Селия никогда раньше не испытывала столь непонятные плотские ощущения, когда указательный палец сэра Джейсона оттянул капюшон ее набухшего клитора и обнажил скрывавшиеся под ним крохотные железы. Его манипуляции разделили этот придаток, превратив его в сверкающую оранжево-розовую бабочку. Крохотные, похожие на росу, бусинки на лепестке сверкали на вывернутом придатке, и сэр Джейсон окунул палец в эту влагу и двигал им дальше, пока тот не исчез.

— Разве это тебя не возбуждает, дорогая Селия? — ей на ухо шепнул хриплый голос сэра Джейсона, и она вздрогнула от его горячего дыхания. — Какая у тебя восхитительная щель. Видишь, как пульсирует твой маленький клитор от моего прикосновения?

Чтобы доказать свою правоту, он начал ловко обхаживать его пальцем, поглаживая и вращая шелковистым язычком до тех пор, пока тот не стал пухлым и отчетливо не выделялся в зеркале.

От столь постыдной реакции на наглые действия пальца сэра Джейсона Селия начала презирать себя. Подобное возбуждение она чувствовала лишь тогда, когда ее касались руки любимого Колина. Ей хотелось рыдать от такого бесцеремонного обращения с ее самыми интимными местами, но она была столь ошеломлена, что лишилась слез. Вместо этого остекленевшие глаза, зачарованные такой извращенностью, были вынуждены наблюдать, как сэр Джейсон просунул в ее влажное отверстие сначала один, потом другой палец. Когда он умудрился вклинить туда уже три пальца, ее колени подогнулись и она рухнула на пол у его ног, издавая жалобные стоны.

Сэр Джейсон удовлетворенно улыбнулся, он узнал то, о чем подозревал: эта соблазнительная Селия была еще необъезженна. Ну и задница его кузен — он даже не способен протянуть руку, чтобы притронуться к множеству удовольствий. Такая непорочность лишь заставит с еще большим наслаждением добиваться ее. «Возможно, у Селии недостает опыта, — думал сэр Джейсон, — но ее тело знает, что от него ожидают». Сочная маленькая шелка радостно извергала соки с того самого мгновения, как он коснулся ее. Его пальцы блестели при свете лампы, подтверждая такой ход мыслей.

— Как ты промокла, — вздохнул он, помогая Селии встать, и этот джентльменский жест создал у нее ложное впечатление, будто он прекратил забавляться ею. Он коснулся ее щеки и вытер свои влажные кончики пальцев о неё. Когда их глаза встретились, она раскраснелась и ее обдало огненным жаром. При его прикосновении у Селии сердце подскочило от пронзившего ее тока, и она еще гуще покрылась краской, ибо казалось, что сэр Джейсон способен заглянул ей в душу.

Он схватил ее затылок, захватив пальцами блестящую прядь волос, и прильнул своим раскрытым ртом к ее устам. Язык силой раздвинул сжатые губы Селии, и сэр Джейсон, жадно захватив язык молодой женщины, начал пить ее. Прежде чем Селия догадалась, что происходит, сэр Джейсон развернул ее к себе и прислонил к туалетному столику, при этом ее ягодицы послушно подались к нему. Она услышала звук расстегиваемой молнии и поняла, что священный акт, который не осуществил Колин, будет завершен его порочным кузеном. Однако в своих девичьих фантазиях она не приготовилась к тому, что станет добычей столь огромного экземпляра достоинства Хардвиков.

Пенис сэра Джейсона пульсировал от прилива крови и нацелился на подрагивающую девственную щель. Хотя та переполнилась соками, понадобилось несколько попыток, пока инструмент ворвался в негостеприимное отверстие. Однако сэр Джейсон был полон решимости добиться своего, сколько бы она не кричала и не жаловалась, что ей больно. Его толстая шишка безжалостно продвигалась вперед в бархатистом и горячем канале, несмотря на то, что мольбы Селии становились все жалобнее и слезливее. Они не только не сбили сэра Джейсона с намеченной цели, но еще больше разожгли его возбуждение. Когда сэр Джейсон наконец преодолел последний барьер невинности Селии, он начал долбить ее изо всех сил; его орган работал словно смазанный поршень. Тесный и скользкий канал Селии вместе с приглушенными рыданиями вскоре начал опьянять его. Одним мощным толчком сэр Джейсон проник так глубоко, как мог, чуть не разорвав шейку матки, и изверг то, что обоим показалось океаном семени. Его кульминация не прекращалась, и Селия молилась, чтобы извержение горячих соков внутри нее остановилось, ибо боялась, что она может лопнуть.

