Хорошо, что Тревис держал ее за руку, иначе Риган повернулась бы и убежала. Ну что она знает про ткацкие станки и цыплят?

— Так вот, — продолжал Тревис. — Сейчас я пойду показывать жене свой дом, и если меня сегодня еще хоть раз о чем-то спросят, я отменю праздник, — заявил он с шутливой угрозой.

Не будь Риган столь растеряна, она бы рассмеялась — так быстро окружавшие их люди исчезли, и только поодаль остался какой-то старик.

— А это — Элиас, — гордо сообщил Тревис. — Он самый лучший садовник в Виргинии.

— Я кое-что принес для вашей новой хозяйки, — ответил Элиас и протянул Риган цветок, какого ей еще не приходилось видеть. Он был пурпурного цвета с необычным оттенком, из-за которого казался одновременно и ярким, и нежным. В центре его было нечто вроде опущенного рожка с лепестками в форме слезы.

Она протянула руку, чтобы осторожно взять цветок.

— Это орхидея, мэм, — сказал Элиас. — Первая миссис Стэнфорд заказывала их каждый раз, когда капитаны отправлялись в южные моря. Когда у вас будет время, может, вы посмотрите оранжереи.

— Конечно, — ответила она и подумала: существует ли на свете хоть что-то, чего не было бы у Тревиса на плантации. Поблагодарив садовника, она последовала за мужем и, наконец, прямо перед собой увидела высокий длинный кирпичный дом. Даже с этого расстояния казалось, что в одном его крыле могут поместиться усадьба Уэстон Мэнор и дом Клея Эрандел Холл.

Тревис с гордостью и удовольствием рассказывал ей о своем доме, который любил всем сердцем, о том, как его строил дед и как любили его все Стэнфорды. Но страх Риган возрастал с каждым шагом. Вспомнив, какое количество обязанностей было у Николь, Риган пожалела, что ей не придется жить в доме поменьше. Ну разве сможет она управляться с этим гигантским особняком, не говоря уже о том, чтобы заниматься теми хозяйственными делами, которые Тревис, по всей видимости, собирается ей поручить?

С близкого расстояния дом оказался еще больше, чем выглядел издали. Средняя его часть была сложена из кирпича, ее четыре с половиной этажа высились над головой Риган, а с обеих сторон к ней были пристроены два крыла в форме буквы "Г". Тревис повел ее по широким каменным ступеням на первый этаж, и начался торопливый обход этого внушительного здания.

Он показа ей голубую комнату, зеленую комнату, красную комнату и белую комнату, классную и комнату экономки. Чуланы оказались больше, чем ее спальня в Уэстон Мэнор.

Переходя из одной изящно обставленной и воистину прекрасной комнаты в другую, Риган все сильнее впадала в панику. Как же она сможет управляться с таким домом?

Риган было решила, что ей показали уже все имевшиеся в доме помещения, но тут Тревис потащил ее за собой по лестнице в восточное крыло. Комнаты на третьем, основном, этаже затмили увиденные ранее. Здесь находилась столовая, к которой примыкала дамская гостиная для чаепитий, еще одна гостиная — для всей семьи, библиотека, еще две гостиные, которые можно было использовать по любому назначению, и гигантская спальня, к которой примыкала детская.

— Это наша спальня, — сообщил Тревис, а потом повлек ее в бальный зал.

Увиденное ошеломило Риган. С того момента, когда они вошли в дом, она просто онемела, теперь же почувствовала, что у нее буквально подкашиваются ноги. Опустившись на стоявший в углу диван, она воззрилась на окружающее в благоговейном ужасе.

Зал подавлял уже своими размерами. Потолки высотой около семнадцати футов заставляли человека чувствовать себя маленьким, незначительным. Стены были обшиты бледно-голубыми панелями, а дубовый паркет натерт до блеска. Казалось, здесь совершенно невообразимое количество мебели — шесть диванов, обитых расшитым розами атласом, множество стульев, сидения которых были обтянуты тканью того же цвета, арфа, фортепьяно и несколько столов; но все они размещались вдоль стен, а середина зала оставалась свободной, и ее украшал огромный восточный ковер.

