дающие свет на протяжении миллионов лет. Инертного, не причиняющего вреда человеку, и активного, имеющего способность светить до конца самого Времени.

Мы поняли, что можем понимать и речь. Этому нашлось простое объяснение: мы воспринимали ее телепатически. Такие же помещения были спрятаны в песках Египта, в пирамидах Южной Америки и в одном месте в Сибири. Каждое место было отмечено символом времени — сфинксом. Мы увидели огромные скульптуры сфинксов, которые происходили не из Египта, и получили толкование их формы. В то далекое время люди и животные жили и трудились вместе. Кот был самым совершенным животным по силе и уму. Человек и сам является животным, и древние создали статую гигантского кошачьего тела, символизирующую силу и выносливость кота, поместив на него голову и грудь женщины. Голова была призвана показать человеческие разум интеллект, в то время как грудь указывала на то, что человек и зверь могут черпать умственную и духовную пищу друг от друга. Тогда этот символ был так же распространен, как в наше время — изображения Будды, Распятия или Звезды Давида.

Мы видели океаны с плавающими городами, которые двигались от одного берега к другому. В небе беззвучно проплывали большие воздушные машины. Они могли парить неподвижно, могли срываться с места, развивая безумную скорость. В нескольких дюймах над поверхностью земли двигались автомобили, но что держит их в воздухе, мы так и не смогли определить. Над городами протянулись мосты и тонкие, как нити, дороги. Пока мы смотрели, в небе появилась яркая вспышка, и один из самых больших мостов на наших глазах превратился в груду беспорядочно спутанных балок и проводов. Другая вспышка — и большая часть города исчезла в непроглядном дыму. Над руинами выросло странное, пугающе красное облако, грубо напоминающее по форме гриб высотою в несколько миль.

Картина потускнела, и мы снова увидели создателей Капсулы Времени. Они решили, что наступило время ее запечатать. Мы наблюдали церемонию. В машины заносились «запечатленные картины жизни», звучали прощальные речи:

— Люди будущего, если вы существуете!

— Это человечество было близко к самоуничтожению, или, по крайней мере, это казалось очень вероятным.

— Под этими сводами хранятся записи наших успехов и нашего безумия. Они принесут благо той расе будущего, которая окажется способной найти и понять их.

Телепатический голос затих и картинка почернела. Мы сидели в тишине, ошеломленные увиденным. Позже, пока мы продолжали сидеть, свет появился снова, и мы заметили, что теперь он исходит прямо от стен.

Мы встали и осмотрелись. И этот зал был густо уставлен механизмами. Копии городов и мостов — все было сделано из камня или металла неведомой природы. Некоторые экспонаты были отгорожены совершенно прозрачной оболочкой. Это не было стеклом, мы не знали, что это, — но оно надежно предохраняло модели от наших прикосновений. Вдруг мы подскочили на месте: на нас смотрел огромный красный глаз, и он подмигивал нам! Я было приготовился бежать, но мой Наставник шагнул к машине. Он глянул на нее сверху и прикоснулся к ручке. Красный глаз исчез. Вместо него на маленьком экране появилось изображение другого помещения, соседствующего с главным залом. В наш мозг прилетело послание: «Когда вы выйдете, отправляйтесь в комнату, где вы найдете вещество, которым сможете запечатать любое отверстие, через которое сюда попали. Если вы не достигли уровня развития, при котором вы сможете управлять машинами, опечатайте это место и оставьте его в неприкосновенности для тех, кто придет после».

Мы молча проследовали в третью комнату, дверь в которую отворилась при нашем приближении. В ней стояли множество тщательно опечатанных сосудов и машина, которая при помощи «картинок-мыслей» объяснила нам, как открыть сосуды и замуровать вход в пещеру. Мы уселись на пол и принялись обсуждать то, что увидели и испытали.

— Великолепно! Великолепно! — воскликнул один из лам.

— Не вижу в этом ничего великолепного, — дерзко возразил я. — Мы могли увидеть все это, просмотрев «Хроники Акаши». Почему нам не показали, что было дальше, после того как это место опечатали?

Остальные вопросительно посмотрели на старшего, ламу Мингьяра Дондупа. Он слегка кивнул и заметил:

— Временами Лобсанг демонстрирует проблески ума. Давайте успокоимся и посмотрим, что же произошло. Мне это не менее любопытно.