— От меня еще что-то требуется? — спросил Валентин.

— Арендуй машину в Мендосе, — попросила я.

— Зачем?

— После того, что я сделаю, мне надо будет уехать.

— Он станет тебя искать?

— Я сделаю все, чтобы не стал. Но подстраховаться надо.

— И куда ты собираешь ехать на машине? — заинтересовался Валентин.

— В Сантьяго. Оттуда вернусь в Москву.

— Ты серьезно собираешься ехать через горы в Чили?

— Да, — ответила коротко.

— Поеду с тобой, — решил Валентин.

Он сказал это так, что я поняла — спорить бесполезно. Полезла в карман, достала мобильный и открыла карту.

— Вот здесь будешь ждать меня через три дня в десять часов утра, — ткнула пальцем в экран.

Валентин проследил за моим пальцем, кивнул.

— Как скажешь, — согласился и добавил: — А все-таки, что ты задумала?

— Увидишь. И возьми, на всякий случай, канистру с бензином.

— Ядвига, надеюсь, ты не планируешь поджечь Плетнева? Не то, чтобы я был против, но тебе не стоит этого делать.

— Беспокоишься? — хмыкнула насмешливо.

— Только за твою бессмертную душу.

— А раньше ты был не против того, чтобы я его убила.

— Раньше ты была мертвой, — непонятно ответил Валентин.

— А теперь, выходит, ожила? — нарочито грубо спросила я.

— Выходит, что так, — согласился Валентин.

— Не беспокойся, его там вообще не будет.

— Он отпустит тебя в горы одну? — удивился Валентин. — Но как?

— Я же сказала, что все продумала. Жди меня, как договорились. И вот еще что. Возьми, — я вернула его конверт с паспортом. — Пусть пока побудет тебя, от греха подальше.

— Хорошо, — Валентин забрал паспорт, убрал его в карман. — Тогда до встречи через три дня. Если передумаешь, позвони.

— Не передумаю, — буркнула я и вышла из туалета.

Свой план я придумала несколько дней назад.

Мы с Плетневым поехали смотреть Мост Инков. Была такая достопримечательность в двухстах километров от Мендосы. Всласть полюбовавшись на мост естественного происхождения, мы двинулись назад в город. Плетнев вел внедорожник, я рассматривала карту, выискивая, куда бы еще заехать.

— О, смотри, — обратилась я в Виктору. — Тут есть свой Лаг-Вегас.

— Скорее всего, паршивенький городишко, — заметил Виктор, не сводя глаз с дороги. — Но, если хочешь, можем заехать.

— Нам немного не по дороге.

— Ну и что? Мы же просто катаемся. Едем?

— Едем, — решила я.

Местный Лас-Вегас действительно оказался маленьким городком, скорее даже поселком. Но вокруг открывались такие виды, что мы не расстроились. Наоборот, продолжили путь по грунтовой дороге, удаляясь от Мендосы.

Спустя минут сорок наткнулись на то ли ферму, то ли ранчо и решили остановиться, передохнуть и размять ноги.

Плетнев пошел на разведку, а я достала термос с кофе.

— Представляешь, здесь можно покататься на лошадях, — вернувшись, доложил Виктор. — Не желаешь отправиться на конную прогулку?

Я оглянулась вокруг. Мы были в долине, со всех сторон окружной горами. Ярко светило солнце, а небо над нами было такого невообразимого голубого цвета, какой бывает только на картинах и рекламных плакатах. Тепло, радостно, романтично.

— Желаю.

Виктор договорился с хозяином, нам выделили двух в меру резвых жеребцов и сопровождающего, и до заката мы катались по долине.

Когда ввернулись на ранчо, меня сняли с седла — болела каждая мышца и передвигаться самостоятельно я не могла. Решено было заночевать на месте.

Ночью, лежа на кровати и перебирая в памяти прошедший день, я и придумала свой план.

Утром, проснувшись пораньше, мы с Плетневым сели за стол — хозяева предложили позавтракать перед обратной дорогой.

— Мы же не спешим уезжать? — обратилась к Виктору, глядя, как помощница хозяйки заваривает для нас мате.

— Отсюда?

— Из Мендосы.

— Я бы с удовольствием задержался еще дней на десять, — ответил Виктор. — Если ты не против.

