— Советую вам найти спирт и большую стеклянную банку, чтобы бросать туда трофеи. Они и вонять не будут, и в сохранности для отчётности останутся, и можно будет потом продать спирт, как лекарство, настоянное на змеях. Китайцам очень нравится.

— Угу, — промычал мне в ответ дядюшка Джо, косясь на свой изгвазданный стол.

Пожав плечами, я ушёл и сразу направился в аптеку, где приобрёл десятилитровую канистру чистого С2Н5ОН, а к нему ещё и стеклянный баллон в другом магазине. Сунув тела змей в баллон, я залил их спиртом и оставил в комнате, а сам улёгся спать. Ночью охотиться на этих гадюк опасно, лучше уж заняться этим с утра.

Утром я первым делом отбыл к фотографу. Фото оказались ещё не готовы. Кто бы сомневался! Пообещав принести ему первую же пойманную мной змею, я ушёл. Не успев выйти от фотографа, я тут же оказался окружён целой стаей ребятни всех возрастов.

Перебивая друг друга, они истошно вопили: «Змея, змея!», дёргали меня за руки и вели то в одну, то в другую сторону, утверждая, что там прячется самая опасная, самая страшная и самая ядовитая из всех змей, что только существуют в этом мире. Ну, конечно, так я им и поверил… Впрочем, пошёл.

Бедные змеи, они умирали скорее от страха, чем от того, что их нашли и вытащили на свет божий. Толпа громко верещащих жестокосердных детей в поте лица рыскала по всему городку, искала и преследовала несчастных пресмыкающихся, науськивая меня на их поимку.

До полудня в моём мешке очутились штук десять змей, а к вечеру их число удвоилось. Можно сказать, город почти очищен от ядовитых гадов, чем я и обрадовал дядюшку Джо, сдавая змеиные головы. Но, отсчитывая мне деньги, он поделился свежей новостью:

— Лови, мэра вчера чуть не укусила змея, когда он вышел в свой сад. Так что завтра начнёшь поиск с его дома.

— Сделаем, — кивнул я и ушёл к себе.

Баллон уже оказался забитым под завязку телами убитых змей, а прозрачная мензурка постепенно наполнялась жёлтым и тягучим, как эмульсия, гадючьим ядом. Тела потом нужно выкинуть или зажарить и съесть. Жаль, что Африка — это не Китай, и голода в это время тут тоже не было. Пришлось с утра покупать ещё один баллон. Интересно, если гриф съест мясо заспиртованной змеи, он опьянеет?

Поход к фотографу с живой змеёй, демонстративно посаженной в купленный новый баллон, моментально принёс нужные мне плоды! И мои фотографии наконец-то оказались у тётечки из канцелярии. Ну, как оказались... Собственно, я их и занёс, забрав ещё влажные снимки из трясущихся и тоже влажных, но от страха, рук фотографа.

Тётечка не сводила идеально круглых глаз с баллона, из которого на неё так же гипнотически взирала сонная гадюка, иногда прощупывая стекло языком. Клятвенно заверенный в том, что всё с моими документами будет тип-топ, я в благостном расположении духа покинул столь гостеприимную женщину. Женщины они такие: к ним с лаской и змеёй, и они с лаской змеиной.

На улице оживлённо галдели дети, ожидая меня возле мэрии.

Выйдя на крыльцо, я взмахнул самодельным крюком для поимки змей и выкрикнул клич:

— Смерть змеям!

Дети тут же подхватили его и помчались по улице впереди меня. Я едва успел заскочить к тётушке и оставить баллон, плотно замотав горловину тканью. Геноцид змей продолжался весь день и начался он, как и сказал дядюшка Джо, с дома мэра города Холь-Холь. Здесь оказалось целое логово этих рептилий.

— Ааа! — самозабвенно орала хозяйка дома, улепётывая к соседям.

Дети радостно вторили ей, громко выражая свой восторг очередной пойманной змее. Таким образом, мы обошли весь невеликий город, перезнакомившись со всеми его обитателями.

Неосмотренной у меня оставалась железнодорожная платформа. Там тоже могло быть много змей, благо есть, где спрятаться, но это уже завтра. Пятнадцать голов снова оказались переданы дядюшке Джо, я получил деньги и ушёл к себе.

