– Нет-нет, подождите. Как ваш телохранитель я должен сначала его попробовать, а то вдруг он… отравлен! – драматическим шепотом закончил он.

Немного откусив, он протянул кекс Люси, которая приготовилась взять его, но тут же одернула руку. Через секунду дразнящее угощение снова оказалось у ее губ. Не привыкшая к подобным шуткам, Люси недовольно посмотрела на Мориса. «Стоило бы укусить его руку вместо кекса», – подумала она, но вдруг озорно улыбнулась и решила поступить иначе.

Ловко уклонившись от нетронутой части кекса, которую предлагал ей Морис, она откусила там же, где он.

Кекс оказался таким вкусным, что она зажмурилась, от удовольствия.

Открыть глаза ее заставило нежное прикосновение мизинца Мориса к ее нижней губе, которым он смахнул приставшие крошки.

– Мистер Клермонт, у вас… очки запотели, – выпалила она первое, что пришло ей в голову, испытывая смущение.

– Должно быть, от влажности, – отведя руку, сказал он.

Прежде чем он отодвинулся, Люси осторожно сняла его очки, чтобы протереть их. Но стоило ей взглянуть и его глаза, как она забыла обо всем на свете.

Как он мог казаться ей надежным, неопасным человеком! Люси всегда гордилась присущим ей умением разбираться в людях, но в суждении о мистере Клермонте она явно допустила ошибку. Изменчивый цвет его красивых карих глаз уже сам по себе таил смутную угрозу для ее души. Необыкновенно густые, темные и длинные ресницы, каких она никогда не встречала у мужчин, вызывали у нее искушение дотронуться до них, но настороженность его взгляда остановила ее.

Казалось, без очков мистер Клермонт стал видеть еще лучше. Во всяком случае, Люси показалось, что он взглядом проникает ей в самую душу, и она смущенно потупилась.

Неожиданно она остро ощутила всю неловкость их уединения и опасную близость с этим человеком.

Отец прав, мелькнуло в сознании девушки, она, наверное, действительно унаследовала от матери ее легкомыслие. Ни на минуту не задумавшись о последствиях, она позволила себе оказаться в компрометирующей ситуации. И даже больше того! Если этот человек вздумает воспользоваться ее глупой опрометчивостью, Люси сомневалась, что сможет устоять перед ним.

– Люси?

Испугавшись, что он мог догадаться о ее мыслях, она судорожно вздохнула.

– Д-да, мистер Клермонт?

– Могу я попросить вас, чтобы вы вернули мне мои очки? Боюсь, без них я слеп, как летучая мышь.

Люси не верила своим глазам. За одну секунду проницательный взгляд Мориса стал рассеянным. Он беспомощно водил руками в воздухе, пока не наткнулся на ее похолодевшие пальцы и не извлек из них очки.

Надев их, он тотчас превратился в веселого и добродушного мистера Клермонта. Не давая ей времени опомниться, он начал с неподражаемым искусством изображать адмирала, в качестве трубки сунув в угол рта сосиску. Конечно, Люси не следовало бы допускать подобное неуважение к своему знаменитому отцу, но это было так похоже и так забавно, что Люси от души расхохоталась.

Время шло, в промозглом лесу становилось все холоднее, но молодые люди ничего не замечали, увлеченные оживленным разговором. Они дружно расправились с печеными яблоками и хлебом и поочередно дегустировали сладости, когда дверца кареты неожиданно распахнулась.

Люси в безмолвном ужасе уставилась на покачивающегося мужчину в съехавшей набок шляпе, не сразу узнав в нем Фенстера.

– Куда теперь, хозяин? – заплетающимся языком выговорил он, не обращая внимания на девушку. – Мы уже прикончили этот кувшин. Может, нам быстренько смотаться за новым в «Голову кабана»?

Клермонт смущенно взглянул на Люси.

– По-моему, мы изрядно раскачали моральные устои Фенстера. Если мы хотим добраться домой, пойду-ка я на его место.

Когда Морис выбирался из экипажа, Люси тихонько потянула его за рукав.

– Спасибо вам, мистер Клермонт.

– За что же?

«… За то, что вы были таким добрым и веселым. За то, что заставили меня смеяться», – хотела сказать Люси, но не решилась произнести эти слова.

