– Капитан, – прокричал Пьер, сложив ладони рупором, – пусть купцы добивают шебеку, а мы займемся остальными! Напомни им об этом!

Вскоре «Ивонна» выровняла курс, и второй корабль вышел на позицию, удобную для того, чтобы дать по нему залп. Пьер услышал звонкий от волнения голос Фомы, прорезавший шум:

– Правый борт, по неверным свиньям, пли!

Шебека вздрогнула от залпа, а Пьер кричал уже капитану:

– Капитан, право на борт! Режь курс третьей их шебеке! Быстро, канальи! Фома, готовь левый борт! Мушкеты, к бою!

Краем глаза Пьер увидел, как первый корабль пиратов ввязался в перестрелку с купцами, но это его уже мало интересовало. Редкие пушечные выстрелы пиратов, да еще и сделанные второпях, мало причиняли вреда торговым кораблям. Те тоже отвечали и таким образом держали пирата на почтительном расстоянии. Тот не рисковал идти на абордаж.

Тем временем совсем близко показался бушприт третьей пиратской шебеки. Залп левого борта и мушкетный огонь из укрытий опустошил палубу пирата. Паруса уже клочьями висели на реях. Вопли арабов поминали Аллаха и кляли грязных христиан. Началась яростная перестрелка, но огневая мощь «Ивонны» была настолько сильнее, что вскоре пират отвернул влево. Пьер закричал капитану:

– Лево руля, капитан! Сближайся, каналья! Фома, не ослабляй огня! Арбалетчики, чего заснули?! Громи их, пока не очухались! Приготовиться к абордажу!

Фома и так из кожи лез. Матерясь по-русски, по-португальски и по-французски, он носился по всей палубе со шпагой в руке, сам стрелял из мушкетов, подхватывая их из рук убитых или раненых моряков.

Корабли сближались. Оставалось десятка два саженей, когда пять пушек правого борта «Ивонны» почти одновременно изрыгнули огонь, и снопы картечи с визгом стали косить ряды пиратов. Щепки разлетались во все стороны, кровь брызгала, заливая доски палубы. Истошные проклятия неслись от арабов. Их огонь резко ослаб. А французы продолжали палить из всего, что было заряжено.

На пиратское судно полетели крючья, сети. Суда сцепились, матросы подтянули их и удерживали борт о борт, остальные бросились вперед. Пираты были явно смущены. Их оставалось слишком мало, чтобы оказать серьезное сопротивление. Видя это, Пьер крикнул:

– Фома, тебе хватит двух десятков людей! Захватывай корабль, а мы пошли к другим! Иначе купцы недосчитаются кое-чего! Больше пленных бери, на обмен пойдут!

– Понял, Петька! Сделаем!

Фома с парой десятков отъявленных головорезов бросился на вражеский корабль. Матросы быстро отделились от пиратской шебеки, оттолкнули ее баграми и веслами. Команда гребцов схватилась за весла, и «Ивонна» медленно стала разворачиваться, набирая ход.

Было видно, что два пиратских корабля продолжают перестрелку, медленно сближаясь с одним из купеческих судов. Пьер понял, что тому в одиночку не выдержать натиска пиратов, и поспешил на помощь.

– Капитан, добавить парусов! Гребцам навалиться! Очистить палубу! Раненых вниз, убитых за борт! Кровь смыть немедленно! Марсовые, стрелять по офицерам!

Шебека стремительно приближалась к пиратам, которые уже готовились к абордажной высадке. Они были так увлечены этим, что слишком поздно обнаружили опасность.

С близкого расстояния залп почти полностью очистил палубу одной шебеки, где раненые матросы ползали в лужах крови, а живые метались в разные стороны в поисках спасения.

– Все внимание на второй корабль! Подходи ближе! Усилить огонь! – Пьер уже несколько охрипшим голосом отдавал приказания, подгоняя пушкарей и мушкетеров.

С марсов трещали выстрелы. Иногда оттуда падал убитый матрос, и в то же мгновение на его место лез другой.

Купцы ободрились, усилили мушкетный огонь. Пират стал спешно уваливать в море, но Пьер заметил его маневр.

– Капитан, не дать уйти пирату! Выправляй корабль! В погоню! Крикни купцам, чтобы захватили тот корабль, который не уходит, уже сами! Мы после подойдем.

