— Мне нужны более подробные сведения. Сколько эльфов Асадор надеется заманить в ловушку на Свартальфахейме? Где они окажутся в ловушке? И когда?

Бальдр кивнул, и его красивое лицо стало серьезным и суровым. Мне хотелось его ударить. Он был так же раздражающе послушен, как вороны Одина — Хугин и Мунин.

— И как долго, по-твоему, мы должны… — начал я, готовый спорить, чтобы выбраться из этой дурацкой охоты.

— Заткнись, — рявкнул Один. — Вы оба останетесь в Свартальфахейме, пока экспедиция не завершится и праздничные пиры не закончатся. И мне плевать, что тебе придется трахать здесь всех до единого гномов. Дай мне какую-нибудь полезную информацию!

Я заскрежетал зубами, когда Бальдр протиснулся через полог палатки позади меня. Один сократил расстояние между нами и положил руку мне на плечо.

— Твои смертные любовники никуда не денутся, парабатай, — сказал он достаточно тихо, чтобы защитить свои слова от Бальдра.

Все мое тело окатило холодом. Я посмотрел вниз и понял, что мои руки сжались в кулаки. Была ли это угроза? И что я мог сделать, если бы это было так?

— Я сделаю это, — сказал я. 

Охотничья экспедиция затянулась почти на месяц. Единственным спасением было то, что принц Витри был поражен таинственной болезнью и вместе со всей своей свитой удалился в подземную крепость королевы, проведя два дня взаперти в своем шатре, предположительно, мучаясь похмельем.

Я делал то, о чем меня просил Один, днем ездил верхом с охотничьим отрядом, пил и трахался по ночам, вытягивал информацию из принцев и слуг, служанок и загонщиков. Несмотря на все мои усилия, мне не удалось разузнать ничего особенно интересного. Королева Вестри вела переговоры с эльфийским генералом Асадором, который пообещал королеве неопределенное количество сокровищ, чтобы забрать неопределенное количество его врагов в неустановленное время в будущем. Очень немногое из того, что я сообщил Одину, казалось удовлетворительным, но я не стал зацикливаться на его мрачном настроении. Я был слишком занят своими собственными обидами. И скучал по своим милым любовникам в Мидгарде.

К тому времени, когда наше путешествие, наконец, закончилось, и я пересек миры, направляясь к холмам за деревней Ани и Фалура, в Мидгарде уже наступила весна. Холмы, которые были тусклыми и покрытыми коркой льда, когда я в последний раз приводил своих любовников в нашу каменную хижину, теперь начали покрываться зеленой травой. В ложбинах все еще лежал снег, но крошечные белые цветы покрывали южные склоны холмов, наполняя морской воздух своим сладким ароматом.

Внутри хижина казалась затхлой, поэтому я опустил магические щиты, которые защищали от холода, и позволил весеннему ветерку обдуть ее изнутри. Я заменил свечи из пчелиного воска и, повинуясь прихоти, собрал охапку маленьких белых цветочков, сплетая их вокруг выступов в камнях, пока хижина не наполнилась их сладким ароматом. «Художественность», подумал я с улыбкой. Фалур должен будет это оценить. Поколебавшись, я прикусил нижнюю губу. А что я им скажу? Как я смогу объяснить свое долгое отсутствие?

А что, если они не обрадуются, увидев меня?

Я глубоко вдохнул ароматный воздух и подумал о возвращении в Асгард. Тор, без сомнения, устроит сегодня вечером праздник, рассказывая об эпической охоте в Свартальфахейме и, вероятно, завершит эту ночь оргией. По прошлому опыту я знал, что там мне не будут рады.

Но мне не нужен был Тор. Я совсем не хотел устраивать оргию с Тором. Я хотел, чтобы Аня и Фалур оказались в моих объятиях, в этой каменной хижине. Мне хотелось целовать их, пробовать на вкус, вдыхать, пока они снова не станут частью меня. Вздохнув, я понял, что нарезаю круги внутри хижины.

Это было глупо. Настало время пойти за ними.

Я сделался невидимым и отправился через эфир в их деревню.

