Кроуфорд подумал, что негр говорит об отравленных стрелах, и удовлетворенно хмыкнул.
– Масса хотеть наказать своих врагов? Масса насылать на враги злой дух и убивать?
– Не совсем. Я хочу спасти моих друзей, которых захватили враги, понимаешь? Мне нужно напасть на врагов и освободить моих друзей.
– Масса хотеть сам нападать на враги? Не духи нападать, а масса Кройфорд нападать на враги? Нгомбо не понимает. Нгомбо хотеть послать злой дух на враги массы Кроуфорд, враги бежать от злой дух и отпускать друзья белого масса.
– Боюсь, мои враги не очень-то верят в духов, – пробормотал Кроуфорд, на ходу обдумывая план освобождения Харта и остальных.
– Не говорить так, масса! Духи разгневаться! Белый человек не всегда верить в духа, пока не видеть духа собственными глазами. Нгомбо показать белым врагам массы Кройфорд злые духи и показать человек делать себя ягуар. Нгомбо вызывать духи и оживлять человек, какой покинул его дух, и насылать на враг масса Кройфорд! – решительно заявил старый негр. – Духи пугать и наказывать враги масса и освобождать его друзья!
– Это замечательная идея, – на всякий случай промямлил Кроуфорд, чтобы не спорить с колдуном. – Но белый масса любит сам нападать на своих врагов вместе с другими людьми. Например, с такими, у которых есть моченые стрелы. Понятно? Скажи, как много в лесу людей, убежавших от злых хозяев?
– Много, – поспешно ответил старик. – Так много, как рабов на плантации. А зачем масса Кроуфорд хотеть люди со стрелами, моченными в деревянной воде? Если масса Кроуфорд нужен солдаты победить его враги, нгомбо сделает столько солдат, сколько хотеть масса. Нгомбо быть страшный бокор, сильный бокор, но не для белый масса Кроуфорд и его друзья, а только для его враги.
– Что ты говоришь, Калибаново отродье?!
– Нгомбо делать хороший мертвый солдат. Из мертвый человек, мертвый негр, мертвый белый, как скажет масса. Мертвый солдат – хороший солдат, он не просить есть, не просить отдыхать, он мучить и убивать враг и потом уходить под землю. Нгомбо великий, нгомбо делать мертвый солдат ходить и убивать, когда вдова Мбуки просить наказать хозяина, убившего Мбуки… Нгомбо делать живой на мертвый негр, мертвый человек и отправлять их на враги масса Кроифорд. Нгомбо танцевать, и мертвый оживать, нгомбо насылать его на враги и заставлять делать, что хочет нгомбо.
Кроуфорд знал – к счастью, в основном понаслышке – о чудовищных обрядах оживления мертвецов, характерных для дикарской религии. Иногда мертвое тело клали у ритуального костра, и под мерные удары барабанов, сопровождаемые дикими плясками соплеменников, колдун ложился сверху трупа, накрывая его туловище собой, и начинал вдувать ему в рот воздух своим ртом. По поверью, после некоторого времени мертвец должен был начать двигаться, дергая то одним, то другим членом тела. Оживляющий в таких случаях был обязан в точности повторять рывки и конвульсии оживляемого, как бы будучи к нему приклеен, – до тех пор, пока покойник не становился на ноги и не «оживал» окончательно. Этот феномен следовало понимать в том смысле, что через вдыхание воздуха в рот умершему колдун передавал ему часть своей жизненной энергии. Затем, управляя этой энергией, нгомбо мог заставить ожившего мертвеца делать все, что необходимо. При этом тело такого несчастного продолжало разлагаться, как обыкновенный труп, вскоре становясь совершенно непригодным для проведения магических экспериментов.
Иное объяснение таинственного влияния мага на оживленного им мертвеца буквально согласуется с верой туземцев в личного духа каждого человека. По их мнению, колдун обладает способностью чувствовать даже слабую связь между душой и материальной оболочкой человека, которая будто бы сохраняется некоторое время после кончины. И не только чувствовать, но и укреплять эту связь, объединяя душу и тело заново.
