— Почему «разумеется»? — поинтересовался Гектор. Он не был уверен, хочется ли ему присоединяться к такой подозрительной компании, но его самолюбие болезненно задела привередливость буканьеров.

— Гарпунеры всегда нужны буканьерам, — объяснил Дан. — Они же не рыбаки, и у них нет времени высаживаться на берег для охоты. Они полагаются на гарпунеров-мискито, которые добывают для них рыбу и черепах. Иначе буканьерам пришлось бы голодать. — Он повернулся к Отуэю. — Передай своим приятелям, что я не поплыву с ними, если они не возьмут трех моих друзей.

Отуэй отправился к высадившейся за водой партии, посовещался с ними и вернулся с известием, что если Дан приведет с собой на корабль Жака, Изрееля и Гектора, то им дадут возможность заявить о себе перед собравшейся командой.

Когда вслед за последним из наполненных пресной водой бочонков малочисленная группа поднялась на борт, то друзья обнаружили, что команда уже собралась на шкафуте и с интересом рассматривает новичков. В нескольких шагах впереди первой шеренги стоял чисто выбритый мужчина мощного сложения, на нем была треуголка, отделанная зеленой лентой. Гектор предположил, что это капитан Харрис, хотя в происходящем тот и не принимал никакого участия. От лица буканьеров выступал лысый моряк со скрипучим голосом, огрубевшим за многие годы командования матросами.

— Это боцман, — пробормотал Жак. — Фигура такая же важная, что и капитан. Делит захваченную добычу и присматривает за всем на корабле. Выдает оружие и все такое прочее.

Именно боцман и открыл собрание. Обернувшись к собравшимся, он громко произнес:

— Мискито говорит, что он пойдет с нами гарпунером, только если мы возьмем его товарищей. Что скажете?

— А что насчет самого мискито? Он того стоит? — раздался чей-то голос.

— Да, судя по числу черепашьих панцирей на берегу, — ответил кто-то. Должно быть, тот, кто побывал на суше, запасаясь пресной водой.

— Здоровяк, похоже, нам подойдет, — заметил другой. — Но ружье у него древнее. Он с этой рухлядью сколько раз выстрелить успеет?

Изреель по-прежнему не расставался со своим старинным мушкетом.

Боцман повернулся к Изреелю.

— Пожалуй, твой мушкет годится на буйволов охотиться, но на нашем корабле мы оружием с такими замками не пользуемся. Пока ты будешь перезаряжать и с фитилем возиться, враг окажется от тебя в двух шагах.

— Тогда я пущу в ход вот это, — заявил Изреель, вытягивая шомпол из-под мушкетного ствола. Он ткнул им в сторону толпы. — Кто желает выйти на меня со своей саблей? Сабля, шпага — все равно.

Два матроса по знаку боцмана вышли вперед и вытащили свои сабли. Но, зная, что на них смотрят товарищи, в атаку они двинулись нерешительно. Изреель просто шагнул в сторону и уклонился.

— Это все, на что вы способны? — спросил он, подзуживая.

Теперь нападающие разозлились по-настоящему. Обида заставила их обрушить на противника яростные удары сплеча. Первый нацелился гиганту в голову, второй бил по коленям. Но ни один удар не достиг цели. Палка в руке Изрееля метнулась быстрее, чем кто-то успел отследить, и оба нападавших с проклятиями выронили оружие, обхватив рукой пальцы — шомпол точно стегнул их по костяшкам пальцев.

— Балаганный боец! — выкрикнул кто-то сзади в толпе. — Доводилось видеть такое.

— Весьма возможно, — отозвался Изреель. — Кто еще желает попытать счастья? Если хотите, могу сразиться сразу с троими.

Никто не принял этого предложения, и вмешался боцман.

— Тогда ставим на голосование. Все, кто согласен принять этого человека в наш экипаж, поднимите руки. Кто против, пусть выскажется.

В молчании поднялся лес рук.

— Кого возьмешь к себе в напарники? — спросил боцман.

— Обоих своих друзей, — спокойно ответил Изреель, убирая шомпол.

— Напарник только один, таков обычай, — настаивал боцман. Сейчас он смотрел неодобрительно, нахмурив брови.

