Однако турнир Уильяма де Броза происходил задолго до этих времен и для большинства его участников сохранил всю прелесть новизны. Накануне того знаменательного дня поля и луга от Брембера до Стейнинга расцвели красочными шатрами, а в каждом доме или хижине принимали рыцаря или оруженосца, которые предпочитали ночевать под крышей, а не в палатке. Целый лес вымпелов и знамен взмыл ввысь, и шум стоял по всей округе. Отовсюду раздавались конское ржание, крики продавцов колбасок и пирогов, кузнечный звон, стук плотницких молотков. Бремберский замок был полон гостей по самую крышу своей старинной норманнской круглой башни. В их числе находились и шесть баронов из Пуату, приехавшие в Англию затем, чтобы уладить прошлые ссоры с Ричардом ныне, когда он сделался королем, и выведать у недовольных английских рыцарей, как еще можно насолить монарху. Герольды, в чьи обязанности входило составление реестров двух соперничающих сторон, к заходу солнца записали имена шестидесяти восьми рыцарей и оруженосцев со стороны защищающихся и шестидесяти трех со стороны, бросающей вызов. Ожидалось, что утром в пятницу прибудут еще несколько человек. Это было блестящее собрание, и де Броз имел все основания гордиться собой. По сути единственным его разочарованием был ответ короля. Он надеялся, что Ричард посетит праздник, но вместо этого Ричард выразил недовольство, что турнир проводится именно тогда, когда каждый рыцарь-христианин должен все свои силы посвятить подготовке к Священной войне. Король добавил, следуя обычной манере, что налагает на де Броза штраф в пять тысяч фунтов, направляемый в казну крестового похода. Де Броз заплатил, посчитав, что еще дешево отделался.

Во второй половине четверга над холмами Даунса повисла плотная мгла, пришедшая с моря, а к вечеру пошел дождь. Ночью он прекратился, на небе засверкали звезды, и, к общему облегчению, в пятницу занялось светлое и тихое утро. Земля начала подсыхать, и под лучами солнца от шатров повалил пар. Вскоре после заутрени[131] всадники принялись вооружаться: сначала они протискивали головы в свои кольчуги, затем натягивали тяжелые, с хорошо подогнанными кольцами штаны, прикрепляли шпоры и застегивали пояса. Потом они надевали особые войлочные шапки, поверх них кольчужные капюшоны и, наконец, стягивали под подбородками ремни шлемов. Запрещалось использовать любое колющее или остро отточенное оружие. Основным оружием на турнире было копье с затупленным наконечником. Де Брозу пришлось потратиться на то, чтобы обеспечить рыцарей запасными копьями, только что выточенными из лиственницы, и поставить их наготове в нескольких фортах.

Участники построились в несколько длинных неровных рядов, располагавшихся друг напротив друга. Обе группы разделяло ровное поле в несколько сот ярдов. По одну руку от них поднимались пологие горы Даунса, увенчанные рощами древних деревьев или кольцами земляных укреплений, а по другую лежала река Адур, которая мирно несла свои сверкающие воды через холмы к морю. Ветер доносил солоноватое дыхание морских волн.

Дени, находившийся в первом ряду войска нападавших, беспокойно ерзал в седле. Доспехи сидели на нем достаточно хорошо, однако непривычный вес тяготил его, как и щит, болтавшийся у него на плече, и длинное копье, конец древка которого упирался в носок правой ноги. Крайние звенья кольчужного капюшона натирали щеки и больно цеплялись за короткие волосы бородки. Он пристроил шлем на луке седла, так как в нем было душно. Он глубоко вдохнул и выдохнул, всматриваясь в ряды противников, и наконец обнаружил Артура на краю фланга. Он прищурился и в замешательстве потряс головой. Артур не взял своего оруженосца. Вместо него рядом с Артуром стоял один из вилланов, Эрнальд Кузнец. Громадный молот болтался на ремне у него за спиной. Этот человек оказался очень полезным накануне, помогая ставить палатки и готовить обед, и Артур объяснил, что хочет сделать его пехотинцем. «На случай, – сказал он, подмигивая Дени, – если в начале возникнут какие-нибудь трудности. Например, большая свалка, которая может мне помешать вступить в бой. Эрнальд, – добавил он, – очень сильный, а юный Питер Коте ужасно неопытен». Дени понял, что Артур предусмотрел все случайности, дабы ничто не воспрепятствовало выполнению их плана, но тем не менее этот неопрятный, косматый кузнец казался неуместным. Некоторые из всадников также взяли с собой пехотинцев, наряду с оруженосцами или слугами, но те были аккуратно одеты в подбитые войлоком кожаные панцири и цветные капюшоны и, очевидно, являлись профессиональными воинами.

