Ну, так теперь ты понимаешь, как тебе повезло? – громко сказал он впавшему в какой-то транс Мак-Магону. Тот очнулся и хлопнул глазами. – Все твои дружки, как Дикий Сэм, отправятся в ад, а ты будешь по-прежнему коптить это синее небо!

– Да, я очень благодарен тебе, Веселый Дик! – с тоской сказал Мак-Магон. – Век за твое здоровье буду молиться.

– Тогда начинай прямо сейчас, – деловито произнес Кроуфорд. – Потому что здоровье мне вскоре очень понадобится.

– Послушайте, Кроуфорд! – вмешался Амбулен. – Когда мы подойдем близко к кораблю, вахтенные поймут, что мы не те, за кого себя выдаем. Полагаю, что нас начнут обстреливать, и, возможно, даже из пушек.

– Очень надеюсь, что так оно и будет, – рассмеялся Кроуфорд. – Чем большее внимание вы к себе привлечете, тем лучше для дела.

– Не забывайте, вам еще будет нужна шлюпка, чтобы вернуться на берег! – проворчал Амбулен.

– А я этого и не отрицаю, – улыбнулся Кроуфорд. – Поэтому постарайтесь сохранить ее в целости и сохранности. Вы – ребята ловкие, и вам это удастся, я уверен.

– Меня смущает только одно, – упрямо заявил Амбулен. – На фрегате тоже может найтись пара ловких ребят, которые умеют управляться с фитилем и прибойником. Одного ядра хватит, чтобы обеспечить нам ночное купание с последующим вознесением на небеса.

– Не обольщайтесь, Амбулен! На небеса вас уже никто не возьмет! – сказал Кроуфорд. – Полагаю, что даже дьявол не согласится пустить вас в преисподнюю, опасаясь за нравственность вверенных ему душ. Вы обречены скитаться по земле, как Вечный Жид… Однако хватит! Объявляю привал!

Люди разбрелись по берегу, выискивая местечко поудобнее, Джон Ивлинг отправился вместе с Хартом на охоту, а Амбулен под надзором Потрошителя пошел искать съедобные фрукты. После быстрого марша и бурной ночи все страшно устали и мечтали только об одном – набить желудки и завалиться спать.

Пообедав, щедро разбавляя воду из ручья ромом, добытым в том же Гро-Шуане, пираты расположились на отдых.

Уильям и Кроуфорд оказались чуть в стороне от всей компании, и последний из них уже отчаянно зевал. Но Уильяма давно мучил один вопрос.

– Помните, сэр Фрэнсис, однажды, мне кажется, что уже много лет назад, хотя прошло всего два месяца, на борту «Головы Медузы» вы спросили у меня: «Уильям, зачем тебе сокровища?» Я тогда не знал, что ответить. Так вот, сэр Фрэнсис, теперь я хочу спросить у вас: сэр Фрэнсис, зачем вам сокровища?

Они полулежали в тени пальм на теплом песке и смотрели в голубое полуденное небо. Кроуфорд курил серебряную трубку, а Уильям жевал стебель какой-то жесткой травы.

Услышав вопрос Харта, Кроуфорд задумчиво вытащил трубку изо рта и, не поворачивая головы, ответил:

– Видишь ли, Уильям. Когда-то давно я мечтал о них просто потому, что каждый юноша мечтает о сокровищах, когда ему в руки попадает карта острова сокровищ. Потом я стал желать их, чтобы отомстить. Мне казалось, я лучше Господа исполню закон божественного правосудия, и моя справедливость будет самой справедливой в мире. Еще позже мне пришлось искать их уже безо всякого желания. Да-да, Уильям. Ты еще слишком мало повидал мир, а кто мало видел – много плачет. На свете всегда находится чья-то воля, которая будет посильнее твоей. Король, мерзавец с пистолетом, болезнь, смерть, любовь – мало ли на свете сил, которым сломать человека проще, чем мне выкурить вот эту самую трубку. Да и воля Самого Господа Бога, наконец. Я никогда никому не говорил этого, Уильям, а тебе скажу. Просто потому, что я испытываю к тебе какую-то странную привязанность, может быть и не совсем полезную для тебя. Меня сломали, Уильям. Да-да, Веселого Дика скрутили так, что небо показалось ему с овчинку, а преисподняя уже воняла ему в лицо блевотиной и мертвечиной.

– Вас пытали? – взволнованно спросил Харт, приподнимаясь на локте.

