Пьер вернулся к другу и рассказал об услышанном. Тот мечтательно сказал:

– Вот бы нам выбраться на берег и удрать, а?

– Нечего и думать, Арман. Слишком далеко ушли мы на юг от наших мест. Нам не удастся ничего сделать, кроме как нарваться на смерть. Она и так за нами охотится чуть ли не ежедневно. Лучше повременим.

Три дня спустя при свежем ветре флотилия подошла к мысу Аглу и легла в дрейф, дожидаясь благоприятных условий ветра для вхождения в устье реки.

Песчаные утесы громоздились на берегу, дальше тянулись холмы, покрытые редким лесом и кустарником. Редкие пальмы оживляли пейзаж. Далеко в глубине материка синели цепи невысоких гор. Несколько дуаров виднелись по берегу и в глубине. В устье Уэд-Адуду можно было различить два форта из красного камня.

Форты были небольшими сооружениями, но, расположенные совсем рядом, могли легко обороняться, поддерживая друг друга.

Флотилия вошла в почти открытую гавань вблизи мыса Аглу. Южнее раскинулись несколько дуаров и гробниц святых. Отсюда форты были уже не видны.

Шамси, слабый и бледный, появился на палубе, опираясь на палку. Он внимательно оглядел берег, якорную стоянку, утесы и рифы, коварно выглядывающие из волн. Недовольно скривился, но промолчал и поковылял на ют, где, очевидно, хотел перемолвиться с капитаном.

– Если удрать нельзя, то хорошо хотя бы отдохнуть на берегу, как ты думаешь, Пьер? – спросил Арман. Он блаженно потянулся, вздохнул и продолжил: – И деревень много. Есть где поохотиться, – он многозначительно подмигнул Пьеру.

– Пошел к черту! – выругался тот. – Кобель паршивый!

Заливистый довольный смех Армана прокатился по палубе. Арабы недовольно глянули на него, отвернулись, а он сказал:

– Что поделаешь, Пьер! Я такой, какой уж есть! А куда деваться? Для меня женщина – чуть ли не главное в жизни.

– Так женись, дурень! Чего бродишь с алчными глазами и девок портишь?

– Я не могу долго жить с одной, Пьер! Как ты не можешь этого понять! Скука, однообразие! Ладно, мы никогда не поймем друг друга в этом споре, так нечего его и заводить. Все, я молчу, – и Арман примирительно поднял руки вверх.

Тем временем Шамси вышел на палубу вместе с капитаном. Матросы вопросительно уставились на начальников, прекратив свои занятия.

– Правоверные! – закричал капитан зычно, оглядывая матросов. – Шесть человек остаются на судне, остальные могут идти на берег. Утром всем быть на месте! И получите у казначея отпускные на это время. Да будет благосклонен Аллах к вам, правоверные! Инша-аллах!

– Аллах акбар!– закричали матросы и бросились готовить шлюпки к спуску.

– Судя по всему, Пьер, нам не суждено сейчас отправиться на берег, – заметил Арман со скучающим видом.

– В следующий раз побываем, а сейчас лучше отдохнуть, а то я порядком вымотался за эти дни.

Арман вздохнул и, понурившись, отошел к борту.

Шамси увидел, что Пьер не собирается на берег, подошел и спросил:

– Почему не готовишься на берег, руми?

– Думал, что мне еще не приспело время, раис.

– Ерунда. Ты заслужил отпуск больше других. Так что собирайся.

– Вдвоем с другом, раис?

Шамси не ответил, и Пьер понял, что этот вопрос лучше было не задавать. Он сказал:

– Спасибо, раис, но без друга мне там нечего делать. Я лучше останусь на судне.

– Дело твое, руми. Тогда оба пойдете в другой раз. А сейчас приказываю вам вооружиться и нести караульную службу, – и он отошел, ковыляя.

– Не огорчайся, Арман, – попытался успокоить друга Пьер. – Завтра опять будет день. Мы свое не упустим.

– Ладно уж. Пошли за мушкетами.

Время, отпущенное на ремонт, быстро проходило. Оставалось всего два дня отдыха. Пополнившие экипаж матросы понемногу осваивались на корабле, привыкали к изменениям, произошедшим в их жизни. Два новичка попали в команду Пьера, и он старательно обучал их обращаться с пушками и огневым припасом.

