— И не говори, вождь, великая стройка получилась. А как ты собираешься защищать этот забор?

— Помост с обратной стороны сделаем, поставим лестницы, чтобы быстро подниматься. Тут ещё работы на две седмицы, внутри жильё надо поставить, хлев для скота…

Старох рассказывает, размахивает руками, показывает, что и где собирается делать. Шишагов кивает, не слушая, — пытается придумать хоть что‑нибудь, способное усилить оборонительные возможности этого чуда крепостного строительства.

— Не надо помост делать. Работников у тебя много, поставь внутри ещё один ряд частокола, ниже первого, такой высоты, как помост ставить собирался. Между ними земли и камней набить, а помост сверху настелите. Получится намного крепче, и можно заранее камней запасти, чтобы сверху на врага сбрасывать, выдержит. Скажи, а у Крумкача на заставе тоже уже всё построили?

— Нет, на заставу потом собираемся, когда крепость закончим.

— Тогда мы заставу сделаем, не зря же я людей с собой вёз?

— Не надо было везти, ещё бы пару колёс в речке намочил, больше сделал бы железа. Мы и сами управились. Если охота тебе, строй, Крумкач не обидится.

Кусты на том берегу ручья качнулись и скрыли обтянутую рыжей кожей спину. Акчей ушел мстить. Наутро после того, как в Романовку привезли его сестру, он пришёл, не дожидаясь завтрака, в старом доспехе из кожаных лоскутов, с луком и парой десятков стрел в колчане.

— Прощаться пришёл? Не спеши. Пойдём, поговорим сначала. Дорогая, скажи Прядиве, пусть нам завтрак сюда пришлёт, хорошо?

Прошёл за Романом в дом, сел на край скамьи, ёрзает — он не здесь, он в пути, мчится к цели через леса, реки и овраги.

— Я тебя для чего всё это время учил?

Опешил. Это хорошо, значит, способен слышать, что ему говорят.

— Где твой доспех? Поножи и наручи? Щит где? Ты собрался воевать, или пугать белок? Запомни, парень, ты — не раб, и не пленник. Ты вольный зверь из моей стаи. Можешь уходить и приходить, когда вздумаешь, это я тебе разрешил. Но если думаешь, что я столько времени тебя готовил для того, чтобы какой‑нибудь вонючий сканд между делом всадил в тебя дротик, то думаешь ты неправильно. Если эти кожаные лохмотья дороги тебе как память, можешь забрать, но сейчас иди, пока я умоюсь и оденусь, чтобы собрался как надо — щит, шлем, доспех и всё оружие. Понял?

Надо же, какими большими могут становиться твои глаза! На девок так смотреть будешь.

— Ты ещё здесь?

Хороший парень — метнулся пулей, а дверь за собой закрыл аккуратно, без стука.

Вернулся. Ну вот, теперь и отпустить не стыдно.

— Снимай шлем.

После того как ремень стали застёгивать на подбородке, кушать в нём неудобно.

— Лошадь я тебе подарить не могу — самим не хватает. Поедим, грузим два челна и идём к Печкуру на хутор, заодно тебя подбросим. Дальше потопаешь сам. Заставу Крумкача помнишь? Я там оставлю для Гатала запас стрел, наши подходят к его лукам. Подарок, вам в лесу стрелы самим делать будет не с руки. Ещё совет дам. Последний, постарайся запомнить.

Слушает, надо же!

— Ты хороший боец. И если набросишься в одиночку на первую попавшуюся хору, обязательно убьёшь несколько скандов. Двух — трёх. Может быть, даже пятерых, и умрёшь героем. Но если ты, убив одного врага, останешься жив, на следующий день сможешь убить ещё одного, а потом ещё. Как поступить — твоё дело, но постарайся подумать об этом. И о том, что у сестры, кроме тебя, никого больше не осталось, тоже подумай. Теперь ешь, поедим — пойдём грузить лодки.

Роман ещё раз посмотрел на заросли, в которых скрылся его бывший пленник.

"Ушёл. Это его война. Хорошо, если сумеет вернуться. А нам — строить. Тому, кто перед боем выкопал больше окопов, после него приходится рыть меньше могил".