Дени теребил шарф Мод, который он повязал на руку. Мод находилась на площадке одного из фортов и напряженно искала его взглядом. Он тяжко вздохнул. Во время всего пути до Уистона, где они расположились станом, она относилась к нему очень сердечно, едва ли не с обожанием, с нежностью, ловила каждое его слово. За обедом она позаботилась о том, чтобы у него было вдосталь еды и питья. Она брала у слуги, резавшего мясо, лучшие куски и подавала ему на ломтях белого хлеба, с таким ласковым выражением лица, словно ухаживала за ребенком. Она протягивала его кубок виночерпию и не переставала весело щебетать о турнирах, о которых ей доводилось читать или слышать, и об ужасных ранах, полученных или нанесенных, и Дени в конце концов стал опасаться, что скоро лишится рассудка. Нынешним утром она появилась тихой и задумчивой, говорила мало. Казалось, была охвачена тревогой и смятением, словно только теперь начала беспокоиться о нем. Это расстроило его еще больше, поскольку он и сам проникся волнением. Дени совсем не радовал предстоящий турнир. Ему не нравился придуманный ими план, как, впрочем, и все остальное.

Дени вновь взглянул на противоположную сторону луга и медленно надел шлем, завязав ремни вялыми, непослушными пальцами. Потом ему пришло в голову, что лучше было бы проехать в конец ряда и встать напротив Артура так, чтобы тому не пришлось скакать через поле наискосок. Он подал коня назад и пустил его шагом за спинами томившихся в ожидании рыцарей. В этот момент резкие звуки труб возвестили начало боя, и первый ряд с громкими криками рысью ринулся вперед.

Дени стремительно развернул коня. Он не подозревал, как трудно смотреть сквозь узкие прорези шлема. Сначала Дени присматривался ко всему с огромным трудом, а чуть позже (когда он все-таки определил, где находится) никак не мог найти Артура. Он застонал и принялся сыпать проклятиями, сожалея, что не догадался немного походить в шлеме для тренировки. Прямо перед ним разгоралось сражение. Рыцари носились по полю галопом туда и обратно, криками вызывая друг друга на бой. Один воин уже упал на землю, и победитель оттаскивал его в сторону. После минутного размышления Дени осторожно поехал по краю поля в надежде встретить своего друга.

У Артура были свои трудности. Он взял с собой Эрнальда Кузнеца просто для того, чтобы тот был его глазами. Он не хотел признаваться юному оруженосцу Питеру Котсу в своей близорукости, ибо прекрасно знал, что Питер не способен держать рот на замке и не разболтать секрет. Зато был уверен в смиренной, простодушной верности Эрнальда, в его молчаливой преданности своему лорду, какой отличались саксонские вилланы. А кроме того, Эрнальд не задавал лишних вопросов, но охотно делал то, что ему приказывали. «Не спускай глаз с сэра Дени, – наставлял его Артур. – Видишь красные и белые полосы, которые мы нарисовали на его щите в качестве эмблемы? Когда зазвучат трубы, беги впереди меня и покажи, где он».

Он был бы невероятно поражен, если бы знал, что у Эрнальда на уме. Будучи человеком твердых убеждений, Эрнальд вовсе не отказался от мысли убить своего господина. Неудача с наковальней только ненадолго опечалила его. Но пока он обдумывал, основательно и неторопливо, как снова осуществить замысел, тут, словно по заказу, подвернулся этот потешный бой, затеянный с размахом. В сумятице он наверняка сумеет хорошенько стукнуть Артура по голове кузнечным молотом, который прихватил с собой. Он должен всего лишь дождаться подходящего момента. Но между тем было еще дело – проводить Артура на бой с его гостем, тем тихим и приятным иноземцем. Когда протрубили, он заслонил глаза ладонью от солнца и взглянул на то место, где недавно находился Дени. Ему потребовалась целая минута, чтобы сообразить: щит, разрисованный красными полосами, исчез.