— Отлично, — обрадовалась я. — Знаешь, мне бы хотелось взять несколько уроков верховой езды.

— Ты хочешь каждый день ездить сюда из города? — уточнил Виктор.

— Всего-то часа полтора, — ответила и посмотрела просительно.

— Да ради бога, — ответил Виктор. — Хочешь кататься на лошадях, будем ездить сюда и кататься.

Закончив завтрак, Плетнев договорился об уроках верховой езды, и мы отправились обратно в Мендосу. По дороге я все больше молчала и смотрела в окно. Когда вернулись в город, план был полностью придуман.

Разговор с Валентином неожиданно сильно утомил. Я вернулась в зал и в буквальном смысле плюхнулась за наш столик. Сидела, тупо уставившись на чашку с остывшим эспрессо, и гадала: а хватит ли у меня сил провернуть все, что задумала?

— С тобой все в порядке? — осторожно поинтересовался Плетнев, как мои пальцы судорожно выстукивают по столешнице то ли похоронный марш, то ли Мендельсона.

Я вынырнула из своих невеселых мыслей, убрала руки со стола и лучезарно улыбнусь:

— Конечно, просто немного задумалась.

— Выглядишь так, будто решаешь какую-то глобальную проблему, — заметил Виктор. — И, судя по всему, не очень приятную.

— Да какие у меня могут быть проблемы. Разве что ноготь на пальце чуть не сломала, — попробовала отшутиться, но ничего не вышло — Плетнев слишком хорошо успел меня изучить.

— Ядя, пообещай мне — чтобы с тобой ни случилось, я узнаю первым. Любая проблема, любые сомнения — и ты сразу пойдешь с этим ко мне, пусть даже и со сломанным ногтем. Договорились?

— Конечно, — немного рассеянно кивнула в ответ.

— Почему мне кажется, что ты меня не слушаешь? Ядя, ау!

— Слушаю, — отозвалась я с готовностью.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Сказала и тут же застыдилась. Виктор он такой… такой… а я его обманываю.

«Он виноват в смерти твоего сына», — пришел на помощь внутренний голос.

«Виноват», — согласилась я.

«Он должен понести за это наказание».

«Должен».

«Ему должно быть больно».

«Да».

Только почему от мысли о том, как я собираюсь поступить с Плетневым, больно становилось мне?

— Ты куда? — сонно спросил Виктор и попытался меня обнять.

— Спи, — увернулась я. — У меня занятия.

— Хочешь, поеду с тобой?

— Не надо, я скоро вернусь.

— Поосторожнее там, — пробормотал Плетнев, по-прежнему не открывая глаз, и потянулся меня поцеловать.

— Спи, — повторила и коснулась губами его небритой щеки.

В последний раз.

Уже три дня я ездила на уроки верховой езды одна, без Виктора. Чтобы добиться этого, мне пришлось разыграть целый спектакль.

— Давай, я буду приезжать сюда одна, — предложила, заметив, как Плетнев, сидя верхом на лошади, отворачивается, стараясь скрыть зевок.

Мы катались на лошадях с утра пораньше, чтобы не разбивать день. Выезжать из Мендосы приходилось в буквальном смысле с петухами.

— Вот еще, — Виктор даже взбодрился, — придумала, без меня.

— А что такого? — спросила как можно невиннее. — Ты будешь спать, я кататься.

— Может, мне тоже нравятся лошади? — спросил он с некоторым вызовом.

Но я знала, что это неправда. К лошадям Виктор относился спокойно, и единственной причиной, по которой он здесь находился, было мое желание брать уроки верховой езды. Ну, и его нежелание оставлять меня одну, без присмотра.

В общем, в первый раз у меня ничего не получилось, и я вернулась к этому разговору на следующее утро.

— Почему я не могу ездить сюда одна?

— С ума сошла? — эмоционально ответил Виктор. — Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? Ты что, действительно не понимаешь?

— Да что такого-то?

— А если с тобой что-то случиться? Мы в чужой стране, вдали от цивилизации. Тут вокруг ни души. Это может быть опасно, в конце концов.

— Ты еще расскажи, что на меня могут напасть дикие животные, — добавила я язвительно.

Хозяин ранчо, присутствовавший при нашем разговоре, шепотом спросил, о чем мы спорим. Я перевела на английский. Слава богу, этот язык Антонио худо — бедно, но знал.