— А чем занимается твой муж? — поинтересовалась Мири.

— Недвижимостью, — ответила обтекаемо.

Пусть сама голову ломает, чтобы это значило.

А беседа текла сама собой. От Мири я узнала много интересного про соседей. Складывалось впечатление, что вокруг собрались одни невоспитанные хамы, сексуальные маньяки и горькие пьяницы. А мне казалось, что здесь приличное место…

Но я не спорила с Мири. Внимательно слушала, задавала вопросы и, когда надо, поддакивала. Два часа пролетели незаметно, пора было и честь знать.

— Пойду я. Спасибо, кофе и вправду замечательный.

— Ой, — спохватилась Мири, — я же не позвонила на сервис!

— Давай я еще раз попробую завести машину, — предложила я. — Если не получится, тогда ты позвонишь.

— Пойдем, попробуем, — согласилась Мири.

Мы вышли из дома, и я села за руль. Переключила рычаг, повернула ключ зажигания, и машина завелась, как по заказу.

— Вот видишь, — сказала я Мири, вылезая из машины, — получилось.

— Отлично. Но все равно нужно съездить на сервис, пусть посмотрят. Хочешь, дам тебе телефон проверенного мастера?

— Спасибо, — в который раз поблагодарила я.

— Давай скину в мессенджер, — предложила Мири. — Диктуй свой номер.

Я послушно продиктовала, она тут же скинула мне номер своего автосервиса.

— Хорошо посидели, — сказала Мири. — Давай как-нибудь повторим.

— Давай. Только теперь моя очередь приглашать тебя к себе.

Мы расстались, довольные друг другом, с твердым намерением продолжить знакомство.

Только вот чувство, что я совершаю непоправимую ошибку, никуда не делось. Напротив, оно росло и ширилось во мне, распирало изнутри и категорически требовало собрать вещи и бежать.

Паника? Но откуда? Не в моем характере поддаваться эмоциям. Я рассудительна, достаточно спокойна и всегда взвешиваю все «за» и «против», прежде чем принять важное решение.

Пытаясь проанализировать собственные чувства, я поднялась в свою спальню, подошла к окну и уставилась на двор Плетневых.

Там никого не было, но я рассматривала широкую дорожку, тянущуюся от от ограды до крыльца, вымощенную плиткой, ровный газон и красивые клумбы. Завидовать было нечему, в моем дворе все примерно тоже самое — и плитка, и газон, и цветники. Странно, что участок был пустым. И непонятно, отчего весь персонал выселили из дома.

Да, именно выселили, перед приездом Плетнева. В разговоре Мири мельком упомянула, что раньше кухарка, садовник и горничная жили здесь, в домике для персонала, но муж категорически потребовал убрать из дома чужих. Мири наверняка была против, но ослушаться Плетнева не решилась, поэтому из дома исчезли помощники по хозяйству. Они приезжали, делали свое дело и покидали дом. По мне, так даже лучше. Я бы тоже, наверное, чувствовала себя неудобно, если бы в моем доме постоянно крутились чужие люди. Но, опять же, как я почерпнула из беседы с Мири, еще несколько лет назад все было по-другому, и ее муж прекрасно при этом себя чувствовал.

Вообще, когда она назвала фамилию мужа, кстати, не без гордости, то стрельнула в меня глазами, проверяя — знаю ли я, кто такой Виктор Плетнев. Я сделала равнодушное лицо и вежливо улыбнулась, стараясь продемонстрировать полное невежество. Мири мне поверила, пусть и была немного уязвлена — по ее мнению, фамилия Плетнева должна была быть известна широкой публике.

И все же, что происходит у них в доме? Чего опасается Плетнев

___________

* роман Агаты Кристи «Почему не Эванс?»

С Плетневым мы столкнулись немного неожиданно.

Уже шла вторая неделя нашего знакомства с Мири, мы вовсю приятельствовали — каждый день ходили друг к другу на кофе, иногда плавали в бассейне на моем участке, пару раз выбрались в город, пройтись по магазинам.

И мне было бы ужасно стыдно за то, что я обманываю неплохую, в общем-то, женщину, если бы не те взгляды, которыми одаривала меня Мири, когда думала, что я ее не вижу.

