– Полагаю, одно могло зависеть от другого, – сказал Раймонд, но тут же запнулся и покраснел, стоило только Ричарду и Вильяму посмотреть на него в упор.

– Да? Ну и… – произнес Вильям.

– Прошу прощения, – сказал Раймонд, – Мне не следовало вмешиваться.

– О нет, – заметил Ричард, – вам не к лицу сначала разжигать наш интерес, а потом прятаться в кусты. Дайте нам дослушать вас до конца.

Вильям тоже ободряюще улыбнулся, и Раймонд поверил, что это действительно интерес, а не раздражение назойливостью юнца, навязывающего свои мысли старшим, с чем он часто сталкивался у себя дома. Но теперь молодой человек говорил не так уверенно, как в начале.

– Мне кажется, здесь возможны два или даже три предположения. Первое – те, кто любил Груффида, не могли смириться с его заточением.

– Маловероятно, слишком их было мало, – пробормотал еле слышно Вильям. Ричард укоризненно покачал головой, но ничего не сказал своему другу.

– Затем те, кто не хотел войны в Уэльсе, либо желал восстановления влияния короля Генриха по согласию самих уэльсцев, а не с помощью английской армии. И, наконец, те, кто очень хочет сохранить свободу действий, которую им давал Дэвид.

Вильям нетерпеливо заерзал на своем стуле, но Ричард бросил на него укоризненный взгляд, и тот попридержал язык.

– Понимаю, к чему вы клоните, – сказал Ричард, – но надеюсь на ваше объяснение. Понятно, те, кто любили Груффида, желали ему жизни и свободы. Продолжайте.

– Из того, что мне стало известно, – заговорил опять Раймонд, увлеченный разговором и не замечавший немой сцены между Ричардом и Вильямом, – можно заключить: если бы Груффид вернулся в Уэльс живым, то сразу собрал бы верных себе людей и выступил против брата. Это вынудило бы Дэвида сразу бросить все собранные им силы против него, отказавшись атаковать англичан. Вторым следствием было бы то, что Дэвид или Груффид, а возможно, оба, обратились бы к королю Генриху за помощью и пересмотрели бы договор в соответствии с желанием короля.

– Стало быть, вы полагаете, король был заинтересован или имел отношение к этой попытке бегства? – спокойно спросил Ричард.

– Святые небеса, нет! – воскликнул Раймонд с неподдельной искренностью. – Я и не думал об этом, – добавил он, виновато посмотрев в сторону Вильяма. – Я просто пытался логически решить эту задачу.

Сказав это, он забил последний гвоздь в гроб, похоронивший его подозрения относительно сэра Вильяма. Доносчик мог подслушать подобный разговор, подумал Раймонд, и дать ему превратное толкование. Разумеется, у Раймонда не было намерения настраивать Ричарда против брата, хотя это легко можно было сделать, основываясь на его словах. К тому же он произносил их уже после того, как Вильям предостерег Элис от вещей подобного рода.

– Я убежден, – сухо сказал Вильям, – если бы король хоть немного был заинтересован в бегстве Груффида, оно могло быть абсолютно безопасным. Зачем простыни и скатерти? Лучше подкуп – тогда Груффид просто вышел бы через дверь или ему, по крайней мере, нашли бы приличную веревку. Вероятнее всего, Дэвид сам хотел освободиться от этого камня на шее.

– То есть, один брат стремился уничтожить другого? – не без отвращения спросил Ричард.

– О, Ричард, вы же знаете – это в семейных традициях уэльсцев. Вы хотите, чтобы я привел примеры? Между Дэвидом и Груффидом никогда не было любви. Дэвид сам заключил Груффида в тюрьму и, как я слышал, содержал его там не так хорошо, как Генрих.

– Он держал его в тюрьме. Но не убивал и не покушался на его жизнь, – мягко сказал Ричард.

– Пока Груффид был в руках Дэвида, тому и не нужно было этого, – сказал Вильям. – Но почему ничего не предпринимали те, кто боготворил Груффида, когда тот был в руках Дэвида? Все стало иным, как только его захватил Генрих. Дэвиду было выгоднее видеть Груффида свободным, чем вставшим на сторону вашего брата.