"Ну, хоть так", — говорила одна моя знакомая в прошлой жизни. На верхушке холма, за небольшим частоколом поднялось достаточно угрюмое бревенчатое сооружение с входом на втором этаже, дозорной вышкой и обшитой толстыми досками крытой круговой галереей.

Доски для лестницы и галереи пришлось везти из Романовки, она же Сладкая. Нет официального названия у нового поселения, каждый обзывает, как умеет.

С галереи можно бить из луков даже под основание башни, не слишком опасаясь ответного огня, есть и для этого бойницы. На дозорной вышке сложен кирпичный очаг, на нём ждёт своего часа охапка сухого хвороста. А что башня сложена из сырых брёвен, не беда, труднее будет поджигать. Видно с башни далеко, запас стрел Крумкачу привезли хороший, надо надеяться, задержат врага на час — другой, дадут родовичам время укрыться в крепости.

Староха, морду упрямую, видеть не могу. Столько народу припахал, можно было крепость поставить — жрецы в Колесе обзавидовались бы. Сканды со своим умением штурмовать твердыни могли сидеть под стенами до старости. Нет, у вождя своя голова есть. Хорошо, что не за плечами. Пока.

Будем считать, что здесь я сделал всё, что мог. Остальное — дома.

Стоя на краю своего поселения, Шишагов в очередной раз осматривает запасы строительного материала. Кучи битого известняка, аккуратные штабеля кирпича, валуны и груды булыжников. Бесполезные хлопоты, впустую потраченное время. Кроме кирпича, конечно, — из него можно делать печи. После обмеров и целого дня расчётов понятно — того, что есть, не хватит даже на одну башню. Обидно. В большинстве книг о средневековье строительство описывалось как‑то иначе. Быстро получалось.

Не залить даже фундамент под замок, достаточный для более — менее комфортного размещения сотни человек, о скоте и говорить не приходится. В речных руслах хватает камней, но на стройку их нужно привезти. На лодках или телегах. Телега имеется, отличная телега на высоких колёсах, со стальными осями — единственная на весь бассейн Извилицы, а может быть и Нирмуна. И одна пара лошадей, способных её таскать. Лодок больше, есть даже большая дощатая плоскодонка, первое дитя судостроительной программы. Построена именно для того, чтобы возить по Сладкой больше груза, чем могут поднять долблёные челны. Всё равно такой объём работ в этом году не осилить, даже забросив всю остальную работу. Значит, и этого слона придётся есть кусок за куском. Должны же вильцы посмотреть, какой на самом деле может быть крепость из брёвен.

Главным оружием в Шишаговской "армии" остаётся боевая секира. Полулунное лезвие на цельнокованой рукояти, на обухе четырёхгранный шип в палец длиной. Такую не перерубишь. Красивые игрушки получились, можно рубить одной рукой, можно двумя — помесь топора и бастарда. Выковать хороший меч не получается, что‑то они неправильно делают, не провариваются клинки, как ни нагревай. Удар — два и тигельная сталь кромок отлетает от железной основы. Лучшее, что удаётся сделать — недлинный тесак из тигельной стали, вроде того, что Роман подарил тестю. Длинные почему‑то ломаются. Видно, без учителя не обойтись. Или всё бросать, запасаться терпением и методом научного тыка долбить, пока не получится. Времени и без того не хватает, эксперименты придётся отложить до зимы.

Хорошо сварить полосы стали и железа не смогли, даже собрав консилиум вильских кузнецов, только испортили очередную кучу металла. Зато договорились о производственной кооперации — вильцы взялись ковать наконечники для стрел из заготовок, которые на механических молотах делать гораздо легче, чем вручную. Им остаётся только разрубать полосы на кусочки и выковывать черешки. Выручка — пополам, товар пользуется бешеным спросом, сбродники сделали действительно убойную рекламу. Роман готов отдавать в убыток, лишь бы вильцы заготовили больше стрел, но показать этого нельзя — лицо потеряешь. Уважаемых людей подачки оскорбляют до глубины души. Кооперация полезна не только прибылью — меньше будут коситься на Шишагова уважаемые вильские кузнецы, этим летом он отобрал у них много заказов. А так получается часть забрал, часть вернул, то на то и выходит. Да и покупать стальные заготовки у Шишагова лучше, чем самим мучиться с тиглями.