– Мой, мистер Тонбридж. И именно об этом я и хотела с вами поговорить.
Наступила тишина, такая полная и всеобъемлющая, что даже мухи в ужасе присели на потолок, ожидая, когда же разразится буря. Старый Тонбридж сверлил взглядом Хита, но тот и глазом не моргнул. На него в Чек-Пойнте и не такие смотрели…
Дженна неожиданно успокоилась. Литое плечо Хита, тепло его руки излучали такую спокойную уверенность, что девушка неожиданно поняла: а ведь он прав. Нечего здесь бояться, бояться вообще ничего в жизни не надо, надо просто точно знать, чего хочешь. А она знала.
Она хочет быть с Хитом. Чтобы он целовал ее на ночь. Спать с ним. Просыпаться с ним. Заниматься с ним любовью. Родить ему детей. Встречать с ним рассветы. Убирать их общий дом, выбегать босиком на теплое деревянное крылечко, бережно поддерживая большой живот, прижиматься носом к его футболке, пахнущей солнцем и силой, смеяться, целовать, любить…
Жить. Быть.
Это были совсем новые для нее мысли, неизвестные и непривычные, но на удивление легкие и естественные. Их легкость заполняла Дженну изнутри, и она улыбалась, не сводя глаз со своего мужчины.
Итан Тонбридж судорожно пытался вспомнить хоть одну молитву, которой его пыталась обучить в детстве няня. Няня была из Нового Орлеана и свято верила в то, что грешниками, в общем-то, являются все без исключения, поэтому знать парочку молитв не повредит даже трехлетнему Итану.
Сейчас, на взгляд Итана, было самое время привлечь внимание небес, ну хоть самого завалящего ангела-хранителя, потому что тишина сейчас взорвется, и папа всех их…
Старый Тонбридж откинул назад голову и захохотал. Хохотал он долго, до слез, потом вытер их кулаком и заметил слегка севшим голосом:
– Он мне нравится. Смотри-ка, я так долго и так искренне хотел тебе счастья, Дженни, что сглазил собственного сына. Обалдуй, локти небось кусаешь?
– Нет, что ты, папа!
– Что? Упустил такую женщину – и не жалеешь? Ты еще дурее, чем я думал.
– Папа, дело в том, что…
Хит поспешно шагнул вперед. Хорошенького понемножку. Известия о втором счастливом союзе двух сердец папа может и не вынести.
– Я вам очень благодарен, сэр, за то, как вы относитесь к Джен. Она много о вас рассказывала.
– Да? Небось, смеялась над стариком?
– Что вы, сэр! Она вас уважает.
– Как и я ее. И счастья ей желаю искренне. А вот скажи мне, диверсант, чем ты занимаешься на гражданке? В хорошие ли руки я отдаю мою несбывшуюся невестку?
Дженна уже открыла рот, но Хит опередил ее.
– Боюсь, что похвастаться капиталом не могу, сэр. Только специальностью. Я – ветеринар.
– Диверсант-ветеринар? Интересное сочетание. Между прочим, ты не комплексуй. Я начинал на ранчо и знаю цену хорошему коновалу. Ты хороший коновал?
– Думаю, да, сэр.
– И нахальный к тому же. Это тоже хорошо. Постой-ка! А уж не ты ли вылечил черного дьявола… как же его, черта, звали… Снурри! Стоун рассказывал, что псу помог один из его солдат…
– Так точно, сэр. Это был мой первый пациент после армии.
– Тогда, думаю, тебе приятно будет услышать, что проклятый пес все еще жив и даже относительно бодр, хотя ему уже пятнадцать лет. Мы с полковником нечасто видимся, но стараемся держать связь. В свое время начинали вместе в морской пехоте, а такое, сам знаешь, не забывается. Что ж, рад знакомству. Если нужна помощь – обращайся.
Итан не верил своим ушам. Его папа, тиран и громовержец, гроза Уолл-стрита, Стервятник Тонбридж – сам предлагает помощь? И кому?!
Дженна рассмеялась, принимая из рук Тонбриджа бокал с шампанским.
– Честно говоря, вы меня ошеломили. Я думала, вы будете сердиться.
– За что мне на тебя сердиться, девочка? Уж кем-кем, а дурочкой тебя не назовешь, так что твои решения нужно уважать. Да и Итану еще только предстоит повзрослеть. Однако я хотел тебя видеть не только ради собственного удовольствия. Мистер Бартон, ты позволишь нам обсудить один интимно-деловой вопрос?
