— Давай! — подгонял Дан. — Нам и ее нужно достать!
Он яростно погружал весло в воду. До крутившейся катушки друзья добрались, когда на ней оставалось всего несколько оборотов шнура. Отбросив весло, Дан кинулся к катушке и схватил ее. Одним стремительным движением он втащил ее на борт и подсунул под банку, крикнув:
— Держись, Гектор!
Мгновением позже Гектор почувствовал, как его швырнуло на спину, банка больно ударила по пояснице — каноэ вдруг рванулось вперед. Линь резко натянулся как струна, между волокнами проступили капельки воды. Он превратился в буксирный трос, привязанный к чему-то невидимому и отличающемуся огромной мощью. Под ударами подводной силы каноэ раскачивало с боку на бок, дергало вперед, и в жуткий миг, когда нос каноэ зарылся глубоко в воду и вода оказалась едва ли не в дюйме от края борта долбленки, Гектор решил, что лодку вот-вот целиком утянет под воду.
Неистовая, безудержная гонка продолжалась три-четыре минуты. Сидевший на носу Дан с тревогой вглядывался в линь, туго врезавшийся в борт каноэ. Гектор был уверен, что трос слишком тонок и не устоит перед безумным напряжением. Он боялся загадывать, что случится, если тот вдруг лопнет.
Затем, без всякого предупреждения, вода впереди каноэ снова взорвалась бурлящим водоворотом. В кружении пены возникла разбушевавшаяся серо-бурая тварь, и на сей раз Гектор отчетливо расслышал, как воздух вырывается из легких животного.
— Пальпа! — выкрикнул Дан с ликованием. — Большая!
Только через час загарпуненная тварь выбилась из сил, к тому времени каноэ далеко протащило вдоль берега. Постепенно промежутки между появлениями добычи на поверхности воды становились все короче — животное выныривало за воздухом все чаще и чаще. С каждым разом Гектору удавалось разглядеть животное все лучше. Поначалу оно напомнило ему маленького кита, потом — тюленя, а тюленей ему доводилось встречать в родной Ирландии, когда те выбирались на прибрежные скалы. Но животное казалось намного крупнее любого известного юноше тюленя, оно имело семь-восемь футов в длину и было намного толще. Когда тварь повернула голову, взглянув на охотников, Гектор заметил отвислые губы, поросячьи глазки и торчащие усы.
Наконец тварь отказалась от борьбы. Она вымоталась, у нее не осталось сил нырять. Пальпа неуклюже лежала на воде, совсем рядом, и Дан, перехватывая линь, сумел подтянуть каноэ вплотную. Из рыболовных снастей своего двоюродного брата он выбрал второй гарпунный наконечник, на сей раз покороче и куда шире, и прикрепил его к древку. Улучив момент, мискито нанес несколько ударов. По воде расплылось кровавое пятно. Последовало несколько конвульсивных метаний, а потом животное затихло.
— Пальпа. Ваши моряки называют ее ламантином, — сказал Дан с нескрываемым удовлетворением. — Очень хорошая и жирная. Хватит мяса всех накормить.
— А какова она на вкус? — спросил Гектор, разглядывая толстую тушу. Он припомнил старую матросскую байку, утверждавшую, будто такие твари — сирены, потому что кормят своих детенышей грудью. Но это животное больше походило на разжиревшего тюленя-переростка, с обвислой, как у мопса, мордой.
— Кое-кто говорит, по вкусу она все равно что молодая корова. Другим напоминает превосходную свинину. — Дан крепил тушу к борту каноэ. — Обратно в лагерь плыть будем долго. Пока один из нас правит, другой может поспать.
Гектор прекрасно понимал, что не все пошло, как планировалось. Охота продолжалась дольше, чем должна была бы.
— Дан, мне очень жаль, что я испортил тебе бросок.
Его друг лишь пожал плечами.
— Ты справился, и это главное. Правильно бить пальпу учатся годами. Если бы мой наконечник попал точнее, пальпа умерла бы быстрее. Но важно то, что тварь не сбежала, и теперь у нас есть мясо, которое мы обещали раздобыть.
Чтобы вернуться к реке, откуда друзья отправились на охоту, потребовалась целая ночь. Добытый ламантин замедлял каноэ, оно двигалось даже медленнее пешехода, и к тому времени, как лодка достигла устья, солнце уже заметно поднялось над горизонтом. День обещал быть, как и минувший, влажным и пасмурным. Дан с Гектором плыли, держась подле зеленой стены мангровых зарослей, вдоль берега, чтобы не унесло отливом, и вдруг услышали отдаленный грохот, похожий на взрыв.
