Э, мистер Бенджамен, не клевещи зря на духовное лицо ты просто-напросто заснул во время проповеди. — Ричард записал в журнале, что проповедь мистера Гранта длилась двадцать девять минут. — А что это у тебя тут изображено против десяти часов утра? Полная луна? Она что же, появилась среди дня? Говорят, такие случаи бывают, мне доводилось слышать. А что рядом с ней? Песочные часы?
— Вот это? — сказал Бенджамен невозмутимо, заглянув через плечо шерифа и с довольным видом пожевывая табак. — Тут записаны мои собственные делишки. Это не луна, сквайр, это лицо Бетти Холлистер. Я прослышал, что она получила новый бочонок ямайского рома, ну и заглянул к ней по дороге в церковь — ровно в десять часов утра — и хлебнул стаканчик. Я записал это на доску, чтобы мне не забыть потом уплатить ей за выпитое, как подобает честному человеку.
— Вот оно что! — проговорил шериф, с весьма недовольным видом рассматривая эти новшества в дневнике. И неужели ты не мог нарисовать стакан получше? Он больше смахивает на череп и песочные часы.
— Признаться, сквайр, ром так пришелся мне по вкусу, что после проповеди я опять завернул к Бетти, опорожнил второй стаканчик и поставил его на дно первого, вот это у меня здесь и нарисовано. Но я побывал у Бетти и в третий раз и уже заплатил за выпитое сполна, так что ваша честь может преспокойно стереть губкой все разом.
— Я куплю тебе отдельную доску для твоих личных дел, — сказал шериф. — Мне не нравится, что твои записи в журнале пестрят такими вот пометками.
— Да нет, сквайр, не надо мне доски. Я уже смекнул, что, как видно, пока в этом бочонке не покажется дно, мне придется частенько заглядывать к Бетти Холлистер, ну, я и договорился с ней, и уж она сама начала теперь вести счет выпитым стаканам, все отмечает у себя на внутренней стороне двери. А я делаю зарубки вот тут. И Бенджамен показал шерифу деревянную палку, на которой было старательно сделано пять крупных, глубоких зарубок.
Шериф, мельком глянув на этот новый вид бухгалтерского гроссбуха, спросил:
— А что такое произошло в субботу в два часа дня? Ба, да тут, я вижу, была настоящая пирушка! Стоят две опрокинутые вверх дном рюмки!
— Нет, ваша честь, то не рюмки, то мисс Лиззи и дочка пастора.
— Но они-то зачем попали в твои записи? воскликнул шериф удивленно.
— Они потому попали сюда, сэр, что чуть не попали в пасть пумы, вот почему, — последовал невозмутимый ответ. — Вот этот зверь — он малость похож на крысу, это верно, но на самом-то деле это и есть пума. А это, килем вверх, валяется бедняга Воин. Погиб на поле брани, слов но адмирал, сражающийся за своего короля и отечество. А вот это…
— ..огородное пугало?
— Может, он и смахивает на пугало, но только, ваша честь, я так полагаю, что лучшего портрета мне рисовать еще не доводилось. Это Натти Бампо, он застрелил пуму, которая разорвала собаку и которая съела бы обеих мисс.
— Черт возьми, объясни же толком, что все это значит! — воскликнул шериф, теряя терпение.
— Как «что значит»? Здесь все точно записано, как в настоящем корабельном журнале.
Тут шериф перешел к прямым вопросам, получил на них уже более вразумительные ответы и наконец кое-как разобрался во всем случившемся. Когда изумление Ричарда, а также, скажем мы к чести шерифа, и его волнение несколько улеглись, он снова принялся разбирать иероглифы своего дворецкого.
— А это еще что? Кулачный бой? В поселке произошла драка? Стоит мне уехать, и…
— Это судья и молодой мистер Эдвардс, — весьма бесцеремонно перебил его Бенджамен.
— Дьюк дрался с Оливером? Дьявол, что ли, во всех вас вселился? За те тридцать шесть часов, что меня здесь не было, событий произошло больше, чем за последние полгода.
— Верно, сквайр. Я помню, однажды была погоня и потом большое сражение, так и то в корабельном журнале не столько было записано, сколько у меня здесь на доске. Впрочем, до настоящей потасовки у них дело не дошло, только обменялись крепкими словечками.
— Ну говори, говори же! — воскликнул Ричард. — Они, конечно, ссорились из-за тех копей… Вот это фигура человека с киркой на плече. Значит, ты слышал весь их разговор?
