Теплые розовые губы сонно раскрылись в ответ на прикосновение широкой руки к выгнутой, как у котенка, спине. Линет потянулась на мягкой подушке и, казалось, заснула снова.

– Радость моя, по-моему, ты спишь слишком долго! – Низкий бархатный голос мурлыкал ей прямо в ухо.

Густые ресницы медленно приподнялись и тут же опали снова, а широкую курчавую грудь покрыли тысячи мелких быстрых поцелуев, сопровождаемых задыхающимся шепотом:

– О, с тобой я чувствую себя тем самым павлином, которым всегда так мечтала быть.

Медовые глаза распахнулись окончательно и с наслаждением остановились на мужественном прекрасном лице.

– Слава Богу, что ты все-таки не павлин! – Райс припомнил как-то сказанные Линет слова о превосходстве коноплянок над павлинами, и улыбка его засияла еще шире.

Эта фраза и улыбка мужа тотчас же напугали Линет, ей показалось, что он считает невозможным сравнить ее с такой красивой птицей.

– Да что ты, малышка, – сладкие поцелуи мгновенно смыли с души Линет все необоснованные страхи. – Я считаю, что ты самая красивая женщина во всем христианском мире! – Райс медленно провел ладонью по высоким бровям, узким выступающим скулам, погладил тонкое стройное горло и поспешно опустил руку ниже. – Твоя красота тем и удивительна, что сияет изнутри, как свет драгоценных камней. Я знал, к сожалению, слишком много красивых женщин, у которых, подобно Гвендолин, была внешность, которая напоминала глянцевитое красное яблоко, изнутри изглоданное червями, – и слишком много мужчин, которые польстились на эти гнилые плоды и тем самым навеки отравили себе жизнь.

Поцелуи горели все жарче, а вместе с ними загорался и дух Линет, но муж неожиданно снова заставил ее насторожиться:

– Да, вот что пришло мне сейчас в голову: а ты видела когда-нибудь павлинью курочку?

Каштановые брови соединились в ровную атласную полоску – Линет почувствовала в вопросе мужа явный подвох, но сдаваться не хотела.

– Хорошо, я как-нибудь покажу тебе. Эти самочки очень скромны и непривлекательны, однако являются супругами самых царственных птиц.

Темное облачко на секунду пробежало по заспанному личику юной принцессы, но тут же разразилось потоком задорного смеха.

– А, теперь я все поняла! Павлин – это у нас ты, царственная птица, а я всего лишь невзрачная курочка-наседка!

На этот раз нахмурился Райс.

– Я говорил вовсе не об этом! И потом – я не павлин, а все-таки Орел!

– Зато я говорю именно об этом! И кто бы ты ни был, павлин или орел, ты все равно самый красивый, каким только может быть мужчина! Я грезила о тебе долгие дни и ночи, и в тот самый момент, когда ты ворвался в мою спальню впервые, я как раз мечтала именно о тебе! Так что ничего удивительного, что я потеряла голову, а если говорить правду, то и сердце… – Линет ясными глазами посмотрела в бездонные очи мужа, полыхающие золотым огнем, и он, взвешивая каждое слово, вернул ей летучую метафору:

– …и для того, чтобы восстановить справедливость, коноплянка похитила сердце Орла.

И как самый настоящий бесстыдный похититель – эпитет, которым принца Уэльского награждали так часто и так безосновательно, – Райс сжал в своих объятиях трепещущую жертву, и маленькая коноплянка унеслась на его крыльях в заоблачные выси страсти, чтобы вместе гореть в безумном солнечном пожаре.