Мужчина снова тормознул на полушаге и посмотрел на свою ношу, качественно сомневаясь в ее умственных способностях. Затем, он вздохнул, повертел головой, нашел более или менее чистое место и поставил свою туа на ноги. Ткнул пальцем себе в грудную клетку и повторил:

— Дым. Тар Дым.

«Бонд. Джеймс Бонд.» — тут же всплыло в голове социальной работницы, и она сдавленно охнула.

— Ой, блин…. А я то подумала! Ё-моё. — Зинаида, наконец, взяла себя в руки, выпятила полную грудь вперед, ткнула себя пальцем в эту самую выпуклость и заявила. — Зина. Просто Зина.

Дым прищурился.

— Госпожа Просто Зина?

Женщина отчаянно замотала головой.

— Нет. Зина. Без просто.

Тар думал еще минуту.

— Госпожа Зина?

— Нет. Зина.

Он завис еще минут на пять. Ничего, Зинаида терпеливая. Все же большей частью дело приходилось иметь с немощными склеротичными старушками, так что терпение наше все.

— Зина? — Как-то вкрадчиво и неверяще спросил он своим зубодробительным низким голосом.

Ей даже вспомнился тот самый случай, когда у нее одна бабулька померши и окно в работе образовалось. В этот самый перерыв она возьми да и заскочи домой, а там муженек с очередной кралей. Лежит такой голый на ней, и так недоверчиво: «Зина?».

Однако сегодняшнее «Зина?» было пропитано тонкой, почти неуловимой интонацией огромного наслаждения самим произношением ее уменьшительно-ласкательного варианта имени. Она обрадованно выдохнула.

— Да-да. Зина. А ты Дым? — Она решила повторить урок на всякий случай.

— Дым. — Он оживленно закивал.

Уфф, вот и разобрались.

— Скажи мне Дым, куда ты меня сквозь эти кусты тащишь? — Зинаида, пока они стояли и разговаривали, вообще потеряла ориентир.

— Портал. — Дым махнул рукой влево.

— Далеко?

— Илида. Я понесу. — Огромные руки тут же подхватили уютное женское тело, и мужчина быстро зашагал в нужном направлении.

А Зинаида махнула рукой. Много ли ее в жизни на руках носили? Да почти никогда, так что пусть хоть иногда напрягутся. Да и Дым, взрослый чело… как их там… маг. Вот! Если устанет, то сам скажет. Говорить он умеет, Зина сама проверила.

Валентина была спокойна и безмятежна, оглядывая все более и более нервничающего серого мужчину. Да, худоват, но ведь его всегда можно откормить. Главное хозяйство завести. А раз уж лары тут считаются крестьянами, то это дело плевое. Главное, чтобы землю дали. Инесса сказала, что земли у них тут навалом. Земли столько, что ее обрабатывать некому. А она, Валентина, разве не сможет? В молодом теле она чувствовала себя удивительно сильной. Да, красоты здесь не сильно добавилась, зато она может другим взять…. Если мужчину накормить, напоить, обласкать, да язык не распускать свой, так можно и прожить всю жизнь.

Лар, с рук которого она соскочила, едва они появились в чистом поле, показал направление и теперь шагал рядом, нервно поглядывая на ту, что его выбрала. Наконец решившись, он тихим ровным голосом произнес.

— Меня зовут лар Моа.

Валентина подпрыгнула на месте, когда в ее ухо переводчик выплюнул эту фразу.

— Ох, ты ж кобылкины пестрелки! Я и забыла совсем имя то назвать. Меня зовут Валентина. Валя то бишь!

— Кыбыки? — Переспросил лар и добавил, тяжело вздохнув. — Простите госпожа, я вас не понимаю.

Он неожиданно повалился на колени, уперся лбом в примятую сухую траву и весь съежился. И чего это с ним? Валентину даже холодный пот прошиб от страшной догадки: ей в мужья достался … крепостной, или что-то вроде того. Это что, и она теперь крепостная раз так? Ну-ну, это мы еще посмотрим.

Сильные эмоции неожиданно прочистили память и она вспомнила, что тар Лий выдал им всем по смешной клипсе, которая переводит слова. И вторую дал, сказав, что это для избранного. Порывшись в единственном кармане платья, Валя с победным воплем выудила маленькое украшение, и ловко зацепила его за ухо мужа.