День клонился к вечеру, но все еще сильно палило солнце. Ветер с берега дышал жаром и пылью. Пустыня постоянно чувствовалась тут. Даже горы не могли остановить ужасный ветер, который приносил с востока невыносимую жару и пыль.

Пьер был на этот раз один. Арман пропадал где-то на берегу, и ждать его раньше утра было бессмысленно. Он уже приноровился к отправкам на берег и, судя по поведению, все же нашел себе временную подругу.

Шамси почти поправился и теперь деятельно руководил работами по подготовке судна к дальнему походу. Он как-то сказал Пьеру, что капитан долго отсутствовал и теперь привез приказ отправляться к берегам Португалии и Франции. Там он надеялся снискать себе славу великого поборника ислама в борьбе против неверных.

Это известие сильно взбудоражило Пьера. Он с нетерпением ожидал появления друга. Ему не терпелось побыстрее поделиться с ним своими надеждами, рассказать о походе, который приведет их поближе к родным местам.

Ранним утром шлюпки с матросами стали швартоваться у борта судна, Арман поднялся на борт. Пьер предвкушал радость общения с другом и тут заметил, что от берега отчалила лодка с пятью гребцами. Они спешно гребли и стремительно приближались к «Тени пророка».

Пьер взглянул на Армана и понял, что с ним не все в порядке. Тот явно забеспокоился, его движения стали порывистыми и нервными.

– Что там у тебя случилось, Арман? – в беспокойстве спросил Пьер, как только друг подошел к нему. – Эта лодка не по твою ли душу?

– Вполне может быть, Пьер. Я немного зарвался и теперь могу нарваться на неприятности. Но что тут поделаешь? Вся надежда на Всевышнего и Деву Марию. Господи, спаси мою душу грешную! – взмолился он.

Тем временем двое арабов поднялись на борт и бросились тут же к Арману.

– Вот он! Вот тот руми, который обесчестил мою дочь. Смерть ему!

Матросы обступили их и с интересом стали наблюдать за происходящим.

Раздавались уже возгласы в поддержку арабов. Пьер оттолкнул Армана подальше от разъяренных пришельцев, спросил спокойно, но уверенно:

– Кто вы такие и что вам надо на судне?

– Еще один неверный! Он хочет укрыть преступника! Смерть обоим! Пусть Аллах будет свидетелем правоты моих слов! Этот руми укрывает своего, а тот неверный осквернил мой род, и мне теперь придется или убить его, или не показываться в дуаре! Без отмщения я не уйду с корабля! Смерть руми!

– Кто тут разорался?! – Шамси протиснулся вперед и уставился на разгневанных арабов. – Чего вы требуете, правоверные? Говорите, я тут главный.

– Я и мой зять требуем смерти этим двум руми, раис. Один из них… – И он со скрежетом зубовным рассказал все сначала. – Смерть им!

– А ты знаешь, что они слуги пророка на этом корабле, почтеннейший? А слугу пророка так просто нельзя убить. Он пользу приносит своей жизнью. К тому же мы отправляемся в дальний поход, на смерть во славу Аллаха, ты можешь это уразуметь, несчастный? Их, скорее всего, Всевышний и так скоро приберет к себе в райские сады, так что идите себе и помалкивайте. Иначе висеть вам на реях, почтеннейшие.

Такие слова оскорбленным правоверным редко приходилось слышать, да еще от начальника столь высокого ранга, каким им казался Шамси. Они притихли, глаза продолжали метать молнии, однако пыла такого уже не было. Старший все же спросил нерешительно:

– Но хоть возмещение ущерба я могу с него получить, раис? Мне же не жить теперь в моем дуаре. А так устрою пир, и все будут довольны.

– Руми, – обратился Шамси к опомнившемуся уже Арману. – Сможешь ли ты дать этим правоверным немного денег? Это успокоит их, и дело будет улажено. Лучше дай.

Арман молча кивнул, полез в карман, отсчитал пять золотых, почти все, что при нем было, и молча протянул жалобщикам. Те с недоверием в глазах взяли деньги и поглядели вокруг, как бы ища поддержки. Матросы улыбались многозначительно и хитро, поглядывали озорно на успокоившегося Армана и добродушно похлопывали крестьян по спинам.