— Да, кое-что слышал, окно-то в гостиной было открыто, и, верно, копий они наломали немало. Но только это не кирка на плече человека, а якорь: видите, вторая лапа якоря у него на спине, — пожалуй, я нарисовал ее малость близко, — а это значит: парень снялся с якоря.
— Эдвардс покинул дом?
— Ну да!
После длительных и подробных расспросов Ричарду удалось вытянуть у Бенджамена все, что тому было известно, включая историю с обыском у Кожаного Чулка, на стороне которого были нежнейшие симпатии Бенджамена, и последовавшие затем события. Выслушав до конца, шериф схватил шляпу и вышел из дому, велев опешившему дворецкому запереть за ним дверь и ложиться спать.
Еще минут пять после того, как шериф ушел, Бенджамен стоял, уперши руки в бока и уставясь на дверь. Наконец, опомнившись, он отправился выполнять распоряжение шерифа.
Выше было сказано, что окружной суд, возглавляемый судьей Темплом, должен был заседать на следующее утро. Констебли, сопровождавшие арестованных фальшивомонетчиков, прибыли в поселок не только по этой причине, но также и затем, чтобы выполнить обычные свои обязанности во время судебной сессии. Шериф, хорошо знавший своих подчиненных, был уверен, что большинство из них, если не все, находятся сейчас у тюремного смотрителя и обсуждают качества его вин. Поэтому он сразу направился по тихим в этот час улицам поселка к небольшому и непрочному на вид строению, в котором сидели горемыки — несостоятельные должники и все те, кто так или иначе провинился перед законом; в этом же здании правосудие разбирало жалобы тех неразумных, которые готовы были выбросить на судебную тяжбу два доллара, лишь бы оттягать один доллар у соседа. Прибытие четверых преступников под охраной десятка стражников являлось в те времена настоящим событием в Темплтоне, и еще издали, только подходя к тюрьме, шериф убедился, что его подручные задумали отметить это событие достойным образом.
В ответ на знак шерифа к двери подошли двое констеблей, вызвавшие затем, в свою очередь, еще шестерых или семерых. С этим отрядом Ричард прошествовал через весь поселок до берега озера в полной тишине, нарушаемой лишь лаем двух-трех дворняжек, встревоженных мерным топотом отряда да тихими голосами переговаривавшихся между собой и с шерифом констеблей, желавших выяснить цель похода. Пройдя по сложенному из нетесаных бревен мосту через Саскуиханну, они свернули с проезжей дороги и двинулись дальше по долине, где еще недавно была одержана победа над голубями. Затем предводительствуемый шерифом отряд вошел в чащу молодых елей и орешника, разросшихся по берегу озера там, где старые деревья были срублены, но плуг так и не прошелся по земле. Вскоре отряд углубился в чащу; здесь Ричард остановился и собрал всех вокруг себя.
— Мне потребовалась ваша помощь, друзья мои, — начал он вполголоса, — чтобы арестовать Натаниэля Бампо, известного здесь под именем Кожаного Чулка. Он оскорбил магистрата и оказал вооруженное сопротивление констеблю, пытавшемуся произвести у него обыск. Короче говоря, Бампо восстал против властей, и теперь он как бы вне закона. Его подозревают и в других проступках — в нарушениях закона о неприкосновенности частной собственности. Сегодня ночью, во исполнение своего служебного долга, я намерен произвести арест вышеупомянутого Бампо и отправить его в тюрьму, а завтра утром он предстанет перед судом и ответит на все предъявленные ему тяжкие обвинения. Исполняйте ваш долг смело, друзья мои и сограждане, но соблюдайте осторожность: будьте смелы и не дайте запугать себя какими-либо беззаконными попытками преступника воспротивиться вам — он, возможно, станет угрожать огнестрельным оружием или натравит на вас собак, — но смотрите также, чтобы он не ускользнул от вас, и следите за тем, как бы не случилось чего-нибудь такого, о чем, я думаю, мне вам и говорить не надо. Окружите хижину и по моему приказу «вперед», не дав Натти времени опомниться, врывайтесь в дом и хватайте преступника. Для этого рассыпьтесь по одному, а я с кем-нибудь из вас спущусь с пригорка к берегу и займу там позицию. Все сообщения докладывайте непосредственно мне туда, где я буду стоять, — под обрывом перед хижиной.