– Действительно, очень любопытно и примечательно, Груффиду суждено было умереть как раз тогда, когда Дэвид искал способ освободиться от ярма короля Генриха, – добавил Раймонд, пытаясь исправить ситуацию, виновником которой стал сам. – Если бы он не умер, король нашел бы нового правителя для Уэльса. Это третье объяснение и, как мне кажется, наиболее вероятное. Я согласен с сэром Вильямом», был и более легкий путь, пожелай кто-нибудь, чтобы Груффид покинул Тауэр живым. Никто бы не выиграл от смерти Груффида, кроме Дэвида и его сторонников.

Ричард вздохнул и кивнул головой. Для него было большим облегчением узнать мнение беспрестрастного человека, который смог путем логических умозаключений отвести подозрения от брата. Элис не приняла ничьей стороны, но глаза ее с восхищением задерживались на Раймонде. Никакой другой молодой человек не говорил еще так свободно с отцом и Ричардом Корнуолльским, причем так разумно, что они слушали его с глубоким интересом.

– Значит, быть войне, – сказал Вильям, слегка улыбаясь. – Когда мне быть готовым?

Раймонд услышал вздох Элис и посмотрел в конец стола, где та сидела. Но лицо ее было спокойным, а глаза устремлены на блюдо с остатками еды. Оруженосцы Ричарда ходили вокруг стола, с выдрессированной сноровкой наполняя бокалы вином. Граф посмотрел на сидевшую рядом с ним девушку и похлопал ее по руке. И все-таки, даже когда он утешал Элис, его внимание было сосредоточено на Вильяме.

– Ты не дослушал до конца, – сказал он недовольно. – Я говорил тебе, это длинная история. Король Шотландии, подзуживаемый своим чертовым тестем, послал моему брату отречение от повиновения. Заявив, что в Шотландии более нет земель Генриха, и в подтверждение этих слов передвинул свою границу к югу, присоединив земли, понравившиеся ему в прошлый приезд.

– Вы полагаете, это было согласовано между Дэвидом и Александром?

– Бог его знает, но трудно поверить, будто такое совпадение – простая случайность.

Вильям что-то проворчал сердито и пожал плечами.

– Какая разница, спланировано это или нет. Оба вызова должны быть приняты. Разделившись, мы станем слабее, но вместе мы достаточно сильны для них обоих. Теперь скажите мне, с которым из них нам придется драться.

– Ты пойдешь в Уэльс, – сказал Ричард. Выражение недовольства появилось на его лице.

– Я пойду в Уэльс? – отозвался Вильям, тоже нахмурившись, – разумеется, пойду, если вы прикажете, но, сказать по правде, Ричард, я предпочел бы идти с вами.

– Я тоже, – сказал Ричард, – но у меня нет выбора. Уэльскую войну придется вести де Боуну и Клэру.

– Клэру? – изумился Вильям. – Но ведь граф Глостерский не намного старше Раймонда, а де Боун…

– Да, – прервал его Ричард, – поэтому я и сказал, выбора нет. Ты должен идти, и если эти горячие головы попробуют совершить какую-нибудь глупость…

– Но какое дело де Боуну или Клэру будет до меня? – улыбаясь, спросил Вильям.

– Никакого, но если ты не побоишься открыть рот, что очень важно, мои воины и те, кто знает, как дорог ты мне, окажут тебе поддержку, стоит только попросить; действовать же сами по себе они не решатся.

– Быть может, вы и правы, Ричард, но оказываете мне слишком много чести. Я сражался в Уэльсе раньше, но только в качестве оруженосца графа Честерского или в вашем тылу. Думаете, я смогу отличить, где безрассудство храбрости, а где смелый расчет?

– Утешением тебе будет то, что лишь немногие будут знать это лучше, – ответил Ричард. – Нет прежних старых лордов. Мы все новички… Дэвид, сын Ллевелина, не лучше нас. И у тебя есть преимущество: люди низшего сословия, давно живущие и сражавшиеся в Уэльсе, будут высказывать свои сомнения тебе, а не Клэру или де Боуну.

Вильям почесал голову и вздохнул.

– Хорошо, Ричард, я сделаю все от меня зависящее. Мне следует звать еще людей и делать запасы?

– Не надо людей, у де Боуна, полагаю, достаточно, денег тоже. Что касается запасов, я пришлю тебе из Уоллингфорда список управляющих, в чьи обязанности входит обеспечение снабжения из моих крепостей и городов.

– Черт возьми, Ричард, не собираетесь ли вы сделать меня интендантом своей армии?