Пиратская шебека пыталась незаметно уйти, но это было невозможно. Купцы, видя, что опасность для них миновала, кричали радостно и победно. Пирата стали отсекать от моря, окружать, благо паруса у него были в клочьях, а матросов слишком мало, чтобы быстро совершать маневры.

«Ивонна» легко догоняла пиратский корабль. Кричали в рупор, предлагая противнику сдаваться, но потребовался прицельный залп из мушкетов, чтобы паруса упали и судно легло в дрейф.

Стало тихо, но в отдалении еще слышались редкие пушечные выстрелы. Видимо, адмирал еще сражался. Пьер прокричал в рупор ближайшему судну, что должен идти на помощь адмиралу, и приказал высадить на пиратскую шебеку своих людей, захватить пленных и считать двадцать процентов добычи своей.

– Капитан, ставь все паруса, команду на весла и гони в хвост нашего строя. Адмиралу, видимо, не очень сладко там приходится.

– Сударь, мы свое дело уже сделали, – робко попробовал было тот возразить, но в глазах Пьера увидел такое осуждение, что сразу перестал настаивать.

Тесная каюта освещалась несколькими свечами в бронзовых тяжелых канделябрах и парой корабельных фонарей. Стол, покрытый сукном, окружали скамьи, за ним стояло кресло, на котором восседал адмирал Фошуа с перевязью на руке. Он был бледен, видимо рана давала о себе знать. Вокруг стола сидели капитаны конвойных кораблей и некоторых из купеческих судов. Проходило совещание, обсуждались результаты атаки пиратов на караван.

Филипп Фошуа, мужчина лет сорока пяти, с начинающими седеть висками, с бородкой клинышком и торчащими кверху усами, выглядел усталым и несколько раздраженным.

Было душно, хотя окна были открыты и с моря врывался ветерок, который не мог полностью освежить комнаты. Никому не нравилось это совещание, всем и так было все ясно. Но адмирал считал своим долгом подвести итог всего случившегося.

– Господа, – произнес адмирал, уставившись в одну точку немигающим взглядом. – Обменяемся мнениями по поводу попыток алжирских пиратов захватить наш караван.

– Мой адмирал, – подал голос капитан конвойного корабля «Святой Варлаам» Поль Шапюзо. – Вы ранены, и, может быть, стоит отложить это до вашего выздоровления или до прибытия на Кипр?

– Нет, мой друг. На Кипре мы будем в разных портах, а откладывать это никак нельзя. Слишком опасным было положение, чтобы не послушать мнения капитанов. Я думаю, что мы совершили ряд ошибок, и мой долг избегать их в дальнейшем. Прошу, господа, высказывать свои мнения.

Молчание было ответом на столь чопорное начало. Капитаны мялись, поглядывая друг на друга. Наконец самый молодой из офицеров флагманского судна Мишель Бонривож, высокий стройный человек с щегольскими усами и с длинными волосами до плеч, завитыми в крупные кольца, произнес:

– Адмирал, я могу только сказать, что наши люди дрались отчаянно и покрыли себя славой. Мы отстояли караван, а это лучшая аттестация.

– Однако потери наши уж слишком велики, господа. Что-то мы не учли. Кстати, вы подсчитали эти самые потери? Кто прольет свет на это?

Адмирал слегка повернул голову, отыскивая среди присутствующих ответчика. Нашел, уставился в него немигающим оком.

Немолодой офицер встал, прочистил кашлем горло и ответил:

– Мой адмирал, наши потери составляют восемьдесят девять человек убитыми и сто один ранеными. Некоторые суда нуждаются в серьезном ремонте, который никак нельзя произвести до прибытия на Кипр, в открытом море.

– Гм, – неопределенно произнес мессир Фошуа. – А не могли бы вы нас просветить относительно потерь по каждому судну, особенно это касается конвойных кораблей. У вас есть такие сведения?

– Есть, мой адмирал. Позвольте найти списки, – офицер покопался в папке, достал бумагу, просмотрел ее, сказал: – Флагман «Марсель» потерял тридцать семь убитыми, «Святой Варлаам» потерял тридцать четыре человека, и «Ивонна» имеет потери в количестве десяти убитых. Оставшиеся восемь убитых на счету купеческих судов. Раненых на конвойных кораблях раза в два больше, чем убитых.