Оправившись от хвори, Петр прибыл в Полоцк, где его уже ожидали министры, генералитет и два фельдмаршала: Борис Петрович Шереметев и нанятый на русскую службу барон Огильви. Отсутствовал лишь Меншиков, от которого вскоре пришло радостное известие — он успешно отразил нападение неприятеля на Петербург. По этому случаю в ставке Петра «веселились» и тут же за столом обсуждали план кампании. На военном совете было решено отправить в Курляндию 11 полков во главе с Шереметевым. Вскоре от Шереметева была получена весть, если и не вызвавшая уныния, то и не дававшая повода для ликования: русские войска постигла неудача при встрече со шведами при Мурмызе. Шведскими войсками командовал генерал Левенгаупт.

Петр отправил фельдмаршалу утешительное письмо с знаменитой фразой, позже получившей хрестоматийную популярность: «Не извольте о бывшем нещастии печальны быть (понеже всегдашняя удача много людей ввела в пагубу), но забывать и паче людей обадривать».

Петру были и тогда ясны причины неудачи: «нещастный случай учинился от недоброго обучения драгун», о чем он многократно напоминал Шереметеву задолго до сражения при Мурмызе. Со свойственной ему способностью извлекать уроки из ошибок Петр велел Шереметеву довести до сведения каждого солдата и драгуна, что впредь не следует под страхом смертной казни «скакать за неприятелем» очертя голову, но преследовать его шагом.

Неприятный осадок, оставленный «конфузней» при Мурмызе, вскоре был предан забвению — его заслонили успешные действия русских войск под Митавой и Бауском. Особенно радовало царя овладение Митавой, где достались богатые трофеи — около 200 пушек, среди которых были, как писал он, «мортирцы новой инвенции» (конструкции). «Сие место великой есть важности» — так оценил Петр завоеванную Митаву, обеспечившую безопасный проход в Польшу.

Митава капитулировала 4 сентября 1705 года, и не успел еще царь вдоволь насладиться победой, к которой был лично причастен, как пришло поразившее его известие с южной окраины государства: в Астрахани началось восстание стрельцов и горожан.

Это был ответ народных масс на усиление феодальной эксплуатации. Особенно возросли повинности в пользу государства. С крестьян и горожан взималось бесчисленное количество налогов: на корабельную починку, на жалованье ратным людям и рекрутам, поборы с бань, ульев, подымные, с рыбных ловель, с перевозу и т. д. Налогом облагались даже дубовые гробы. Если к этому прибавить рекрутскую повинность, а также подводную и постойную, поставки на армию сухарей, круп, овса и прочего, то станет очевидным, что совокупность всех повинностей значительно превосходила платежеспособность трудового населения. Местные власти, взыскивая государственные повинности, не забывали и собственные интересы, произвольно увеличивая размеры этих повинностей в свою пользу.

Почему восстание вспыхнуло именно в Астрахани?

Астрахань была крупным торгово-промышленным центром с населением, пестрым в социальном и национальном отношении. Рыбные промыслы и в особенности судоходство привлекали сюда множество пришлых работных людей. Восточную торговлю Россия вела через Астрахань, поэтому там всегда было много русских, армянских, персидских, среднеазиатских купцов. В городе стоял крупный гарнизон, насчитывавший 3650 человек, здесь было немало опальных стрельцов, сосланных после подавления последнего стрелецкого мятежа.

Все виды городской торговли, в том числе и мелочная, подлежали обложению, причем нередко сумма сборов превышала стоимость продаваемых товаров. С прибывавших в город судов взыскивали привальные и отвальные, с горожан взимали налоги на погреба, печи, бани и варку пива. Жизни астраханцев особый колорит придавала невероятная алчность воеводы Тимофея Ржевского. Так, он сдал на откуп торговлю хлебом и сам же вступил в долю с откупщиками. Эта махинация вызвала резкое повышение цен на хлеб и другие продукты.

В бедственном положении оказались не только низы городского населения, но и стрельцы, которым в 1705 году уменьшили на 40 процентов жалованье, выдаваемое хлебом, но зато увеличивали норму поставки дров на селитряные заводы близ Астрахани. Раздражение городского населения усиливали указы о брадобритии и ношении одежды иноземного покроя, тем более что они проводились грубыми методами: бородачей, случалось, лишали бород прямо на улице, прихватывая при этом кожу, тут же на улице укорачивали платье.

Восстание началось в ночь на 30 июля 1705 года выступлением солдат и стрельцов, перебивших около 300 иноземцев и начальных людей. На следующий день на кругу восставшие избрали совет старшин. В него вошли богатый ярославский купец и астраханский рыбопромышленник Яков Носов, земский бурмистр Гаврила Ганчиков и стрелец Иван Шелудяк. На круг был приведен скрывавшийся в курятнике воевода Ржевский и здесь же казнен. Круг отменил введенные при Ржевском налоги, из конфискованной казны выдал стрельцам жалованье и принял меры к расширению района восстания. К восставшим вскоре примкнули Красный Яр, Черный Яр, Гурьев и Терки.

Астраханцы пытались поднять и донских казаков, но войсковой круг в Черкасске не только не поддержал их, но даже выслал двухтысячный отряд казаков в помощь правительству. Не встретили они поддержку и у жителей Царицына. Слишком узкой и локальной была социальная программа восставших, чтобы их лозунги могли всколыхнуть широкие народные массы. Главное внимание в своем воззвании восставшие уделили протесту против немецкого платья и бритья бороды и лишь мимоходом упомянули о произволе властей и налогах.

О начавшемся восстании в Астрахани царя известил князь Борис Голицын. Первая реакция Петра на полученное известие была такой: «Князь Борис сумасбродным письмом зело нас в сумнение привел». Однако вскоре Петр вполне уяснил серьезность ситуации и предпринял ответные меры: на подавление восстания с театра военных действий во главе пеших и конных батальонов был направлен фельдмаршал Шереметев. Петр руководствовался тут главным образом политическими соображениями.

Поначалу царь хотел уладить дело в Астрахани мирным путем. Лучшей фигуры, чем Шереметев, для исполнения этого намерения не сыскать. Восстание проходило под лозунгом защиты православной веры и против новшеств и иноземцев. В такой обстановке к Астрахани не мог быть послан во главе правительственных войск какой-нибудь офицер-иностранец. Попытка добиться примирения не могла исходить от человека, принадлежащего к компании Петра, — Меншикова, Апраксина, Ромодановского. Шереметев лучше всего подходил к роли миротворца прежде всего потому, что имел репутацию человека, не причастного к введению новшеств. Кроме того, он был популярен как полководец, одержавший первые победы над шведами. Наконец, имело значение и аристократическое происхождение Шереметева, оно придавало авторитет его личности в глазах рядовых дворян. На всякий случай Петр приставил к Шереметеву гвардии сержанта Михаила Щепотьева, поручив ему надзор за действиями фельдмаршала. Шереметев оказался в унизительном положении. Он прочитал указ царя: «что он (т. е. Щепотьев) вам будет доносить, извольте чинить».