– За ужин, – коротко ответила она.

Он похлопал ладонью по ее руке и улыбнулся. «Мне это было приятно, милая Мышка», – не без удовольствия подумал Клермонт, а вслух сказал:

– Всегда к вашим услугам, мисс Сноу.

Прежде чем Морис успел перехватить вожжи, Фенстер с проворством бывалого кучера забрался на козлы, но только для того, чтобы сползти на другую сторону и рухнуть в лужу, где он и затих. Рассчитывать на помощь лакеев не приходилось. Они удобно развалились на задке экипажа и бурно спорили, восстанавливая в ослабленной элем памяти слова песенки «Что за сладкая пышка эта Банберри Стрампет».

Морис был вынужден позвать Люси, и, когда наконец им удалось поднять и водрузить Фенстера на козлы, для надежности привязав к спинке его же ремнем, они оба промокли до нитки и обессилели от смеха.

Подрагивая от холода, Люси поспешно вернулась в уютную карету, и Морис тронул лошадей. Постепенно грунтовая лесная дорога под копытами пары вороных сменилась булыжной мостовой. Один раз Морису пришлось остановиться, чтобы примирить разногласия пьяных любителей фольклора. Он снова забрался на козлы, сопровождаемый нестройным хором хриплых голосов, упрямо начинающих выводить песню с самого начала, как только им удавалось добраться до конца. Он невольно стал подпевать разгулявшимся приятелям.

Прислушиваясь к звучному баритону Клермонта, Люси мурлыкала себе под нос бойкий мотивчик, когда карета свернула на подъездную аллею.

Присутствие спокойного и уверенного в себе телохранителя наполняло девушку незнакомым прежде чувством защищенности, согревая ее одинокую душу и прогоняя все ее страхи перед возвращением домой.

Экипаж сделал последний поворот и остановился. Снаружи послышались взволнованные голоса, которые тотчас смолкли. Люси протерла запотевшее окно, и перед ней предстал особняк отца с ярко освещенными окнами. У девушки тоскливо сжалось сердце.

Морис быстро спустился с козел и обернулся, чтобы подать руку Люси. Увидев ее лицо, он поразился происшедшей в ней перемене. Живая обаятельная девушка, которая только что радостно смеялась его шуткам, исчезла. Вместо нее в темном проеме появилась прежняя мисс Сноу с бесстрастно застывшими чертами лица. Она оперлась на его руку, словно это были деревянные перила, и его обожгло холодом от прикосновения ее пальцев.

Подавленные зловещей угрозой, исходившей от адмиральского дома, лакеи уныло побрели ко входу для слуг, таща под руки спотыкавшегося на каждом шагу Фенстера. Морис понимал, что для него лучше всего скрыться в сторожке, но он не мог оставить Люси одну. Он проводил ее до дверей, готовый подхватить, если она вдруг пошатнется.

В доме их ожидали Смит и адмирал. Старый дворецкий застыл у окна в напряженной позе, было ясно, что он так и не ложился, хотя уже облачился в длинную ночную рубашку и колпак. Величественный в своем шелковом пурпурном халате с короной пышных серебряных волос, адмирал расхаживал по сверкающему паркету, раздраженно постукивая тростью, как разгневанный король.

Войдя в холл, Морис почтительно поклонился адмиралу и с самым невозмутимым видом занял место недалеко от входа. Он был готов ко всему, в том числе и к немедленному увольнению. И хотя это грозило провалом задуманного плана, он ни на секунду не пожалел о веселом вечере, который провел с Люси. Беззаботный серебристый смех девушки стоил и не такой жертвы.

Забыв сбросить куртку Мориса, Люси предстала перед отцом, склонив голову, как юная королева, приговоренная к казни.

– Ну-с, Люсинда, дорогая, – грозно начал адмирал, – очень рад, что ты наконец решила присоединиться к нам. Можешь себе представить мое состояние, когда мне стало лучше и я поехал к леди Кавендиш, где обнаружил, что ты так и не появлялась у них! Я был вне себя от тревоги.

Люси собиралась с духом, чтобы начать объяснение, но Морис заговорил первым:

– Видите ли, сэр, по дороге к леди Кавендиш произошел несчастный случай. Точнее, целых два происшествия, которые…