Наконец, третье толкование заключалось в том, что предназначенному на роль жертвы предлагали выпить зелье, которое затем странным образом заставляло его превратиться в живого мертвеца. Такой бедолага не помнил ничего из того, что с ним приключилось ранее, хотя внешне разум казался незамутненным. В действительности его сознание подчинялось колдуну, совершившему обряд, жизненные же процессы в теле как бы замирали. Человеку, подвергнувшемуся такому эксперименту, не хотелось и даже не приходило в голову ни есть, ни пить, ни испражняться. И уж конечно, он не задумывался над этической стороной тех поступков, которые диктовал ему нгомбо, – а это чаще всего были убийства неугодных людей. Хотя… о какой этике можно говорить применительно к дикарям, воспринимающим как нечто естественное и человеческие жертвоприношения, и самые жуткие виды колдовства… Да и не были ли до известной степени правы европейские миссионеры, когда, отчаявшись донести до сознания туземцев образ Бога Любви, сочли за благо истребить кровожадных неофитов?..
Однако принимать решение следовало незамедлительно. Кроуфорд чувствовал: он уже узнал о старом вуду столько, что подобру-поздорову тот его не отпустит. Следовало принять правила игры, предложенные колдуном, с тем хотя бы, чтобы впоследствии постараться направить их в нужное русло.
– Хорошо, старик, – после небольших раздумий согласился Кроуфорд.
Лагерь беглых рабов или маронов был так хорошо скрыт в самом сердце непролазных лесов, что никаких следов его заметить было невозможно, даже проходя мимо в непосредственной близости от него. Впрочем, в такую глушь все равно никто не решался сунуться. Негры встретили своего колдуна бурными криками радости. Старик что-то пробормотал им на своем языке, и восторг чернокожих немедленно обратился на Кроуфорда. Они немедленно усадили его на почетное место поближе к огню, сняли с вертела дымящееся жаркое и положили к его ногам, откуда-то притащили целую гору плодов и фруктов, причем названий некоторых из них не знал даже видавший виды Кроуфорд.
В том состоянии, в котором пребывали в этот момент беглые рабы, их нетрудно было сподвигнуть к нападению на лагерь французов. За спасителем своего нгомбо чернокожие пошли бы сейчас в огонь и в воду. Кроме того, среди них нашлись прекрасные проводники, не только знающие все глухие тропинки в чаще, но и заметившие, где именно пару дней назад разбили лагерь белые люди… В том, что это экспедиция Лукреции и Ришери, сомнений не было, поскольку в описании лазутчиков фигурировали две «очень красивый белый мисс». Разумеется, без помощи этих юрких, пронырливых и озлобленных на своих плантаторов «детей природы» план спасения Харта и остальных становился предприятием, едва не обреченным заранее на провал. Купание в бушующем потоке лишило всяких ориентиров в джунглях. Теперь же, размышляя над необыкновенно удачным стечением обстоятельств, Кроуфорд был готов поверить, что «Великий Бог белых людей» и в самом деле слышит его и благосклонен к нему, как никогда.
Однако, решив, что успеет стать ханжой к старости, если доживет до нее, и, отобрав три дюжины наиболее крепких и рослых негров, вооруженных бамбуковыми трубками с большим запасом отравленных колючек, Кроуфорд в надвигающихся сумерках выступил в сторону, где мирно спал предполагаемый противник.
Колдун вуду отправился вместе с ними. Как от воина от него, конечно, не было никакого толку, но старик твердил, что может быть полезен отряду если не в бою, то впоследствии, когда, завладев пучком волос или клочками одежды врагов, он сумеет наслать на них чудовищные болезни и даже смерть при помощи ведовства. Кроуфорд же полагал, что нгомбо рассчитывает поживиться частями тела убитых белых, чтобы изготовить из них амулеты. Чернокожие верят, что с помощью амулета можно оказывать различное воздействие не только на окружающих людей, но и на силы природы. Чем большую ценность имеет предмет, из которого изготовлен амулет, тем большей силой будет обладать магическое орудие. Поэтому для их создания вуду охотнее всего используют части человеческого тела: обладая, по мнению дикарей, всеми свойствами живых людей, такие орудия могут сообщать новому хозяину громадное могущество и силу. Именно поэтому высоко ценятся глаза, куски сердца, желчный пузырь белого человека – чтобы добыть их, туземцы нередко разрывают свежие могилы.