Вновь собравшись с духом, она улыбнулась и попыталась привести в порядок волосы. У портнихи-француженки и ее помощниц были короткие стрижки в греческом стиле, и Риган спросила себя, не обрезать ли и ей волосы. Может быть, в новой жизни (что бы ее ни ждало) она обретет новый, еще более изысканный вид.

За размышлениями и мечтами она не заметила, как прошло время, и солнце стало клониться к закату. Риган чувствовала, что готова к новым приключениям. Она избавилась от этого ужасного американца и теперь могла по своему желанию идти куда захочет.

Превозмогая боль в ногах, она медленно выпрямилась, размяла усталые ноги, и когда встала на землю, то почувствовала, что ступни ее все изранены. Ссадины были покрыты засохшей кровью и после первого же шага опять стали кровоточить.

Собравшись с силами, она направилась, в сторону темнеющей улицы. «Ты — леди», — сказала себе Риган. Она должна ощущать себя леди, а не обращать внимания на такие пустяки, как ободранные и распухшие ступни. Если она будет держать плечи и спину прямо, а голову высоко поднятой, никто не станет докучать ей — никто не осмелится оскорбить леди.

Подобно лесному пожару по докам распространился слух о том, что здесь разгуливает юная хорошенькая женщина. Даже пьяные, которые едва держались на ногах, очнулись от забытья и, спотыкаясь, направились на ее поиски. Целый экипаж корабля, только что пришедшего в порт после трехлетнего плавания, захватил бутылки рома и ринулся туда, где, как было известно с чьих-то слов, их ждала целая толпа женщин.

Изо всех сил скрывая страх, Риган старалась не обращать внимания на все прибывавшую толпу мужчин, окружавших ее. Некоторые из них беззубо улыбались, от них дурно пахло рыбой и грязью, они тянули свои мерзкие трясущиеся руки, чтобы потрогать бархат платья.

— В жизни такого мягкого не видал, — шептали они. — У меня никогда еще не было настоящей леди. — А что, с дамами это так же бывает, как и со шлюхами?

Она шла все быстрее и быстрее, отталкивая руки и возникавшие на ее пути тела. Она уже больше не думала о том, в каком направлении ей надо идти, единственной ее мыслью было — бежать!

Похоже, население доков издевалось над ней, как в ту ночь, когда она оказалась на улице в ночной рубашке. Но когда на нее наткнулись изголодавшиеся матросы, сравнительно безобидные игры закончились. Обнаружив, что здесь всего одна женщина, а никак не толпа, они обозлились и все свое бешенство обратили на эту единственную испуганную девушку.

— Ну-ка, дайте на нее взглянуть. Я хочу не только пощупать ее платьице, — прорычал какой-то молодой парень, протянул руку и вцепился в платье на плече Риган.

Ткань разорвалась, обнажив полную мягкую грудь, и окружившая ее толпа разразилась хохотом.

— Не надо, прошу вас, — шептала Риган, пятясь от матросов, но три пары рук задрали ей юбку и стали ощупывать ее ноги.

— Маленькая, а где надо, все у нее есть!

— Не теряй времени!

— Хватай ее!

Не успела Риган понять, что сейчас должно произойти, как ей вспомнились слова Тревиса о том, что ее силой принудят к тому, что совершил с ней он, и тут один из матросов сильно толкнул ее, и она упала на стоявших позади людей. Тщетно пытаясь закричать, она попробовала выпрямиться, но толпа сзади расступалась, жадные руки хватали ее. Матросы стояли над ней, зверски улыбаясь.

— А теперь посмотрим, что там под этими юбочками.

Один из них вцепился в ее юбку, и Риган изо всех сил ударила его в лицо.

Он отлетел и упал. Сзади кто-то схватил ее за руки и поднял над головой, крепко сжимая. Спустя секунду ее схватили за щиколотки и раздвинули ноги.

— Меня ты, красотка, не ударишь, — засмеялся один матрос, вцепившись в подол ее юбки.

Он возвышался над Риган, потешаясь над ее ужасом и беспомощными попытками вырваться из их рук, но вдруг отшатнулся и схватился за свое плечо, на котором быстро расплывалась красное пятно. Казалось, звук выстрела послышался только после того, как матрос отлетел в сторону.

