В сравнении с Северной войной Каспийский поход являлся всего лишь кратковременным эпизодом в истории страны и жизни Петра. Уже после заключения Ништадтского мира царь мог посвятить себя внутренним делам. Ими — мы это наблюдали в предшествующих главах — царь урывками занимался во все годы обучения в «троевременной» школе, но военные заботы мешали тому, чтобы придать этим занятиям планомерный характер. Петр взялся было за «перо» в 1715 году, но его пришлось отложить в сторону — нужда позвала за границу. В отсутствие царя устройство коллегий практически приостановилось.

Над этим фактом стоит призадуматься, он говорит о многом: и о том, какую роль в преобразованиях играло личное участие Петра, и о том, какое значение имели исходившие от него импульсы, чтобы начинания не заглохли в самом зародыше. Но отмеченный факт говорит и о другом: мы видели, что Петра окружала плеяда одаренных людей, высоко им ценимых, однако никто из сподвижников царя не мог соперничать с ним ни по широте взглядов, ни по способностям проникнуть в глубину явления и определить то главное, ухватившись за которое можно было довести начатое дело до благополучного конца.

Будучи исключительно одаренным, Петр отнюдь не руководствовался советом, который был дан еще Ивану Грозному: не держи советников умнее себя. Наоборот, он всюду искал умных людей, но, к великому своему огорчению, находил их очень мало. Петр считал, что среди его сотрудников нет или почти нет фигур, способных осуществить его замыслы, — для этого им не хватало ни знаний, ни опыта, ни умения учитывать традиции и особенности русского общества. Именно исходя из посылки о слабой политической и юридической подготовке своих непосредственных соратников, Петр обращался с ними как со школярами, предупреждал о недопустимости слепого копирования шведских уставов и регламентов: «которые пункты в шведском регламенте неудобны, или с ситуациею сего государства несходны, и оные ставить по своему рассуждению». Он требует, чтобы они ознакомились с трактатом популярного юриста XVII века Самуила Пуфендорфа, перевод которого он, по свидетельству современника, расхваливал повсюду, где к тому представлялась возможность: «при собраниях сенаторов, и в собственных своих палатах, и на ассамблеях в домах сенаторских». «Троевременная» школа была прежде всего школой овладения военно-морскими знаниями. Теперь пришел черед овладевать знаниями и опытом государственного строительства и управления.

Дело, однако, было не только в недостаточной подготовленности соратников, но и в характере царя — его обыкновении влезать самому во все мелочи, в результате чего подавлялась инициатива его ближайших помощников. Личное управление оборачивалось безынициативностью — соратники ждали по каждому поводу указаний и повелений. Эту особенность петровского правления Пушкин выразил в словах: «Все дрожало, все безмолвно повиновалось».

О своем намерении вплотную заняться гражданскими делами Петр объявил в 1718 году. В составленном им указе он писал, что, несмотря на «свои несносные труды в сей тяжкой войне», он находил время для обучения людей военному делу и составления «Устава воинского». Войско приведено в «добрый порядок», плоды этого доброго порядка известны всем — русская армия сокрушила одну из лучших в Европе. «Ныне, управя оное, и о земском правлении не пренебрег, но трудится и сие в такой же порядок привесть, как и воинское дело».

Одним из средств достижения «доброго порядка» были рационально организованные государственные учреждения. Первые практические шаги в этом направлении Петр предпринял, как было отмечено выше, еще в начале 1712 года, издав указ об организации коллегии для торговли, «чтоб оную в лутчее состояние привесть». Новому учреждению царь дал иностранное название, но оно не вносило ничего нового в принципы организации центрального аппарата. Понадобилось еще несколько лет, чтобы мысль о замене старинных приказов коллегиями приобрела четкую форму. Государственный механизм уподоблялся механизму часов. Именно подобное сравнение подсказал царю известный математик и философ Лейбниц: «Опыт достаточно показал, что государство можно привести в цветущее состояние только посредством учреждения хороших коллегий, ибо как в часах одно колесо приводится в движение другим, так и в великой государственной машине одна коллегия должна приводить в движение другую, и если все устроено с точною соразмеренностыо и гармонией, то стрелка жизни непременно будет показывать стране счастливые часы».

Конструированию Петром новых «часов» предшествовала многолетняя предварительная работа, начавшаяся с изучения опыта государственного строительства в других странах. 30 июня 1712 года царь велит Сенату организовать перевод «прав других государств». Записная книжка царя 1715 года содержит заметку с названиями шести коллегий. К этому же году относится поручение Петра нанять за границей «ученых и в правостях искусных людей для отправления дел в коллегиях». Находившемуся в Копенгагене генералу Павлу Ивановичу Ягужинскому царь предписывает «во всякую коллегию приискать по человеку», при этом предпочтение должно быть отдано нестарым людям, «дабы могли языку обучитца». Ему же царь поручил собрать сведения о структуре центрального аппарата Дании: числе коллегий, штатах, «ибо мы слышим, — рассуждал Петр, — что и шведы от них взяли». Так как Швеция находилась в состоянии войны с Россией, то возможность легальным путем изучить шведские регламенты отсутствовала. Царь поручает послу в Дании Долгорукому снарядить для этой цели в Швецию тайного агента, снабдив его паспортом от датского двора. Задание подыскать правоведов из числа людей, «которые знают по-словенски», получает посол в Австрии Веселовский. Подписывая указ послу, Петр внес в него собственноручное дополнение: «В сем гораздо постараться, понеже нам гораздо нужно».