– Тогда давай…

Издали донесся странный свист – одно из немногих ядер противника. Она свернулась вокруг щенков и застыла. В двадцати ярдах от нее Хранитель спрятался в укрытие. Но когда ядро прилетело, глухой удар раздался куда выше по холму. Это могло быть и наше ядро.

– Теперь наши войска могут воспользоваться произведенными разрушениями. Я хочу, чтобы Булат знал: старые игры в пытки и выкуп сделают ему только хуже.

Скорее всего звездолет и ребенка удастся отбить у Булата. Вопрос только в том, будут ли они к тому времени живы? Резчица надеялась, что Джоанна никогда не узнает, какой риск планирует Резчица на ближайшие часы.

– Есть, ваше величество.

Но, произнеся эти слова, Тщательник не сделал ни одного движения, чтобы отбыть. Он выглядел еще более грязным и озабоченным, чем всегда.

– Резчица, я опасаюсь…

– Чего? Мы на волне, и надо плыть на ней, пока она есть.

– Да, ваше величество. Но когда мы пойдем вперед, останутся опасности на флангах и в тылу. Разведчики противника и пожары.

Тщательник был прав. Орудующие в тылу свежеватели были эффективны и беспощадны. Их было немного – большая часть сил противника была убита или рассеяна на Маргамском подъеме. Те, кто терзали фланги Резчицы, были вооружены обычными арбалетами и топорами, но необычайно хорошо координированы. А тактика у них была блестящей: Резчица узнавала в ней морды и когти Свежевателя. Каким-то образом ее злое дитя выжило. Как чума прошлых лет, он снова расползался над миром. Будь у них время, эти партизанские стаи могли бы серьезно осложнить Резчице снабжение ее сил. Будь у них время. Два ее элемента встали и посмотрели в глаза Тщательника, подчеркнув голосом:

– Тем более нужно действовать сейчас, друг мой. Это мы далеко от дома. Это у нас ограниченное число солдат и еды. Если мы не победим быстро, мы будем разрезаны на куски.

Освежеваны.

Тщательник встал, кивнув в знак повиновения.

– То же самое говорит Странник. И Джоанна хочет гнаться за ними до самых стен замка… Но есть кое-что еще, ваше величество. Даже если мы должны стремиться все вперед: я работал десять декад, используя все, что мог понять из Компьютера, чтобы сделать нашу пушку. Ваше величество, я знаю, как это трудно. А пушки, которые мы захватили на Маргамском подъеме, бьют в три раза дальше и весят четверть нашей. Как они могли такое сделать? – В его голосе звучали злость и унижение. – Предатель, – мотнул он головой в сторону Хранителя, – считает, что у них в когтях брат Джоанны, но Джоанна говорит, что ничего, подобного Компьютеру, у них нет и быть не может. Королева, у Булата есть еще какое-то преимущество, которого мы пока не знаем.

Не помогали даже казни. День за днем Булат чувствовал, как все больше разъяряется. Стоя один на парапете, он метался туда и обратно, мало что осознавая, кроме собственной ярости. Никогда еще гнев так им не овладевал со времен, когда его кромсал нож Свежевателя. «Овладей собой, пока он не стал резать тебя дальше», – прозвучал вдруг голос того, прежнего Булата.

Зацепившись за эту мысль, он стянул себя вместе. Посмотрел на кровавую слюну, ощутил вкус пепла. Три его плеча были порезаны зубами – он себя покусал. Еще одна привычка, от которой Свежеватель давно его отучил. «Режь наружу, а не внутрь». Булат механически вылизал порезы и подошел к краю парапета.

На горизонте черно-серый туман застилал море и острова. Последние дни летние ветры были горячим, дымным дыханием. А теперь они были сами как пожар и неслись над замком, неся пепел и дым. Не меньше суток дальняя сторона Горькой Кручи была завесой пламени, но сегодня стали видны склоны: черные и коричневые с султаном дыма, который стелился к морскому горизонту. В середине лета всегда случались низовые и верховые пожары. Но в этом году вся природа взбесилась и пожары были повсюду. Эти проклятые пушки все подожгли. И еще этим летом нельзя отступить в прохладу Скрытого Острова и бросить прибрежный сброд страдать от жары.

