– Так ты сочинила новую песню? – просиял Пьемур. – Что же ты мне раньше не сказала? Когда мы ее услышим?

– Когда? – услышала Менолли свой неуверенный, дрожащий голос.

– Что с тобой, Менолли? – озабоченно спросил ее Сибел и, взяв за плечо, легонько встряхнул. Но она только молча смотрела на него – Просто… все так непохоже… – она замялась, не в силах выразить охватившее ее душу смятение. – Все совсем не так, как я себе представляла… Знаешь… знаешь, что случалось, когда мне… удавалось сочинить песню? – Она хотела бы остановить хлынувший поток слов, но не могла. Рожица Пьемура сочувственно кривилась, Сибел молча смотрел на нее, на лице его было написано искреннее участие. – Отец порол меня за «бренчание», за «пустяки» – так он это называл. А когда я, потроша рыбу, поранила руку… – девочка подняла ладонь, сосредоточенно разглядывая багровый шрам, – они нарочно сделали так, чтобы она плохо зажила – не хотели, чтобы я играла… Они даже запретили мне петь вместе со всеми – боялись, как бы арфист Эльгион не прознал, кто занимался с ребятишками после смерти Петирона. Они стыдились меня! Боялись, что я их опозорю! Вот почему я убежала оттуда. Я бы лучше погибла от Нитей, чем согласилась жить в Полукруглом…

По щекам Менолли струились слезы – воспоминания о горькой несправедливости вновь охватили ее. Она слышала, как Пьемур упрашивает ее не плакать, приговаривая, что теперь все хорошо, все позади, что ему ужасно нравятся ее песни, даже те, которые он еще не слышал. Пусть она подождет – он скажет ее отцу пару ласковых слов, если им доведется встретиться. Она чувствовала, как Сибел обнял ее за плечи и неловко поглаживает, нашептывая слова утешения. Но только тревожный писк Красотки помог девочке овладеть собой. Навряд ли мастер Робинтон и лорд Грох обрадуются, доведись им пережить еще одну тревогу, вызванную ее несдержанностью. Особенно, если при этом придется оторваться от доброго бенденского вина…

Она смахнула слезы и, проглотив последнее рыдание, смело взглянула в расстроенные лица арфистов. – А я-то все приставал к тебе: научи да научи потрошить рыбу! – сокрушенно вздохнул Сибел. – И еще удивлялся, что тебе не хочется. Я найду кого-нибудь другого – теперь мне понятно, почему тебе это так неприятно.

– Что ты, Сибел, я с радостью тебя научу. Помогу, чем сумею – и с рыбой, и с лодкой. Пусть я простая девчонка, но я стану лучшей арфисткой во всем Цехе…

– Полегче, Менолли, я тебе верю, – рассмеялся Сибел при виде ее горячности.

– Я тоже! – тихо и значительно произнес Пьемур. – Я и не знал, как тебе жилось в Полукруглом. А хоть кто-нибудь там слушал твои песни?

– Только Петирон, а когда он умер…

– Теперь, Менолли, я понимаю, почему тебе было так трудно понять, как важны твои песни. Конечно, после всего, что тебе пришлось испытать… – Сибел легонько сжал ее руки, – не так-то легко поверить в себя. Обещай мне, Менолли, что теперь ты будешь верить! Твои песни так важны для всех – для Цеха, для Главного арфиста и… для меня. Мастер Домис пишет блестящую музыку, но твои песни приходятся по сердцу каждому – холдеру и ремесленнику, крестьянину и моряку. Твои песни говорят о том, что понятно всем: о файрах, о том, как Брекки звала Ф'нора и Канта, – и они помогут изменить ту затхлую атмосферу, которая чуть не погубила тебя дома…

Пойми, девочка, нельзя не верить в свой особый дар. Да, нужно знать пределы своих возможностей, но нельзя из ложной скромности ставить себе пределы!

– Вот что мне всегда нравилось в Менолли: голова у нее на месте, – с назидательностью старого дядюшки изрек Пьемур.

Менолли взглянула на приятеля и залилась смехом, а вслед за ней захохотал и сам Пьемур. Наконец-то у нее с души спал невыносимый груз тоски. Девочка расправила плечи и, вскинув руки в знак того, что все прошло, радостно улыбнулась друзьям.

Файры радостно закурлыкали. Красотка весело заворковала и потерлась головкой о щеку Менолли, а Кими сонно чирикнула, насмешив всех троих. – Ну что, Менолли, тебе уже лучше? – спросил Пьемур. – Тогда нам пора идти – не годится заставлять ждать лорда холдера, а тем более мастера Робинтона. Ты получила ремешок, я умылся – давайте двинемся к ларьку виноторговца.

Менолли нерешительно замялась.

– Ну, что еще? – приподняв брови, добродушно спросил Сибел.

– А вдруг лорд Грох узнает, что это я подбила Бенису глаз?

– Только не от самого Бениса, – фыркнул Пьемур. – К тому же, сыновей у него пятнадцать, а королева всего одна. И ему не терпится поговорить с тобой о ней. Даже Главный арфист не знает о файрах столько, сколько знаешь ты. Так что вперед!