– Помпа-помпа-помпапрун! – воскликнула девочка.

– ПОМП-П-ПА ПОМП-П-ПА ПОМП-П-ПА-ПРУ-У-УН! – прогрохотала Поющая башня.

Между тем из Коллегии экзаменаторов выскочили высокие чиновники в развевающихся белых одеждах – посмотреть, кто осмелился нарушить их послеобеденный покой.

– НЕНАВИ-И-ИЖУ ШКОО-ОО-ООЛУ! – разносилось над ареной. – НЕНАВИ-И-ИЖУ ОЦЕ-Е-ЕНКИ!

Экзаменаторы окаменели.

– Она спятила, – сказал один. – Совсем свихнулась.

– Уберите ее! Послать за городовыми!

– Я не буду стараться бо-о-ольше! – надрывалась Кестрель. – Не буду тянуться вы-ы-ыше! Не хочу быть завтра-тра-та-ра-ра лучше, чем сегод-ня-ня-ня!

На площади росла толпа зрителей, привлеченных необычным шумом. Среди белых колонн появились коричневые платьица и костюмы: это группа учеников, посещавших Зал Достижений, высыпала наружу послушать Кестрель. А арену все оглашали отчаянные вопли:

– Я не люблю своего император-тор-ора! Нету никакой слав-ав-авы в Араманте-анте-анте!

Дети дружно ахнули. Учитель и вовсе онемел от негодования. Вниз по ступеням уже сбегали серые городовые с дубинками в руках. – Снять ее! – приказал чиновник в алом.

Служители порядка выстроились вокруг Поющей башни, и капитан зычно рявкнул: – Ты окружена! Бежать бесполезно!

– А я и не собираюсь, – пожала плечами Кестрель. И опять сунула голову в совок.

– ПОНГО-О-О НА ВАШИ ЭКЗАМ-АМ-АМЕНЫ!

Школьники в коричневом начали хихикать в ладошки.

– Ах, мерзавка! – воскликнул учитель. – Уходим, дети. Не слушайте ее, она больная.

– Спускайся! – проревел капитан городовых. – Спускайся, или пожалеешь!

– Я и так жалею! – отозвалась Кестрель. – И себя жалею, и вас жалею, и весь этот жалкий городишко!

Тут она снова залезла с головой в черпак и завопила на всю арену:

– НЕ БУДУ СТАРАТЬСЯ БОЛЬ-ОЛЬ-ОЛЬШЕ! НЕ БУДУ ТЯНУТЬСЯ ВЫ-Ы-ЫШЕ! НЕ ХОЧУ БЫТЬ ЗАВТРА-ТРА-ТА-РА-РА ЛУЧШЕ, ЧЕМ СЕГОДНЯ-ДНЯ-ДНЯ!

Бомен уже не пытался остановить сестру. Он чересчур хорошо знал Кесс. Если уж она разошлась, то не угомонится, пока не отведет душу. Учитель оказался прав: девочка и вправду заболела. Чудесная, волшебная горячка раскачивала ее из стороны в сторону, позволяла свободно выкрикивать крамольные слова, копившиеся на сердце годами. Теперь, когда маленькая мятежница преступила столько законов и наговорила столько ужасного, когда уже нельзя было повернуть назад, а будущее грозило самыми строгими карами, сестренка Бо могла вести себя так плохо, как ей хотелось.

– Понго на вашего императора! – ликовала она. – И кстати, где он? Что-то я его не видела! Может, никакого императора и нету?

Городовые решили взять нарушительницу силой и принялись карабкаться на башню. Опасаясь, как бы сестре не причинили зла, Бомен побежал за отцом, работавшим в подвальной библиотеке Оранжевого округа.

Как только мальчик покинул арену, с противоположной стороны появился Главный экзаменатор собственной персоной. Внушительный мужчина замер, озирая безобразную сцену в суровом молчании.

– ПОМП-ПА ПОМП-П-ПА-ПРУ-У-УН НА ИМПЕРАТОРА-ТОРА-ТОРА! – гремело над площадью.

Мэсло сделал глубокий вздох и степенно тронулся вниз по лестнице. На пятом ярусе чья-то слабая рука ухватила его за край белоснежных одежд.

– Пожалуйста, сэр, – послышался робкий голос. – Нет у вас чего-нибудь покушать?

Главный экзаменатор опустил свой взор. Чумазая, сопливая мордашка глупо моргала влажными глазами.

– Не трожь меня, грязное отродье! – зашипел мужчина в белом и яростно дернул за мантию.