– Разумеется – если Джен считает, что мне не надо об этом знать.
Старый Тонбридж пристально посмотрел на Хита, потом перевел взгляд на Дженну.
– Скажем так: это касается некоего мистера Мэтьюса Калма.
Дженна побледнела так сильно, что Хит даже испугался, не упадет ли она в обморок. Он сжал ее локоть и негромко сказал:
– Джен, если надо выметаться, просто скажи…
– Нет. Останься. Он все знает, мистер Тонбридж.
Старик кивнул и перевел взгляд на Итана.
– Позор семьи, а вот тебе это совершенно неинтересно. Пойди, порадуй маму. Не обижайся, сын, но ты ведь больше не жених девочки.
Итан неожиданно почувствовал, как от обиды стало горько во рту. Да, папа сегодня волшебный и удивительный, но для него, Итана, ничего не изменилось. Его просто отсылают из комнаты, словно маленького мальчика. И о каких самостоятельных решениях может идти речь?!
– Хорошо. Конечно. Я понимаю. Хит… Дженна… увидимся на банкете? Я пошел.
Заберу Рози и эмигрирую, тоскливо думал Итан. Возьму мамину фамилию, уедем с Рози в Шотландию, к тетке. Заберем ее из дома престарелых, чего уж там. Все лучше, чем с папой.
Дженна проводила Итана взглядом, полным смущения и жалости, а потом повернулась к Тонбриджу.
– Зря вы так, мистер Тонбридж. Итан хороший человек. Не его вина, что он так и не смог стать таким, как вы.
– Не защищай его, девочка. На самом деле никаких особых подвигов от него не требовалось. Элементарно – уметь принимать решения, хотя бы за себя самого. Но ведь и этого он не может! Хоть бы раз он мне возразил! Хоть бы раз стукнул кулаком по столу и сказал: папа, иди к черту, я мужчина и буду делать так, как считаю нужным! Клянусь – я бы ему в этот миг все простил, все отдал бы и ушел на покой. Ладно, не о нем речь. Значит, насчет Калма твой парень в курсе? – Да.
– Тогда слушайте. Есть мнение – среди учредителей, – что тебе, девочка, вполне по силам перейти на следующую ступень. Главный редактор – это для барышень, для взрослой и умной девочки по силам быть генеральным. Как ты на это смотришь?
– Но ведь…
– Правильно. Мэтью Калм занимает эту должность. Пока – занимает.
– Он тоже пойдет на повышение?
– В том-то все и дело. Мне он никогда не нравился, а теперь не нравится еще и совету учредителей в полном составе. Причина в том, что о нем поползли разные нехорошие слухи. Грязные, прямо скажем, слухи. Слухи, в которых фигурируют малолетние проститутки и статья о распространении порнографии.
Дженна снова побледнела. Хит закаменел лицом и устремил взор в окно. Тонбридж продолжал.
– Почему я об этом говорю – спросишь ты. Почему говорю тебе – спросит, положим, твой Бартон. Отвечаю: ты мне не чужая. Я переживаю за тебя и хочу если не оградить от неприятностей, то хотя бы предостеречь.
Раз твой мужик все знает, то знает и то, что вас с Мэтью Калмом некоторое время связывали некоторые отношения. Которые потом закончились, причем расстались вы, мягко говоря, не друзьями. Калм – мерзавец, будем называть вещи своими именами. Когда он узнает, что его увольняют, а на его место берут тебя, он начнет мстить. Без всякого стыда и соблюдения приличий. Я ни на что не намекаю, девочка, но я старый стреляный волк, я видел в своей жизни столько компромата, мнимого и подлинного, да и сам его использовал, что задаю тебе прямой и простой, как оглобля, вопрос: есть ли у Мэтью Калма компромат на тебя?
Дженна молчала, опустив голову. Ощущение было такое, словно ее неожиданно огрели по голове. И тут вдруг перед ее мысленным взором встало Решение…
Вообще всех проблем. Простое, совершенное в своей простоте и красоте, устраивающее всех, необходимое и естественное, как воздух. Дженна Фарроуз подняла голову и устало улыбнулась мистеру Тонбриджу, а потом Хиту.
Как ты говорил, любимый? Удариться в стену лжи всем телом?
– Компромат есть, мистер Тонбридж. Думаю, что есть. Но это не имеет значения.