Сэр Джейсон подождал, пока его инструмент окончательно съежился, и вытащил его, ибо ему было нестерпимо покидать приятное тепло ее влагалища. Шокированная Селия продолжала цепляться за край туалетного столика, ее лицо перепачкалось слезами. Он наклонился и поцеловал ее влажный затылок и протянул руку к бедрам, чтобы последний раз задержаться на затаившейся там маленькой прелести. Селия вскрикнула, и сэр Джейсон, убрав руку с влажных складок, обнаружил, что их совместные подношения стали красными.

Наконец-то сэр Джейсон Хардвик овладел первой девственницей. Не было сомнений в том, что Колин глупец, раз упустил такой деликатес, особенно если учесть, что он все время подстерегал его. Однако осталось совершить набег еще на одно девственное место…

В понедельник утром из близлежащей фермы пришли муж с женой и принесли свежей мясо, хлеб и продукты либо с собственной фермы, либо с рынка соседней деревни. Муж делал в имении все необходимые работы, а жена убирала дом, готовила еду, которой хватит до вторника, когда оба снова придут сюда для того же ритуала, который проделают, в степенном молчании. Сэр Джейсон так и не узнал, свойственна ли такая скрытность их повседневной жизни, и всегда издавал вздох облегчения, видя, как оба идут вниз по холмистому спуску и возвращаются домой. Ему была невыносима мысль о том, чтобы постоянно держать слуг в доме, ибо он слишком ценил уединение, особенно сейчас. Мистер и миссис Биггинсы, которых лишний фунт никогда не обременял, помогли идеально решить эту проблему. Как и большинство жителей этой местности, они работали на своей скромной ферме, а долгие напряженные часы труда вынуждали их держаться особняком.

В такие дни Селия предпочитала оставаться внизу, в библиотеке, и почитать один из томов в кожаном переплете, которые сэр Джейсон собрал за свою жизнь. Уединенность и суровые йоркширские зимы сделали его страстным библиофилом. Особенно ей нравилась Джейн Остин, хотя нынешнее положение побуждало ее обращаться к более угрюмым стихам Эдгара Аллана По. Если бы она ничего не знала, то, судя по замечательной литературной коллекции, могла бы посчитать сэра Джейсона чувствительным и склонным к самоанализу джентльменом с сердцем и душой поэтам. Однако Селия хорошо знала его.

Когда Биггинсы находились поблизости, Колин прятался в винном погребе и появлялся оттуда только после их ухода, страшно чихая от пыли и влажности холодного помещения. Не по жестокости загонял туда своего кузена сэр Джейсон. Будучи человеком практического склада ума, он знал, сколь болтлив может быть йоркширский деревенский люд, пропустив одну-две развязывавшие языки пинты пива, а особенно это относилось к высшему обществу. В Доме на Пустоши почти не было комнаты, в которую не могли бы заглянуть их любопытные глаза. Поэтому сэр Джейсон заставлял своего беглого родственника прятаться в тесном помещении, заставленном от пола до потолка покрывшимися пылью бутылками, и проверял, заперта ли дверь изнутри на засов. О практичности сэра Джейсона свидетельствовало и то обстоятельство, что этот крепкий деревянный засов он установил в ожидании предстоящих событий задолго до того, как на его порог явился Колин. До сих пор у слуг не возникала надобность возиться вблизи винного погреба, им и так хватало других хлопот. У медлительной и грузной миссис Биггинс вряд ли возникало желание убирать еще какие-либо комнаты!

Что касается задумчивой гостьи в Доме на Пустоши, то ее выдали за единокровную сестру сэра Джейсона, находившуюся здесь после безвременной кончины мужа. У пары с фермы не было особых причин сомневаться в этом. Сэр Джейсон являлся членом нетитулованного дворянства, а слово подобных людей было более чем достаточно для таких простых сельских жителей, как Биггинсы.