Мне даже сложно описать словами, с каким чувством она на меня смотрела. Тут было и любопытство, и настороженность, и легкое презрение, даже брезгливость, будто Мири вступила дорогой, дизайнерской туфлей в собачью какашку и теперь раздумывала, что делать: то ли выбросить эксклюзивную обувь, то ли попытаться отчистить. И вроде обувь жалко, но так противно и тошнотворно ковыряться в собачьем дерьме, что просто сил нет.

Вот чего я никак не могла понять: если она испытывает ко мне такие чувства, то зачем продолжает со мной общаться? Ну, неприятен тебе человек, бывает. Так зачем ему звонить, звать в гости, улыбаться? Только что ради какой-то серьезной выгоды. Но какую выгоду могла извлечь из нашего знакомства Мири, я никак не могла взять в толк.

Мири не была глупой, это было видно с первого взгляда. Она не была зарвавшейся плебейкой, это я тоже понимала. В ней, удивительным образом, сочетался острый ум и какая-то почти показная, киношная что-ли, манерность. Но эта манерность была частью Мири, что уж совсем ни в какие ворота не лезло.

А самое главное, что за эти дни я так и не поняла, какие отношения связывают ее с Плетневым.

О муже Мири говорила спокойно и уверенно. Как-то упомянула, что они не виделись несколько лет, внимательно наблюдая за моей реакцией. Что хотела увидеть?

Как-то даже мелькнула шальная мысль, что она меня узнала, но я отогнала ее прочь. Не может такого быть. В свое время я серьезно задумывалась над тем, сможет ли узнать меня сам Плетнев, и пришла к выводу, что вряд ли он меня вспомнит. Где уж его жене, она ведь и не видела меня, кажется, ни разу.

И тем не менее, ее дружба, почти навязчивая, меня несколько напрягала. Я говорила себе, что нужно поскорее заканчивать эту разведку боем и переходить к основной работе. Говорила, а что толку?

В тот день Мири позвала меня на кофе ближе к шести вечера.

Это было неожиданно, потому что встречались мы с ней, как правило, в первой половине дня. Но я была дома и согласилась к ней зайти.

Кофе, как всегда, был хорош, хоть я и напоминала себе, что мне не стоит увлекаться данным напитком.

Сейчас я стала вести правильный образ жизни — много спала, хорошо питалась и даже занялась спортом. Неожиданно это дало результат, о чем мне каждое утро напоминало собственное отражение в зеркале. Я перестала напоминать жертву катастрофы. Цвет кожи выровнялся, из глаз почти пропало затравленное выражение, а волосы удивляли естественным блеском. До ухоженной Мири было еще далеко, но и на бродяжку я уже не походила.

В общем, я сменила домашние штаны и футболку на вполне приличные джинсы и хлопковый джемпер и отправить «кофейничать» с соседкой.

Мы, как обычно, поболтали о том, о сем, выпили по чашке ароматного напитка, договорились, что назавтра поедем в спортивный зал, куда обычно ходила Мири, и я собралась домой.

Уже взялась за дверную ручку, как вдруг невидимая сила дернула меня вперед. Входная дверь распахнулась, я пролетела следом и со всего размахав печаталась во что-то. Точнее, в кого-то. Лицом, прямо в грудную клетку.

Первой мелькнула мысль, что от удара такой силы я вполне могла сломать себе нос, а еще, до кучи, и выбить зубы. Чтобы понять, что со мной все в порядке, мне понадобилось пару мгновений.

За это время осознала, что после столкновения с неопознанным ходячим объектом, я осталась цела и невредима. Стою, уткнувшись губами в белоснежную рубашку, а на моей спине утроились чужие руки. И, кажется, мужские.

За моей спиной тихо ахнула Мири, а сверху кто-то хмыкнул. Я подняла руки и оттолкнула того, с кем обнималась в дверях чужого дома.

Подняла глаза и встретилась взглядом с Плетневым. И, хотя, ожидала этой встречи несколько лет, все равно оказалась к ней не готова. Захотелось охнуть, как Мири, но я сдержалась и лишь пробормотала, отступая назад:

— Прошу прощения.

Плетнев осмотрел меня с головы до ног и перевел вопросительный взгляд на жену, явно ожидая от нее объяснений.