Не обращая внимания на ноющие плечи, Булат забегал по камням более задумчиво, чуть ли не аналитически для разнообразия. Эта тварь Хранитель не остался верен своему покупателю и предал собственное предательство. Булат учитывал, что Хранителя могут раскрыть, и у него были другие шпионы, которые об этом донесли бы. Но ведь не было никаких признаков до самой катастрофы у Маргамского подъема. Теперь поворот ножа Хранителя перевернул все его планы вверх ногами. Резчица очень скоро окажется здесь, и не в роли жертвы.

Кто мог предположить, что звездный народ в самом деле должен будет спасать его от Резчицы? Он так старался закончить вражду с южанами до прибытия Равны, но теперь ему и в самом деле нужна помощь с небес – а она могла прибыть только через пять часов. При этой мысли Булат чуть снова не впал в буйство. И неужели вся эта хитрая игра с Амдиджефри была напрасна? С каким удовольствием он прикончит эту парочку, когда все будет позади! Они куда больше других заслужили смерть. Они причинили массу неудобств. Приходилось все время строить из себя добрячка, будто это они правят им! Они позволяли себе нахальства больше, чем десять тысяч нормальных субъектов.

Со двора замка доносился шум работающих стай, напряженных вскриков, скрип и стон передвигаемых камней. Профессиональное ядро Империи Свежевателя уцелело. Еще два часа – и бреши в стенах будут заделаны и с севера доставят новые пушки.

И главный план все равно будет выполнен. Пока я вместе, что бы ни было потеряно другое, он может быть исполнен.

Почти потерявшийся в шуме, донесся стук когтей по ведущим внутрь ступеням. Булат оттянулся назад, повернул все головы на шум. Теневик? Тот сначала бы о себе объявил. Нет, только один комплект когтей стучал по камням. Булат успокоился – по ступеням поднимался синглет.

Элемент Свежевателя поднялся с лестницы и поклонился Булату – неполный жест без повторения его другими элементами. Радиоплащ элемента сверкал золотом на темном. Армии эти плащи внушали почтительный трепет, как и то, что синглет или двойка были умнее самой талантливой стаи. Даже лейтенанты Булата, которые знали, что такое плащи на самом деле, даже Теневик – держались в их присутствии осторожно и почтительно. А Булату сейчас Фрагмент Свежевателя был нужнее кого угодно, чего угодно, кроме доверчивости звездного народа.

– Какие новости?

– Позволите сесть?

Не было ли за этой просьбой сардонической усмешки Свежевателя?

– Позволяю! – рявкнул Булат.

Синглет опустился на камни. Но Булат знал, когда собеседник вздрагивал: Фрагмент был рассеян по всему Владению уже более двадцати дней. Кроме небольших перерывов, он почти все это время был одет в радиоплащи. Пытка из черноты и золота. Булат видал этого элемента без плаща, когда он мылся. Шерсть его на плечах и ляжках, где плащ давил сильнее всего, вылезла, и посреди залысин были кровоточащие ссадины. Лишенный плаща и разума синглет скулил от боли. Булату это нравилось, хотя этот сам по себе не очень владел словами. Это было почти так, будто он, Булат, был Тем, Кто Учит Ножом, а Свежеватель был его учеником.

Синглет минуту помолчал. Булат слышал, как он безуспешно пытается скрыть тяжелое дыхание.

– Последние сутки прошли хорошо, Властитель.

– Только не здесь! Мы потеряли почти все пушки. Мы заперты в стенах.

А звездный народ, быть может, прибудет слишком поздно.

– Я имел в виду – там. – Синглет ткнул носом в сторону открытого пространства за парапетом. – Ваши разведчики отлично обучены, Властитель, и у них есть талантливые командиры. Сейчас я рассыпан вокруг тыла и флангов Резчицы. – Синглет сделал свой жест частичного смеха. – «В тылу и на флангах». Странно. Для меня вся армия Резчицы – как одна стая противника. Наша пехота для меня как шипы на моих собственных лапах. Мы глубоко вгрызаемся в бока королевы, Властитель. Я пустил пожар на Горькой Круче. Только я вижу точно, куда он идет и как его использовать, чтобы убивать. Еще четверо суток – и от линий снабжения королевы ничего не останется. Она будет у нас в челюстях.