Я последовал за стуком молотка и густым мужским запахом Фалура к кузнице. Сооружение было огорожено с трех сторон, оставляя южный конец открытым для стихий. Фалур сидел внутри, склонившись над наковальней, и колотил по железному куску, зажатому в щипцах. Он был одет в свободную льняную рубашку под тяжелым, испачканным сажей кожаным фартуком. Рукава были задраны достаточно высоко, чтобы я мог видеть выпуклость его мускулов. Мое сердце глухо стучало в горле, когда я приблизился, все еще погруженный в свои невидимые иллюзии. Хотя деревня гудела от бурной деятельности, вокруг кузнеца было не так уж много людей, возможно, потому, что жар в кузнице заставлял потеть даже меня.

Фалур вздохнул, отложил молот и вытер глаза. Я посмотрел в сторону мехов, убедился, что он один, и облизал губы, наблюдая, как напрягаются его обнаженные руки. Звезды, как же мне не хватало этих рук! Бросив еще один быстрый взгляд назад, я решил сбросить невидимость.

— Опять гвозди? — спросил я.

Фалур поднял голову. Его темные глаза сверкнули, когда встретились с моими.

— Я так и думал, что ты вернешься, — сказал он.

Не дожидаясь приглашения, я встал между Фалуром и наковальней и прижал наши губы друг к другу. Жар его тела ударил мне в грудь. От него пахло потом и угольным дымом, железом и огнем. На вкус он был как дом.

Фалур придвинулся ко мне поближе, давая мне почувствовать напрягшуюся длину его члена через кожаный фартук, но я отстранился. Вдалеке послышались голоса, и только в мирах знали, как эта деревня отреагирует на то, что их кузнец обнимает рыжеволосого незнакомца. Я прервал наш поцелуй, но прижался лбом к его лбу.

— Звезды, я скучал по тебе, — прошептал я.

Он тихо и мягко рассмеялся.

— Мы тоже по тебе скучали.

Я нашел в себе силы отстраниться от него.

— Как там Аня?

— Великолепно. Большая. Она внизу, у воды с женщинами, если ты хочешь ее увидеть. — Лицо Фалура напряглось, и он опустил взгляд. — Она… не думала, что ты вернешься.

В груди у меня все сжалось.

— Ты можешь привести ее в хижину? Сегодня же?

— Конечно, — сказал он, но его пальцы крепче сжали мою руку, притягивая меня ближе. Он сунул руку в мешочек, висевший у него на поясе, вытащил что-то и вложил мне в ладонь.

Я перевернул руку. Он подарил мне маленький изящный березовый лист, сделанный из железа. Он был настолько реалистичен, что казалось, будто живой лист каким-то образом превратился в металл. Я повертел его в ладони, проводя пальцами по тонкому, изящному краю. Конечно, это было то, что я мог сделать, используя скрытую магию в Мидгарде, превращая ее во что-то твердое и реальное, как создание золотых монет или драгоценных камней.

Но Фалур сделал это сам, своими руками, используя только железо и огонь, молот и щипцы. Его мастерство в грубых методах Мидгарда поразило меня.

— Это просто чудо, — сказал я.

Огонек в глазах Фалура танцевал от комплимента.

— Это для тебя, — сказал он, сжимая мои пальцы на металлическом листе. — Я хотел тебе кое-что подарить. Чтобы ты мог нас запомнить.

— Мне это не нужно, чтобы помнить тебя.

Фалур отвернулся от меня и посмотрел на океан. Странный каскад выражений пробежал по сильным контурам его лица. У меня возникло странное, мимолетное впечатление, что Фалур мне не поверил, и это меня задело.

— Пойдем в хижину, — настаивал я. — Пожалуйста. Приведи Аню. Я буду ждать вас обоих.

— Конечно, — сказал он. 

Время, казалось, застыло в тот полдень, когда я вышагивал по недавно позеленевшей траве, окружавшей нашу хижину, и ждал своих любовников. Поначалу в хижине было слишком холодно, потому что я открыл окна, чтобы весенний ветерок мог свободно проникнуть внутрь. После я закрыл окна и зажег огонь в камине, но вскоре стало слишком жарко. Я снова открыл окна и океанский бриз смешался с дымом от моего огня и нежным ароматом крошечных белых цветов.

Раздраженный, я вышел на улицу, чтобы посмотреть на горизонт. Пока ждал, я катал в пальцах прекрасный железный листок Фалура, проводя большим пальцем по его тонким краям. Было странно успокаивающе держать что-то сделанное человеческими руками. Я пожалел, что не принес им подарки. Конечно, я мог бы вытянуть из эфира почти все, что угодно. Ожерелье, способное соперничать с фрейеными, самый лучший питьевой рог во всем Мидгарде.