Каролина

— Ближе к центру что-нибудь, — устало проговаривает мама по телефону. Мы сидим в гостинной. Она на кресле, а на диване я и рядом Ян, держащий мою руку. Он это делает на протяжении всех дней. Он постоянно рядом. По-моему он даже ночует у нас. Завтра пять дней. Мама обговаривает детали с организаторами поминок на семь дней. Обалдеть! Организаторами! Бабушке бы это вряд ли понравилось. Она всегда придерживалась простоты и веселья в своей жизни. А это. Кроме как словом «пафос» не назовешь. Вся наша семья сплошной пафос. У меня даже голова разболелась.

Встаю с дивана, и Ян вопросительно смотрит на меня.

— Пойду, подышу воздухом, — проговариваю. Парень молча поднимаешься и идет за мной. Мы выходим в наш небольшой сад и я сажусь на одно из двух кресел. Ян садится рядом и пристально смотрит на меня.

— Как ты? — спрашивает наконец он.

— Я не… ожидала. И это ужасно, но…

— Думаю, ей так намного лучшего, что может быть хуже, чем просто лежать в кровати…

— Она не просто лежала! Она жила! — сдавливаю ладони в кулаки готовая ударить парня.

— Ладно, ладно, — поднимает руки вверх Ян, словно сдаваясь, — ты ведь знаешь, я не умею красиво говорить.

Оставляю без ответа его комментарий, откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Я вообще не хочу говорить. С ним. Все это время мне нужен другой человек рядом. Но он даже не позвонил. Меня нет в колледже неделю, а он наверно и не заметил. Конечно. Ведь мы с ним абсолютно чужие люди. Подумаешь, пару раз поцеловались… Это нормально думать о нем, когда бабушки больше нет? Это не оскверняет ее память? Выдыхаю. Самое странное, я не находилась в состоянии истерики. Я просто думала, что бабушка уехала в санаторий, и что вскоре мы встретимся. И что, самое важное, ей там хорошо. Там она наверняка живет полной жизнью, как до инсультов. Мне грустно. Очень. Но я начинаю просто себя убеждать, что это не конец. Что там есть другая жизнь. Жизнь нашей мечты.

— Карлин, — звучит в наступившей тишине негромкий голос Яна, — я хочу объясниться…

Открываю глаза и поворачиваю голову в его сторону. Ян. Тот парень, который еще неделю назад был для меня идеалом. И который неделю назад разрушил все мои воздушные замки, которые я кирпичик за кирпичиком выстраивала. Сейчас он был просто хорошим другом. Я ему была благодарна за поддержку, за то, что был рядом эти дни и не оставлял одну.

— Объясниться? — переспрашиваю.

— На счет того видео. Я искренне сожалению, любимая… Я все это время плохо ем, практически не сплю… она — это большая ошибка. И я, я надеюсь, что смогу доказать тебе свою любовь. Что, то, что было между нами — было серьезно.

— Серьезно? — глупо переспрашиваю.

— Карлин, — он протягивает руку и берет мою ладонь, заставляя меня нахмурить брови. — Просто скажи, что ты готова подумать. Что ты дашь мне еще один шанс…Я так люблю тебя, милая, пожалуйста…

Я так хотела ощутить хоть что-то к этому парню, с его идеальной прической, красивым лицом и дорогим парфюмом. Мне хотелось вновь почувствовать себя в безопасности, знать, что с ним будет самое лучшее будущее. Я буду за ним как за каменной стеной. Но как такое возможно? И почему он мне говорит это сейчас? Сейчас?

Освобождаю свою кисть и поднимаюсь.

— Ты куда?

— Хочу сейчас побыть одна, — проговариваю, он понимающе кивает и не сводит с меня глаз, пока я обхожу его кресло и иду по дорожке в дом. В своей комнате проворачиваю замок на двери и просто падаю на мягкую перину. Выдыхаю так, что, кажется, в легких не остается воздуха.

— Я так устала, бабушка, — тихо проговариваю в тишине, глядя на персиковый потолок, — ты абсолютно права, я устала быть серьезной и ответственной… Что мне теперь делать?

Встаю и задеваю журнал на тумбочке, который при падении раскрывается. Наклоняюсь, чтоб поднять и застываю. Читаю еще раз.

«— Мой дед Захар — герой войны, — рассказывает певица Анюта Слюсаренко, — и он всегда для меня являлся причиной гордости….»