Мампо давно привык спокойно принимать от людей брезгливость или насмешку, но чистая, без примесей, ненависть изумила мальчика до глубины души.

– Я просто хотел… – начал он.

Но Мэсло Инч не желал ничего слушать. Он уже нисходил к подножию Поющей башни.

Как и ожидалось, его появление породило настоящую панику среди чиновников и городовых.

– Ей велели спуститься… Делаем все, что в наших силах… Должно быть, она пьяна… Вы слышали это?.. Она не подчиняется… – наперебой принялись оправдываться они.

– Тихо, – властным голосом оборвал их экзаменатор. – Кто-нибудь, немедля уведите отсюда вон того замарашку и выкупайте. – Он указал через плечо на маленького Мампо.

Один из городовых кинулся вверх по лестнице и ухватил мальчика за руку. По дороге несчастный то и дело оглядывался на Кестрель, забравшуюся на вершину Поющей башни. Школьный дурачок не жаловался: не в первый раз его куда-то грубо тащили. У фонтана перед величественной статуей императора служитель порядка остановился и сунул голову Мампо прямо под холодную струю. Грязнуля визжал и изворачивался.

– Эй ты, осторожнее! – прикрикнул городовой, на мундир которого попало несколько брызг. Разжав наконец железную хватку, служитель порядка тщательно вымыл руки в фонтане. – Араманту не нужны такие неряхи.

– Да я бы и сам ушел, – честно признался мальчик, мелко дрожа от холода. – Только не знаю куда.

Между тем на арене Мэсло Инч наблюдал, как городовые неуклюже лазают по башне за худенькой и ловкой нарушительницей.

– Всё, слезайте, – внезапно велел он.

– Они непременно поймают ее, сэр, – возразил капитан городовых.

– Я сказал, пусть слезают.

– Как прикажете, сэр.

Городовые с багровыми лицами спустились на землю, тяжело пыхтя и отдуваясь. Главный экзаменатор обвел толпу зевак презрительным твердым взором.

– Вам что же, нечем заняться?

– Но мы не могли позволить ей говорить такие ужасные вещи…

– Вы – ее публика. Расходитесь, и девчонка сама замолчит. Капитан, расчистить арену.

Военные и чиновники неохотно потянулись прочь. По дороге они оглядывались, любопытствуя, как же мужчина в белых одеждах поступит дальше.

Кестрель не утихомирилась. Она сложила песенку из всех известных ей нехороших слов и теперь с удовольствием распевала:

Поксикер иоксикер помпапрун! Банга-банга-банга плоп! Сагахог сагахог помпапрун! Жук навозный понго плоп!

Несколько мгновений Мэсло Инч пристально смотрел на юную бунтарку, словно желая запомнить ее черты до конца своих дней. Девчонка насмехалась и открыто издевалась над всем, что было святого в Араманте. О, разумеется, ее накажут. Однако сей исключительный случай требовал больше, чем обычная кара. Мятежницу нужно сломить раз и навсегда. Невзирая на нежный возраст. Главный экзаменатор был не из тех, кто пасует перед жесткими решениями. Надо – значит надо. Он коротко кивнул своим мыслям, развернулся и пошагал прочь.

К тому времени, когда Бомен привел папу, арена уже опустела и Поющая башня умолкла. Городовые оцепили площадь и никого не впускали. Анно Хаз объяснил им, что маленькая мятежница – его дочь и что он собирается забрать ее домой. Служители порядка послали за капитаном. Тот не решился действовать без приказа свыше, из Коллегии экзаменаторов. Наконец оттуда пришел короткий ответ: «Отослать преступницу домой. С ней разберутся позже».

Спускаясь по мраморной лестнице, мальчик негромко спросил:

– Что они с ней сделают?

– Не знаю, – покачал головой Анно.

– Говорят, мы потеряем кучу баллов.

– Наверное.

– Она сказала «помпапрун на императора». И даже будто его вообще нет.

– Неужели? – тихо усмехнулся отец.

– Пап, а его правда нет?

– Об этом трудно судить. Лично я никогда не видел императора. Как и не встречал людей, которые видели. Может, верховный правитель – просто еще одна выдумка, полезная для общества?

– Ты ведь не злишься на Кесс?

– Что ты, конечно нет. Но лучше бы она этого не делала.

У подножия Поющей башни отец поднял голову и закричал, обращаясь к дочери, которая свернулась калачиком посреди кожаных черпаков:

– Кестрель! Слезай оттуда, милая. – Девочка выглянула через край и увидела папу.

– Ты сердишься, да? – спросила она тоненьким голоском.

– Нет, – ласково прокричал Анно. – Я люблю тебя.