— Ваша девушка не будет против? — непонимающе выгибает темную бровь.

— А должна?

— Ну… я же вам буду писать сообщения каждую ночь. Вдруг ей это не понравится?

— Карла очень понимающая, не переживай.

Карла… Самая лучшая на свете женщина. Красивая, стойкая, целеустремленная. Мы вместе почти год. Я положил на нее глаз сразу же, как она перевелась в наш университет. Почти все парни гонялись за красивой блондинкой, но она выбрала меня. Вспоминаю образ девушки с улыбкой на лице. Вряд ли она не будет против.

— Если тебе будет необходимо общение, конечно пиши.

— Спасибо за помощь, мистер Миллер, — она растягивает губы-ниточки в легкой улыбке. Впервые вижу ее, и мне она нравится. Почему?

— Не за что, обращайся.

Девчонка, схватив сумку, покидает мой кабинет, а я еще долго не могу понять, почему сердце при виде нее билось так быстро и почему с губ срывались вопросы, которые я должен был оставить при себе. Я больше не студент-благотворитель, игры закончились. Мне стоит разграничить эти понятия, пока не зашло слишком далеко.

Вечер. Тьма. В ушах Linkin Park, в руках телефон, а перед глазами единственное имя, согревающее мне сердце. Мистер Миллер.

Да-да, у меня есть номер телефона симпатичного мулата-преподавателя. Хотя какой из него преподаватель? Между нами всего пять лет разницы. Она почти незаметна. Но какая разница? Теперь у меня есть телефон Миллера! Обалдеть! Все девчонки умрут от зависти, если бы узнали, даже та информативная Марго, которая выстроила полный игнор и делала вид, что мы не знакомы. Но кто ей скажет? Мистер Миллер будет молчать, а я никогда в жизни не расколюсь.

Вообще, меня в последнее время очень смущало, что все вокруг сторонились меня, как ядерной бомбы. Бред, согласитесь. Я бы назвала себя настоящим параноиком, если бы не косые взгляды студентов, которые всю неделю смотрели на меня презрительно. Я что, похожа на врага народа?

В эти моменты я еще больше чувствовала себя одинокой. В колледже не так уж и весело, каким бы крутым и дорогим он не был. Мама почти не звонила, отчим тоже не появлялся. Со мной что-то не так? Я кого-то обидела? Перешла дорогу самому президенту Обаме? Вроде нет.

Каждый раз, когда я зацикливалась на чем-то подобном, то сразу же писала мистеру Миллеру. И бах. Они пропадали. Нет, серьезно. Я не думала о других ребятах, о своем одиночестве. Мне было интересно общаться с ним. Не как с преподавателем истории фотографии, а как с разносторонним человеком.

Мне почему-то стало важным общаться с ним. Отправлять ему сообщения, получать в ответ улыбающийся смайлик. Ребята из кампуса проводили какую-то вечеринку, но меня никто не звал. Даже Марго не упомянула ничего об этом. Наверное, веселятся там. Но мне сейчас все равно. За музыкой я совсем ничего не слышу, а в голове сейчас только одни мысли. О мистере Миллере.

Пока мы не находились на занятиях, он разрешал называть его Николас. Я его звала Ник. Так короче и удобнее. К тому же ему идет. Ник и Ники. Очень мило звучит со стороны, согласитесь.

Я запрещала себе думать о нем, как о мужчине. Он просто мне помогает, когда я остаюсь одна. Просто составляет мне компанию. Мы никто друг другу, просто друзья. Он оказывается очень веселый и забавный, совсем не похож на строгого преподавателя. Скорее на того забавного старшекурсника с золотистыми глазами, которого впервые увидела в кампусе. Помятого, веселого и очень живого.

Но почему в голове всплывают другие картинки? Картинки того, как мы вместе проводим время? Или того, что на месте той его блондинки оказываюсь я? Это меня он целует, меня обнимает, мне дарит широкую улыбку.

Надо пойти проветриться.

Сегодня немного прохладно, приходится надеть легкую ветровку. На территории кампуса никого нет. Все наверняка веселятся на вечеринке. Так даже лучше. Смогу побыть один на один с собой. Ну, почти.

Ник: “Что сейчас делаешь?”.

Я: “Гуляю по кампусу. А ты?”.