– Нет, мой друг. Меня просто припугнули. Оказывается, на свете так много вещей, которых боится старина Кроуфорд. Гораздо больше, чем тех, которых боялся Веселый Дик.

– Но при чем тут сокровища?

– Они как раз почти и ни при чем. Но теперь мне во что бы то ни стало придется их найти. И заметь, Уильям, любой ценой.

Кроуфорд перекатился на другой бок и крикнул:

– Эй, Амбулен! Вам знаком девиз одного Божьего общества? Ну, этот: «цель оправдывает средства»?

Амбулен едва заметно вздрогнул и посмотрел на Кроуфорда не то с каким-то ужасом, не то с ненавистью; впрочем, красивые глаза его довольно скоро приняли свое обычное доброжелательное выражение.

– Да, мон сир. Так говорят иезуиты. Кроуфорд опять лег на левый бок и засунул трубку в рот.

– Приятно поболтать так с друзьями, глядя на величественный океан, морщинистый, как лицо старухи, погреться в лучах солнышка, которое в любой момент может затянуться тучей… А что, сэр Ивлин, черепаха, которую вы приволокли с Хартом, была недурна? – вдруг крикнул он своему штурману и бывшему капитану «Медузы».

– Да, сэр. Конечно, мы ловили черепах и пожирнее, да и пережарил ее Потрошитель. Но бывало и хуже.

– Пальчики оближешь! – крикнул Потрошитель и для наглядности облизал два своих пальца, на одном из которых не хватало фаланги, а на другом напрочь отсутствовала ногтевая пластина.

– А вы, джентльмены, как думаете? – Кроуфорд оборотился на Боба, Джека и Мак-Магона, которого они безжалостно обыгрывали в кости, бросая их прямо на песок.

Заметив, что Веселый Дик глядит прямо на них, джентльмены испугано прикрыли кости рукой и покраснели.

– Да ладно, мы ведь на суше. Так что будем считать, что, несмотря на военное положение, азартные игры дозволяются. – Кроуфорд неожиданно зевнул так, что за ушами у него что-то хрустнуло. – Давайте баиньки, сэры, – пробормотал он, выбил трубку и, положив себе под голову локоть, закрыл глаза.

– Мак-Магон, начинай свое представление! – сказал Кроуфорд, едва сумрак начал сгущаться над морем. – Постарайся играть получше. Актерское ремесло – презренная вещь, но сейчас от твоих талантов зависит не только твоя жизнь, хотя твоя зависит только от них. А мы пока посидим в тенечке и послушаем, как поют птички, пока они не начали выклевывать чьи-нибудь глазки…

Мак-Магон вздохнул, почесал в затылке и поплелся туда, где океан лениво лизал кромку берега. В руках он держал охапку веток и мешочек Потрошителя с кресалом, кремнем и трутом. Из своего укрытия Кроуфорд с отрядом могли обозревать не только его унылую фигуру, но и весь берег, и большую часть бухты.

Несчастному Мак-Магону, находясь на мушке, не сразу удалось разжечь костер. Некоторое время он просто тащился по мокрому песку, взглядывая на залив с таким жалобным и просительным видом, будто надеялся, что шхуна как-нибудь сама собой растает в воздухе. Но этого не происходило, и Мак-Магон, оглянувшись на заросли, со вздохом извлек из просмоленного мешочка необходимые для добывания огня приспособления. Вначале он никак не мог правильно ударить кресалом по кремню. Вместо того чтобы наносить скользящий удар, он тупо стучал обломком стального лезвия по камню, издавая громкий звон. После того как Потрошитель из кустов напомнил ему, кто тут хозяин, он, наконец, высек из кремня сноп искр, которые теперь, хоть тресни, никак не летели на трут, сделанный из пучка корпии, а быстренько гасли на ветерке. Тогда Потрошитель чуть было не выскочил и не показал этому придурку, как настоящие мужчины разжигают огонь, но был вовремя пойман Кроуфордом за штаны и усажен обратно.

– Он же этого и добивается, – прошептал сэр Фрэнсис, а затем крикнул:

– Мак-Магон, я считаю до трех. Раз… Мак-Магон еще раз вздохнул, ударил кресалом, и, наконец, трут начал тлеть. Не дыша, несчастный матрос запалил от него кусок фитиля и бросил его на валежник. Тот вяло задымил, но под напором ветра ветки легко занялись, и вскоре черная струя дыма уже поднималась вверх, где ее немедленно подхватывал ветер и гнал на остров. Длинные языки синевато-оранжевого пламени жадно пожирали дерево, и вскоре костер уже невозможно было не заметить со шхуны.