Смотрю заголовок статьи. «Анюта: «Хотите узнать меня настоящую? Спросите!» Про какую-то восходящую поп звезду. Горько усмехаюсь и закрываю журнал. Это даже не смешно. Снова ложусь на кровать и чувствую, как тяжесть сдавливает грудь. Делаю глубокий вдох и тянусь за телефоном. Он не берет трубку долгих два гудка. Я уже готова нажать отбой.

— Алло? — его голос тепло отзывается внутри меня. Когда это стало так?

— Привет…я, — это было спонтанное решение, и я совершенно не знаю, что сказать. Поэтому секунд пять слушаю просто непонятный шум по ту сторону, — просто, я… извини… ошиблась.

— Бывает, — отзывается Захар, и слышатся гудки. Опускаю руку с телефоном, такую тяжелую, словно сотовый весит целый центнер. Бабушка всегда учила меня не скрывать свои желания. Лучше сделать и пожалеть, чем вообще не делать. Ну что ж, я скажу, что хочу. Это точно знаю. Набираю повтор номера.

— Ошиблась? — спрашивает сразу.

— Нет… Просто забери меня… пожалуйста… я больше не могу, — непрошенные слезы, заволакивают глаза.

— Эй, — мягко обращается он, от чего все внутри сжимается, — что-то случилось?

— У меня бабушка умерла… — судорожно выдыхаю, тяжело такое говорить вслух, тем более когда не привык, — и я не могу… здесь… больше.

— Откуда тебя забрать? — только и спрашивает он. И я с облегчением выдыхаю. Словно какая-то тяжесть меня отпускает и все мои проблемы решаться. Словно нужный человек будет рядом. И мне все равно, пусть даже ошибаюсь.

Переодевшись в простое черное платье чуть выше колена, и надев туфли на удобном низком каблуке, осторожно спускаюсь по лестнице. Мама все еще в зале, разговаривает по телефону, слышен ее голос. Теперь она принимает чьи-то соболезнования, шмыгая носом. Чуть дальше по коридору стоят папа и Ян и переговариваются вполголоса.

Папа первый меня замечает и кивком просит подойти. Уже было, пошла дальше, но разворачиваюсь и подхожу.

— Куда-то идешь? — интересуется отец, оглядывая мою сумку в руках.

— Хочу прогуляться.

— Давай я тебя провожу? — предлагает Ян и осекается, когда ловит взгляд моего отца, брошенный на него всего на долю секунды.

— Нет, — смотрю в голубые глаза папы, — я хочу побыть одна.

— Ладно, ангел мой, — папа ласково касается моей щеки и чуть наклонившись, чмокает в лоб, — все хорошо?

Могу только сдержанно кивнуть. Ян с беспокойством меня оглядывает, и явно нервничает, поскольку слегка постукивает носком правой ноги. Интересно о чем они говорят с папой?

Улица меня встречает приятным солнечным днем. Разглядываю деревья, одетые в разноцветную листву. Так красиво. Оглядываюсь, но нигде не вижу мотоцикла. Наверно, еще не приехал. Да и как можно так быстро приехать прошло около двадцати минут. Как неожиданно мигают фары старенькой «тайоты» припаркованной у соседнего дома. Не мешкая и минуты, подхожу к машине. Захар открывает дверь изнутри, и я юркаю вовнутрь. Я поворачиваюсь и натыкаюсь на внимательный взгляд парня. Боже. Я так скучала по нему! Это вообще нормально, что мне его не хватало? Что мне хочется взять и обнять его и забыться в его крепких объятьях?

Брови Захара слегка озадаченно хмурятся, и он задает вопрос, меньше всего который я ожидала услышать

— Ты ела?

— Что?

— Кушала? У тебя такой вид, будто ты всю неделю одним воздухом питаешься.

— Я не хочу есть.

— Угу, — Захар переводит взгляд на лобовое стекло и начинает что-то пристально разглядывать. Он смотрит на черный ягуар у наших ворот — машину Яна.

— Он, кажется, у нас ночует, — не знаю для чего говорю и тут же жалею об этом. Исаев вновь на меня смотрит. Мне даже кажется, злость мелькает в его взгляде, но это буквально на какую-то долю секунды. Затем он просто выдыхает и его взгляд смягчается, когда вновь меня оглядывает.

— Поехали?

— Да, — только и могу ответить, потому что это то, чего я хочу.

Мы некоторое время едем в тишине, и фоном служит тихое пение на радиоволне.

— У тебя еще и машина есть? — первой нарушаю тишину.