– Ты… – мой изумленный выдох тонет в тишине ночи.

Я вижу лишь очертания его фигуры, но безошибочно узнаю. Хотя и не могу поверить, что это он.

Он в моей комнате.

– Деррик…

На этот раз я и сама не слышу собственный голос. Поэтому вряд ли его слышит и он, но делает шаг в мою сторону.

Штора в комнате шевелится от легкого дуновения жаркого ветра, на секунды пряча его силуэт и я затаиваю дыхание.

Боюсь пошевелиться. Боюсь закрыть глаза, чтобы он не исчез. Не думала, что он придет. Хотела, но не верила.

А сейчас он здесь.

Его шаги бесшумны.

Медленные. Он будто борется с собой, но вот оказывается у моей постели. Мое дыхание останавливается, словно опасаясь разрушить этот момент, а взгляд лихорадочно скользит по высокой фигуре.

Черты его лица скрыты ночными тенями, но я знаю каждую линию, каждую черточку. Я изучала их пальцами, своими губами.

Мне очень хочется приподняться, прикоснуться к нему. Но тело непослушно. Это страх. Страх, что я невольно снова что-то испорчу, сделаю не так, и он уйдет.

Переживу ли я это?

Да. Наверное. Ведь в прошлый раз у меня получилось. Но я больше не хочу – без него.

Целая вечность – вот так… под его пристальным взглядом. Никаких звуков в тишине. Никакого движения.

А потом он снова делает шаг, и я чувствую, как прогибается матрас под тяжестью его тела.

И все меняется.

Сердце начинает бить барабанами, дыхание становится громким и рваным, а мои руки тянутся вверх и с силой обхватывают широкие плечи. Не отпускать больше… не дать ему снова уйти…

Но это излишняя осторожность, потому что он обнимает так, что не вырваться, даже если бы я захотела.

Моя ночная сорочка словно тает под мужскими ладонями – жадными, властными.

Он стягивает ее с моего тела, сминает, не обращая внимания на ее жалобный треск. Ему не до этого. Нам не до этого.

Его руки на моем теле.

Его губы на моем теле.

Только это имеет значение.

Поцелуи жадные, немного болезненные, они обрушиваются на меня нескончаемым жарким потоком. Шея, ключицы, ниже… еще ниже… повсюду… Бесстыдно раскрываюсь перед ним – потому что так хочет он. Потому что так хочу я. Потому что стыд неуместен под натиском этой жажды из долгой тоски и желания.

Нет слов.

Только стоны, разбивающие тишину моей комнаты.

Нет мыслей, кроме одной, лихорадочной – «еще, пожалуйста, еще, только не останавливайся…»

Его руки касаются моей кожи, проникают между бедер, лаская, дразня, заставляя меня выгибаться навстречу.

Его рот оставляет горячие следы на моей шее, моем животе.

Его запах заполняет мои ноздри, впитывается каждой клеточкой моего тела.

Его движения – уверенные, размашистые доводят до сумасшествия.

Жарко.

Томительно жарко.

Я задыхаюсь.

Метаюсь на подушках.

Но меня тут же придавливает его сильное тело, а движения становятся резче, отчаянней, с нескрываемой жадностью. И в каждом его движении, в каждом касании его пальцев – голод, голод по мне, голод по нам, голод по страсти, которая нас накрывает.

Это мощно… это слишком хорошо, это слишком… В какой-то момент мне начинает казаться, что я не выдержу, и я хочу попросить его чуть замедлиться, дать мне секунду, чтобы прийти в себя. Но голос не слушается. Только шевелятся губы. А потом этот странный, непонятный страх пропадает, у него не остается ни единого шанса, когда его рот накрывает мой.

Поцелуй – наказание.

Поцелуй – искупление.

Жесткий.

Нежный.

Он меняет их вкус, следя за моей реакцией. Мучает. Изматывает так, что я не в силах пошевелиться под натиском его ласк.

Видеть его… чувствовать… вдыхать его запах… ощущать под своими пальцами его кожу, влажную от нашей страсти…

Удовольствие огнем проходится через мои нервы. Мне хочется раствориться в нем, хочется отдаться ему, и я обхватываю его за плечи, прижимаясь ближе. В голове туманится, я настолько обессилена его натиском, что мои стоны становятся тихими, не громче, чем шепот.