— Валя меня зовут. Понимаешь? Валя. — Лар согласно угукнул куда-то в землю. Женщина покачала головой и, приняв волевое решение, тоже опустилась на колени и, склонившись над черной макушкой, тихо прошептала. — А что ты там делаешь?

Моа, не ожидавший подвоха, испуганно оторвал лицо от земли и поднял глаза.

— В-вы… что… в-вы… госпожа… вам нельзя так…. — Он округлил большие черные глаза донельзя.

— Чего нельзя? — Валентина лукаво прищурилась.

— Вам нельзя стоять на коленях. — Неожиданно четко произнес он.

— Чегой-то? Если уж моему мужу не зазорно в пыли на коленях валяться, то мне и тем более. — Высказала она свою мысль.

— Но я же лар! — Парировал мужчина так, что это должно ей было все объяснить.

— И что? — Валя уперлась рогом.

— Я не могу … я не…. Мы подчиняемся тарам. — Наконец выдавил он из себя.

— Зачем? — Опешила женщина.

— Чтобы их кормить. И одевать. И служить. — Попытался пояснить он, но затем ненадолго замолк. После чего выпалил. — Правда меня цикл назад освободили от рабской метки, и я считаюсь свободным ларом…. Но вам все равно нельзя стоять на коленях.

— Тогда давай вставай. Или мы оба стоим на ногах или ползаем на коленях. Выбирай.

Лар Моа несколько ударов сердца думал, но все же медленно поднялся на ноги и помог встать госпоже Вале. Своей туа.

— Где ты живешь? — Валентина решила не тянуть быка за приплод и узнать все сразу.

— В предместьях Солора есть деревенька Руз. Там мы выращиваем рахуш для всего Эфиона. Меня недавно перевели на эту работу король с королевой. До этого я был личным рабом шестого сына второго старшего рода. Он проверял на мне остроту своих магических клинков, а потом по несколько дней изучал рану. Я быстро слабел, потому что еду нам давали редко. Этому мой хозяин был не рад и часто приказывал бить меня воздушной плетью.

Мужчина рассказывал об этом спокойно, а у Вали перед глазами тут же встали узники концлагерей, которых мучили в угоду хозяину. Откуда она об этом знает? Ее отец там был и чудом дожил до освобождения. Его сослали в их холодный край на лесные угодья, когда война еще не закончилась, так как его отец, Валин дед был раскулачен в свое время. Неблагонадежных тогда ссылали. А в деревне, где жила Валина мама стоял холодный барак для таких ссыльных. Нет, сильно их никто не третировал, но местные старались не помогать. Все, кроме Прасковьи. Некрасивой, нескладной. Перестарка. Ей сорок лет уже было, когда Валя родилась.

Когда отец сильно заболел, простудившись в холодном пристрое, Праша заставила председателя местного сельсовета вычеркнуть его имя из списка «бывших пленных» и записать ей в мужья. Вот так, без всякого торжества. Каким образом ей это удалось, никто не знает. Но поговаривали, что, мол, серп приставила к интересному месту, а председатель ее всю жизнь обходил десятой дорогой. А потом перетащила умирающего мужа к себе. На себе. Из селян даже никто худых санок не дал. Ну да ничего, выжили. И хозяйство крепкое сладили и постепенно с соседями нашли общий язык.

И рассказы про концлагерь Валя запомнила. Нечасто их отец рассказывал, а когда понимал о чем говорит, пытался побыстрее разговор свернуть.

Сейчас же ей было ясно одно: такого на Эфионе допустить нельзя. Для начала необходимо поговорить с Инессой. Она тут все же королева. Можно всем вместе собраться и обсудить создавшееся положение. Одно ясно точно, своего мужа в обиду хозяйственная женщина не даст. У нее и так всю жизнь мужик один на двоих был, а когда появился только свой собственный, то беречь его хотелось вдвойне.

Белая вспышка ненадолго вывела Дарью из равновесия. Она уже несколько лет страдала мигренью от яркого света, и сейчас подспудно ждала, что вот-вот ее накроет острая боль. Но нет, боль не пришла, зато над ухом послышался легкий вздох. Карие глаза девушки непроизвольно открылись. Она собралась с духом и встретилась взглядом с зелеными глазами в обрамлении черных ресниц. Длинные и пушистые они бросали длинные тени на кожу под глазами. Несмело протянув руку, Даша коснулась мягких краешков. Зеленое веко моргнуло, легонько пощекотав кончик пальцев.