— А как насчет того парня с клеймом на щеке? — предложил кто-то из зевак. — У него такой вид, будто неприятности ему нипочем.

— Кто из вас умеет писать или читать? — Неожиданный вопрос прозвучал из уст седоволосого мужчины, который стоял рядом с капитаном. Одет он был в сдержанной манере, в темный костюм.

Прежде чем Гектор успел ответить, заговорил Жак:

— Я не столь силен в грамоте, как мой друг. Он разбирается в картах, знаком с навигацией и говорит на латыни и на испанском. А со мной говорит по-французски.

— Переводчик мне без надобности. Мне требуется ассистент. Кто-то более сведущий, чем просто помощник лекаря, — сказал седоволосый. По его манере изъясняться было понятно, что это человек хорошо образованный.

— Значит, дело улажено, — сказал боцман. Ему хотелось поскорее закончить собрание. — Мы берем верзилу и его приятеля-француза за полную долю. Того парнишку, если от него будет толк, запишем как напарника нашего врача. Вопрос с его долей можно будет уладить позже.

Когда собрание завершилось, седоволосый хирург подошел к Гектору и, осведомившись, как его зовут, поинтересовался:

— У тебя есть опыт в медицине?

— Боюсь, никакого.

— Неважно. Научишься по ходу дела. Меня зовут Смитон, Бэзил Смитон. У меня была врачебная практика в Порт-Ройяле, пока я не отправился в это предприятие. Откуда ты знаешь латынь?

— От монахов в Ирландии, откуда я родом.

— Хорошо знаешь? Разговаривать на ней можешь?

— Думаю, да.

— Порой, когда обсуждаешь состояние раненого, — многозначительно промолвил Смитон, — лучше, чтобы сам пациент оставался в неведении.

— Понимаю. Вы что-то говорили о «лекарском помощнике».

— Подручный хирурга. Сменить повязки, покормить кашкой лежачих больных. От тебя я ожидаю большего.

Городские манеры хирурга Смитона странно контрастировали с неотесанностью членов команды буканьерского корабля, и Гектор терялся в догадках, почему доктор оказался на борту. Словно бы прочитав мысли юноши, Смитон продолжил:

— Там, куда мы идем — кстати, этот край носит на Мэйне название Дарьен, — мы, как я предполагаю, встретим народы и племена, чьи методы лечения совершенно отличны от наших. У них можно научиться многому, по всей видимости, в хирургии, но куда более вероятно — тому, как использовать травы и растения. Вот этот вопрос чрезвычайно меня интересует. Надеюсь, ты сумеешь мне помочь в моих исследованиях.

— Сделаю, что смогу.

— Для научной работы времени будет достаточно, поскольку мы не единственные медики в экспедиции. Каждый экипаж вроде нашего берет с собой в плавание по меньшей мере одного судового врача, а иногда завербовать удается и двух-трех. Правду сказать, они обеспечены гораздо лучшей медицинской помощью, чем можно получить в обмен на захваченную добычу — или на свой приз, как они предпочитают это называть. — Доктор криво улыбнулся. — Они даже обзаводятся страховкой на случай ранения.

— Как это? — спросил Гектор. Он подумал, что у команды капитана Харриса вовсе не такой богатый вид, чтобы она могла позволить себе платить врачам.

— Если за время плавания кто-то получает увечье, то в конце похода, когда боцман делит приз, искалеченному члену экипажа причитается особое вознаграждение: столько-то за потерянный глаз, побольше, если ампутирована конечность или оторвана рука, и так далее. Все расценки согласуются вначале, когда команда подписывает соответствующий договор. В высшей степени передовой подход.

К Гектору подошел Жак, с абсолютно новым мушкетом в руках. У него был весьма самодовольный вид.

— Взгляни-ка сюда! Смотри, что боцман выдал. Новейшая модель с кремневым замком. Такое же дали и Изреелю. — Он взвел курок и нажал на спуск. От ударной пластины посыпался сноп искр. — Больше не нужно возиться с запальным фитилем, следить, чтобы он не промок в дождь. Больше того, оно сделано во Франции! Вот, гляди! — Жак перевернул оружие, показывая Гектору клеймо оружейной мастерской: «MAGASIN / ROYAL». — Одному Богу ведомо, как оно попало сюда из арсеналов короля Людовика.