— Что такое? — вырвалось у Гектора. Они с Даном поменялись местами, и его друг правил суденышком, сидя на корме, а он дремал на носу. Теперь же, после подозрительного звука, сон как рукой сняло, и Гектор сразу выпрямился и насторожился.
— Похоже на пушечный выстрел, — сказал Дан.
— Но у людей Залива только мушкеты.
Вновь раздался такой же раскат далекого взрыва, а следом — еще один. На этот раз сомнений не оставалось. Стреляли из пушек.
— Дан, думаю, лучше нам где-нибудь оставить ламантина. Заберем потом, а пока надо бы посмотреть, что там происходит.
Дан подвел каноэ к кромке мангров. Он отвязал тушу ламантина и накрепко принайтовил ее к образованной корнями деревьев решетке.
— Здесь с ним ничего не случится, разве только приливом унесет, — сказал он.
Осторожно они поплыли вперед, пока лодка не достигла места, откуда хорошо просматривалось речное устье.
Через устье неспешно двигалась двухмачтовая бригантина, не пытаясь, однако, войти в реку. На корме развевался большой вымпел, на нем отчетливо виднелись три полосы, красная, белая и золотистая, а в центре красовалось что-то вроде герба. На глазах у юношей корабль приблизился к противоположному берегу на пистолетный выстрел и начал поворачивать. Через несколько минут он лег на новый курс, отправившись обратно поперек устья реки. Гектору на ум пришло сравнение с терьером, загнавшим крысу в угол и возбужденно носящимся туда-сюда, в ожидании шанса прикончить добычу.
— Это то самое патрульное испанское судно, о котором нас предупреждали, — сказал Гектор.
Поднялось облачко черного дыма, прогремел одиночный пушечный выстрел. Гектор не видел, куда попало ядро, но очевидно, оно летело в сторону трех пирог, по-прежнему лежащих на речном берегу, куда их вытащили лесорубы.
— Вот и понятно, кто верх берет, — заметил Дан. — У испанцев по шесть пушек с каждого борта и, наверное, человек сорок. Своего они добьются. — Он табанил, удерживая каноэ у кромки мангров.
— Чего они ждут? — спросил Гектор.
— Когда отлив сменится приливом. Видишь те буруны? На песчаной отмели у входа в реку? Речное течение и отлив слишком сильны, и бригантина не может подняться по реке. Кроме того, лоцман не станет рисковать напрасно. Он ждет полной воды, а когда будет уверен, что вода поднялась достаточно, тогда преодолеет отмель и проведет корабль вверх по реке. Потом испанцы разнесут пироги в щепки.
Гектор рассматривал испанский сторожевой корабль, теперь направлявшийся туда, где прятались они с Даном. Несомненно, все глаза на борту патрульного судна были прикованы к пирогам на реке. Тем не менее он чувствовал себя уязвимым и беззащитным.
Гектор уже собирался заметить, что одного-единственного попадания пушечного ядра хватит, чтобы разнести пирогу вдребезги, когда почувствовал, как каноэ под ним накренилось. Он вцепился в борт маленького суденышка, но было уже слишком поздно. Вода хлынула через планшир. Оглянувшись через плечо на Дана, он увидел, как тот наклонился, навалившись на борт, и нарочно затапливает каноэ. Уровень воды внутри поднялся, каноэ начало тонуть, погружаясь на ровном киле, пока не оказалось вровень с водой, почти целиком скрывшись из вида. Гектор соскользнул в воду. Он понял, что может встать, хотя ноги на несколько дюймов утонули в придонном иле. Он слегка согнул колени, над водой торчала только голова.
— Чего хорошего, если тебя заметят? — невозмутимо объяснил Дан. — Рыбаки-мискито поступают так, увидев подплывающий незнакомый корабль.
Теперь бригантина приближалась к той точке, где собиралась изменить свой нынешний курс. Гектор видел матросов, деловито суетившихся со шкотами и брасами. Возле фальшборта, глядя на устье реки и указывая на пироги на берегу, столпились вооруженные мушкетами солдаты. Он услышал отданные штурманом команды, и бригантина снова начала разворот, на сей раз показав Гектору корму и руль. Сторожевой корабль оказался настолько близко, что Гектор разобрал герб на флаге — черный орел с распростертыми крыльями под королевской короной.