Следующий день мы вместе с детьми провели на железнодорожной станции. Пришедший на станцию поезд из Аддис-Абебы остановился на десяток минут. В одном из его спальных вагонов (единственного на весь поезд) у окна сидели два француза. Увидев человека, окружённого бурлящим черноголовым детским водоворотом, они заинтересовались происходящим.

Дети орали то по-арабски, то по-французски, и французы прекрасно их понимали, если исключить ужасный акцент негритят. Подойдя к окну в тамбуре вагона, пассажиры с трудом открыли его и пытались разобраться в отрывистых детских выкриках.

— Он ловит змей, — сказал один другому.

Тут из соседнего купе вышел американец.

— Что они делают? — спросил он на своём родном языке у французов, ничуть не озаботившись, что его могут не понять. Однако один из французов английский понимал и ответил:

— Они ловят змей.

— Ммм, дети их загоняют, что ли?

— Судя по всему, они ищут, а тот негр их ловит. О! Он поймал!

И действительно, африканец ловко подцепил змею специальным крюком и, перехватив за шею, опустил в тут же подставленный мешок. Завязав его, он отправился вслед за другим ребёнком, что буквально подпрыгивал от нетерпения и истошно вопил, тыча пальчиком на груду камней, в тени которых и притаилась змея.

Её постигла та же участь, что и предыдущую. Поизвивавшись в воздухе, она также попала в мешок, не будучи в состоянии изменить свою судьбу.

— Ловко он, — бросил американец. — Может заплатить ему денег, пусть поймает ещё и покажет нам.

— Поезд уже уезжает, он не успеет.

— Тогда пусть принесет то, что поймал! Я куплю и расстреляю у него на глазах.

Француз крикнул, подзывая змеелова. Дети быстро перевели ему слова, змеелов кивнул и приблизился, улыбаясь во все зубы.

— Спросите у него, сколько он хочет за то, что будет держать змею, а я расстреливать её в воздухе?

Негру перевели, тот ещё радостней осклабился и сказал: сто баксов!

— Гм, ладно. Вот деньги! — и американец швырнул в окно несколько купюр. Триста долларов, если быть точным. Негр с готовностью бросил мешок на землю и выпустил оттуда одну змею. Сжав её хвост, раскрутил и тотчас же отставил руку в сторону, кивнув американцу.

Держа наготове пистолет, тот открыл огонь по змее. Завизжали пули, дети бросились врассыпную, а в руке у змеелова осталась только половина тела. Откинув хвост в сторону, негр повторил трюк. И снова американец открыл огонь, расстреляв полную обойму по змее и попав в неё только последней пулей. Змеелов также хладнокровно отбросил в сторону хвост и полез за следующей жертвой.

В это время раздался пронзительный свист головного состава, и поезд медленно тронулся. Изо всех вагонов послышались возмущённые выкрики: иностранцы негодовали по поводу того, что кровавая забава ещё не окончилась, а поезд уже поехал. Но машинисту было глубоко плевать на чьи бы то ни было хотелки. К тому же, напуганный выстрелами, он не желал больше задерживаться на станции.

— Кидай! Кидай змею на меня! — заорал американец, когда змеелов уже схватил третью гадюку. Тот кивнул и, мощно раскрутив её, что есть силы метнул в уходящий вагон. Американец мгновенно напрягся и, направив пистолет на летящую змею, открыл из него огонь как в стрельбе по тарелочкам. Змея никак не могла увернуться от пуль. Её жизнь зависела от меткости стрелка, но тот не подвёл и одной из пуль смог разрубить тело змеи пополам. Восторженный рёв всех зрителей стал ему достойной наградой.

— Отлично! Просто отлично! — возбуждённо проорал он и в восторге от своей удачи бросил в окно ещё несколько зелёных купюр.

Налетевший поток воздуха подхватил доллары, закружил их вдоль поезда и едва не швырнул прямо в руки зевак, прибежавших посмотреть на неожиданно разыгравшееся цирковое представление. Бездельники уже тянулись к чужим деньгам, но те, совершив очередной финт и отчаянно, порой неестественно кружась, полетели в сторону змеелова, где их подхватили детские ладошки и отдали ему.

До самого вечера станция слушала детские крики, пока не переловили и не загрузили в мешок всех змей, а потом дядя Бинго повёл гомонящую толпу в продуктовую лавку за сладостями. С этого момента не было для детей большего авторитета, чем дядя Бинго. Бинго, это не Мамба, это Бинго!