Сообщение долго не приходит, может, минут десять или даже пятнадцать. Я не понимаю, почему, обычно он сразу отвечал. Может, его отвлекла девушка?

Ник: “Посмотри направо”.

Поворачиваю голову и сталкиваюсь со знакомым силуэтом, стоящим под деревом. Это он. Ник. Что он здесь делает?

— Привет, — улыбаюсь преподавателю в ответ.

— Привет. Ты писала, что тебе одиноко. Все в порядке? — спрашивает он обеспокоенно. В груди моментально разливается незнакомое ранее тепло, на губах расплывается улыбка.

— Да, все хорошо, просто…

Смотрю на окна общежития, где сейчас идет вечеринка ребят. Поворачиваю голову на преподавателя.

— Не пригласили?

Замираю на месте, когда мистер Миллер произносит роковые слова вслух. Кажется, он понимает меня без слов. Мысли читает, как человек со сверхспособностями. Наверное, оказалось бы здорово, будь оно на самом деле так. Или на моем лице так хорошо видны эмоции, а остальное я придумываю сама? Не знаю.

Молча киваю в ответ, не в силах сказать хоть что-то. Не смею взглянуть на него. Стыдно. Неловко. Почему? Не знаю. Поднимаю глаза только когда он подходит ближе. Сталкиваюсь с золотистыми глазами мистера Миллера. Они светятся даже сейчас, в темноте. Под этим деревом, где нас никто не видит. Где я имею право называть его Ником, а он — стоять так близко.

— Могу побыть с тобой, если хочешь, — говорит он тихо-тихо. Хотя я бы все равно его услышала. Прочитала бы по губам на крайний случай.

Хочу. Очень сильно хочу. Вы не представляете насколько мне нужна ваша компания. Хочу, чтобы фантазии стали реальностью, чтоюы этот вечернашего единения не заканчивался, чтобы я забыла о том, что вы преподаватель, а я студентка.

С тобой, Ник, я не чувствую себя одинокой…

В какой-то момент мы оказываемся очень близко. Стоим совсем рядом. Взгляд падает на чистое золото, на аккуратный нос, на губы. На него самого. Он высокий, кажется сильным, всемогущим. Он будто сможет защитить меня от бед. Фантазии, которые я загоняла так далеко, теперь всплывают вновь. Они не должны всплывать. Не должны. Его пухлые губы никогда не коснутся моих, его руки никогда не сомкнуться вокруг меня.

Никогда…

Однако душевные порывы говорят за меня. Я тянусь к красивому лицу Ника и нерешительно касаюсь его мягких губ. Он не отвечает, стоит на месте, пока я пытаюсь хоть как-то растормошить его, спровоцировать на ответные действия. Может, я зря так поступила? Может, этим поцелуем я рушу все, что мы так долго строили? Наше общение, длившееся неделю, наши шутки и взаимопонимание. Мое скрашивание одиночества и его жалобы на студенток-фанаток.

Но эти мысли быстро улетучиваются, когда ощущаю, как полные губы моего преподавателя двигаются в ответ, а его язык касается моего, сплетается с ним. Кладет обе руки на талию, заставляя меня вздрогнуть, и прижимает крепче к себе.

Боже мой… Никогда не думала, что целовать можно так. Уверенно, нежно, подчиняюще. Так, что из-под ног исчезнет почва, что я потеряю счет времени и забуду о том, что мы сейчас нарушаем устав колледжа.

И ему может за это аукнуться… Черт!

— Простите…

Вырываюсь из рук мистера Миллера и убегаю куда глаза глядят. Быстрее. Мне никогда не было так стыдно… Черт! Я только что все испортила, но не могла иначе. Может, когда-нибудь наш поцелуй повторится?

Я только что поцеловал свою студентку.

Эта фраза вертится в голове на протяжении нескольких минут. Аромат ее духов, взгляд наивных, светлых глаз, голос. Сначала нежный-нежный, а затем виноватый. Она сбежала из моих рук. Сбежала, как трусишка. А я не стал догонять. Зачем? Сделал бы только хуже. Она правильно сделала, что прервала все сама. Ники умная девочка, понимает, что, если бы мы продолжили целоваться, то я зашел бы слишком далеко. Перешел бы черту, которая потянула за собой непоправимые последствия.

Разве мы не перешли жту самую черту пару инут назад?