А вот его движения становятся еще напористей, резче.

Его руки сжимают сильнее.

Губы целуют жестче.

А я… вместо удовольствия я вдруг чувствую липкие щупальца страха, которые сковывают мой позвоночник.

Остановись…

Нужно остановиться…

Что-то не так…

Но он не понимает меня, не чувствует этого страха. С плотно закрытыми глазами он продолжает движения, упоенный своими ощущениями. Хочу позвать его – не могу, губы, искусанные, уставшие снова не слушаются.

И я обхватываю ладоням его лицо, чтобы он понял, увидел, чтобы он…

Холодная кожа… почему у него такая холодная кожа… Но эти мысли бьются вдребезги и забываются, когда он открывает глаза.

Они не просто красного цвета.

В них полыхает огонь.

Нет…

Нет, нет, нет…

Крик застревает в моем горле. Потому что на меня смотрит пламя. Жадное, голодное пламя.

Его руки сжимают меня еще сильнее, чем раньше, не позволяя вырваться. На его губах мелькает усмешка. А потом он склоняется ниже, как будто мечтая испепелить меня, и я слышу рык самой бездны:

– Мое!!!

Резко зажмуриваюсь…

И в холодном поту открываю глаза.

Влажная простынь… тишина… я в своей комнате… совершенно одна…

Слава Пресветлой Богине, это был сон. Просто сон. Страшный, дурацкий сон. Но настолько реальный, что кожа до сих пор чувствительна, будто долго нежилась в ласках, а в комнате мне чудится запах дракона…

Чушь какая!

Тряхнув головой, я поправила сбившуюся от неспокойного сна сорочку и закрыла окно.

В ванной я долго плескала в лицо холодной водой, чтобы как-то прийти в себя. Сон был таким ярким и таким живым, словно все происходило наяву, и чувство леденящего страха, охватившего меня в самом конце, тоже было настоящим. Но страх быстро прошел, а вот чувство потери осталось.

Я встряхнула намокшими волосами. Хватит об этом думать. И совершенно нелогично тут же подумала именно об этом. А не магистр ли Савайн навел на меня это видение? Я все еще мало знаю о драконьей магии, может им и такое под силу?

Да нет, глупости, зачем ему это? Хотел бы что-то вернуть – мог явиться сам. В конце концов, это он отказался от меня, а не я от него. Вот и нечего тешить себя глупыми надеждами.

До начала работы в библиотеке оставалась еще уйма времени. Теперь так было каждое утро. Ничего удивительного, мне ведь уже не надо упаковываться в подушки, наносить грим, цеплять парик. Причесалась, надела платье – и вот уже готова. Но кое-что надо было сделать.

Я достала из саквояжа коробку. Открыла. Там аккуратными, ровными рядами лежали тонюсенькие, закрученные как кудряшки на моем парике, макароны. Сверху пакетик с магической смесью. Я налила в коробку воды, высыпала магическую смесь, прошептала заклинание. Вода тут же вскипела, по комнате поплыл ароматный пар. А через пять минут в коробке уже была еда.

Ну да, какая-то еда. Нельзя сказать, что это очень вкусно, зато оно горячее и сытное. А главное я могу съесть это прямо у себя в комнате, и нет необходимости идти в столовую.

Я вздохнула. Раздатчица Глория мне очень нравилась, и мы вроде бы здорово подружились, только я ей теперь не нравлюсь.

Я взяла в руки маленькую вилочку, что прилагалась к этому набору, и начала медленно, без аппетита есть. В целом вполне съедобно, и я очень даже рада, что во время своего короткого отпуска додумалась закупить этих магических коробочек столько, сколько смогла унести. Отпуск закончился и уже три дня я тихой мышью пролетала мимо столовой, не рискуя столкнуться ни с сердитой раздатчицей, ни с любопытными коллегами. Красота же.

Только хватит моих запасов в лучшем случае на неделю. И что делать потом? Снова проситься в короткий отпуск? Ну да, на один денек. Нормально поесть в кафешке и пополнить запас магических коробочек, будь они неладны.