— Когда собираются гости, мы, естественно, ковер убираем, — с довольным видом объяснил Тревис. — Может быть, тебе захочется устроить прием. Мы можем оставить здесь на ночь сотни две гостей, а ты с Мальвиной — это наша повариха — придумаешь, чем их угощать. Тебе ведь этого захочется, правда?

Это оказалось выше сил Риган. Заливаясь слезами, она бросилась через весь зал к двери в противоположном углу. Не имея представления о том, как выбраться из этого дома, она бежала по длинному коридору, пока, открыв какую-то дверь, не оказалась в маленькой очаровательной комнате в бело-голубых тонах. Она даже не могла вспомнить названия всех комнат, не говоря уже об их расположении.

Опустившись на пол, она уронила голову на бело-голубой диван и разрыдалась. Зачем он это делает? Ну почему же он сразу не сказал ей правду?

Почти сразу рядом с ней оказался Тревис. Сев на диван, он обнял ее.

— Почему ты плачешь?

В его голосе слышалась такая тоска и боль, что она зарыдала еще горше.

— Ты богат! — выдавила она, задыхаясь от рыданий.

— Ты плачешь из-за того, что я богат? — удивленно спросил он.

Пытаясь объяснить ему причину слез, Риган в то же время знала, что он вряд ли ее поймет. Тревис всегда уверен, что поступает правильно; ему никогда не приходило в голову сомневаться в своих способностях. Он не знает, каково ощущать себя бесполезной. А теперь он ждет, что она будет управлять домом, всеми постройками, слугами и время от времени устраивать приемы для двух сотен друзей.

— Я не смогу помочь тебе, если ты не скажешь, в чем дело, — сказал Тревис, протягивая ей носовой платок. — Ты же не можешь сердиться из-за того, что я не просто бедный фермер?

— Как… — всхлипнула она. — Как я смогу?.. Я же никогда не видела ткацкий станок. Тревис не сразу понял ход ее мыслей.

— Тебе не придется ткать самой; ты просто скажешь другим, что нужно сделать. Служанки будут обращаться к тебе с разными вопросами, а ты будешь все улаживать, — объяснил он. — Это же так просто.

Нет, она никогда не сумеет ему ничего объяснить! Вырвавшись из его объятий, Риган спрыгнула с колен Тревиса, выбежала из комнаты, по коридору пронеслась в зал, пробежала через него и оказалась в новом коридоре, где, наконец, нашла спальню, и в ворохе муслина и нижних юбок рухнула на кровать.

Сквозь рыдания она услышала медленные тяжелые шаги Тревиса. Остановившись в двери, он пристально смотрел на нее в течение нескольких секунд, прежде чем решил оставить в покое. Когда шаги его удалились, Риган заплакала еще сильнее.

Спустя несколько часов в дверь тихо постучала служанка и спросила, что подать на ужин. Риган едва не сказала «йоркширский пудинг», но вдруг сообразила, что даже не знает, из чего в Америке готовят еду. В конце концов она ответила служанке, что не голодна, и попросила уйти. Может быть, ей удастся всю жизнь оставаться в этой комнате, и она никогда не будет общаться с внешним миром.

Каково бы ни было впечатление Риган о трудностях управления плантацией, ее представления были далеки от действительности. Тревис покидал их спальню еще до восхода солнца, и уже спустя несколько минут в комнату входили женщины и начинали задавать вопросы. Риган замечала, что когда она не находила дельного ответа, они отводили глаза. Одна из служанок (ей довелось услышать и такое) сказала: «Как Тревис мог жениться на таком ничтожестве?»

И со всех сторон она слышала имя Марго.

Ткачиха показала образцы рисунка, полученные от Марго. Садовник высаживал луковицы, которые ему дала мисс Марго. В голубой комнате она обнаружила платья, которые, как ей объяснили, принадлежат мисс Марго, потому что она часто живет в доме.

Вечером за ужином Риган спросила Тревиса об этой женщине, но тот только пожал плечами и ответил, что она соседка. Поскольку его очень давно не было на плантации, теперь ему пришлось с головой уйти в работу. Даже за едой он с двумя служащими просматривал деловые бумаги, подсчитывая, сколько товаров получено и сколько отправлено. Риган никак не решалась пожаловаться ему на свои невзгоды, опасаясь еще больше усложнить его жизнь.