Над их головами прозвучали еще два выстрела, прежде чем они начали понимать, что происходит. Руки матросов по-прежнему держали Риган. Сначала наступила тишина, и внезапно она почувствовала, что хватка ослабла. Она стала отбиваться и освободила одну ногу. Спустя секунду через ее тело переступил взбешенный Тревис, и не успела толпа понять, что происходит, как он, хватая за руки, шеи, ремни — за все, что попадалось под руку — начал расшвыривать матросов и портовый сброд.

Содрогаясь от ужаса, Риган лежала неподвижно, и одна за другой руки отрывались от ее тела. Тревис присел спиной к ней, держа в каждой руке по пистолету.

— Кто еще хочет прикоснуться к леди? — бросил он.

Пятясь, эта трусливая банда диких зверей бормотала, что Тревис лишил их развлечения, но никто не осмелился открыто возразить грозному американцу.

Засунув пистолеты за пояс, Тревис повернулся, посмотрел на Риган, тяжело дышавшую от страха, и сразу понял, что ее одежда почти цела. Одним быстрым движением он наклонился и словно мешок с мукой вскинул девушку на плечо.

Задыхаясь, Риган кулаком ударила его по спине.

— Опустите меня! — потребовала она. Тревис сильно шлепнул ее — к счастью, толстый бархат ослабил силу удара, — а потом кивнул двум другим людям, которые своими пистолетами удерживали трусливую толпу на удалении, и зашагал в гостиницу.

Один из матросов, кому Риган попала в глаз, заорал ему вслед, что уж янки-то умеют обращаться с женщинами, а остальные расхохотались, радуясь, что не пришлось драться с этим свирепым американцем. Раненный Тревисом матрос заковылял прочь, в глубь порта.

Риган молча покачивалась в этой неудобной и унизительной позе, и радовалась, что длинные волосы скрывают ее лицо от прохожих и от людей в гостинице. Когда Тревис поднялся по лестнице и вошел в их комнату, она уже была готова сказать, что думает о его отношении к себе, и что он вряд ли лучше, чем уличный сброд.

Но смелость ее исчезла, когда Тревис бросил ее на кровать с такой силой, что, несмотря на пышный матрац толщиной в целый фут, она ударилась сквозь него о сетку. Задыхаясь, она подняла голову, откинула волосы и подняла глаза на побагровевшее взбешенное лицо Тревиса. Он не дал ей сказать ни слова:

— Знаешь, как я нашел тебя? — процедил он. На его щеках ходили желваки, кулаками он уперся в бока. — Я нанял людей, чтобы они прошли по порту и сообщили мне, если где-то поднимется шум. Я знал, что дождусь, когда ты где-то появишься; ясно было — когда это произойдет, они облепят тебя как мухи. — Наклонившись, он резко бросил:

— Ты продержалась дольше, чем я думал. Где ты была? Пряталась?

По ее лицу он понял, что угадал. В отчаянии Тревис вскинул руки, расхаживая по комнате тяжелой поступью.

— Да что же, черт возьми, мне с тобой делать! Придется держать тебя под замком, чтобы защитить от самой себя. Неужели ты не имеешь представления о том, что происходит в мире? Я же объяснял тебе, что произойдет, если ты уйдешь отсюда, а ты мне не поверила. Нет, тебе нужно было, чтобы над тобой надругались, а, может быть, и убили. В первый раз я тебя увидел, когда за тобой гнались мужчины, и теперь, по твоей же вине, это опять произошло. Ты думала, что во второй раз будет по-другому?

Придерживая порванный ворот платья, она перебирала великолепный бархат юбки. Ей хотелось думать, будто случившееся с ней — всего-навсего кошмарный сон. Она прошептала:

— Я думала, что раз одета как леди, они не станут…

— Что? — рявкнул Тревис, потом упал на стул. — Да никому и в голову не придет рассуждать подобным образом…

Он остановился и посмотрел на эту девушку — крохотную, дрожащую, с длинной царапиной на щеке — и опять почувствовал себя хозяином ее судьбы.

— Больше говорить не о чем. Завтра ты поплывешь со мной в Америку.

— Нет! — вскрикнула она, подняв голову. — Я не могу, я должна остаться в Англии. Здесь мой дом.

— Неужели тебе нужен дом, где каждый раз, выйдя на улицу, ты будешь подвергаться нападению? Хочешь, чтобы сегодняшняя история повторилась?