Виктория вскочила со стула, едва не уронив его на пол.

— Если ты так хорошо обо всем этом знала, почему не остановила его?

Фиона вздохнула.

— Остановить Джона Пемброка? Да разве такое было возможно?

— Ты могла хотя бы попытаться! Ты могла бы… не знаю, но ведь имелось же какое-то средство, чтобы прекратить или хотя бы ограничить подобную расточительность?!

Фиона, сраженная обвинениями падчерицы, поникла головой.

— Может быть, дорогая моя, ты права, и я уделяла недостаточно внимания материальной стороне нашей жизни, но тем больше я думаю о ней сейчас, когда сэр Джон умер, оставив нам в наследство одни долги. К сожалению, иного выхода, кроме продажи имения, я найти не смогла, а единственным семейством в графстве, располагающим средствами для покупки Пемброк-хауса, является род Уэлсли. Правда, требуется еще убедить виконтессу и ее внука, что они, покупая имение, выгодно помещают свой капитал.

Виктория вздернула подбородок и одарила мачеху негодующим взглядом.

— Значит, ради того, чтобы ты продала имение и расплатилась с долгами, я должна кокетничать и строить глазки Майлзу Уэлсли? Или того больше — затащить его к себе в постель?

Фиона подскочила и изо всех сил ударила кулачком по столу.

— Виктория, сейчас же прекрати мне дерзить!

Девушка озадаченно замолчала. Впервые на ее памяти Фиона позволила себе повысить на нее голос. Потрясенная этим до глубины души, Виктория рухнула в кресло, закрыла лицо руками и едва слышно пробормотала:

— Прости, Фиона. Я не имела права обвинять тебя в беспечности. Ты сказала правду — если папа забирал себе что-нибудь в голову, остановить его было невозможно.

Фиона неторопливо вернулась к своему стулу и присела.

— Извини, дорогая, — прошептала она. — Мне не следовало на тебя кричать… но надо же было дать тебе Понять, в каком отчаянном положении мы оказались.

— Я все поняла, — сказала Виктория, — и готова смириться с потерей Пемброка — в том, конечно, случае, если это единственный способ заплатить долги отца. Тем не менее ты заблуждаешься на мой счет — вряд ли я смогу развлечь Майлза Уэлсли как должно. Пусть этим займутся сестры, тем более Майлз им весьма приглянулся.

— Знаю, что приглянулся, — вздохнула Фиона. — Только они ему — нет. Он хочет видеть тебя, вот в чем дело. — Она отвернулась в страхе, что выражение лица ее выдаст. Фионе требовалось, чтобы Виктория поверила, будто инициатива исходит именно от Майлза, — в противном случае она никогда бы не согласилась с ним встречаться.

Виктория сокрушенно покачала головой.

— Не могу поверить, что купить Пемброк-хаус по карману одним только Уэлсли. Неужели у нас в графстве больше нет состоятельных людей?

— Может, они и есть, но лишь Уэлсли дадут за поместье настоящую цену. То, что их земли примыкают к нашим, является неоспоримым преимуществом, которое в их глазах увеличивает ценность имения. Но запомни, это преимущество существует только в глазах Уэлсли. Другие покупатели заплатят нам куда меньше. Чтобы покрыть разницу, придется продать лошадей.

— Ну и продавай их с богом, — пожала плечами Виктория. — Если мы лишимся поместья, нам все равно негде будет их держать.

Лошади! — осенила Фиону спасительная мысль. Вот оно — слабое место Виктории.

Она подняла на падчерицу глаза и с хорошо разыгранным удивлением произнесла:

— Мне странно это слышать, дорогая. Вот уж не думала, что ты с такой легкостью согласишься расстаться с Кингз Рэнсомом.

Виктория изумленно посмотрела на мачеху.

— Но при чем здесь Кингз Рэнсом? Это моя лошадь.

— То-то и оно, что не твоя, — со вздохом сказала фиона. — Жеребец записан на твоего отца, стало быть, он является частью достояния семейства Пемброк. Если поместье пойдет с молотка, то вместе с ним пойдет с молотка и племенной табун, а заодно и Кингз Рэнсом.

Виктория с такой силой замотала головой, что тугой узел волос на затылке рассыпался, и темные шелковистые волосы волной плеснулись в воздухе.

— Нет, Фиона! Продавай все, что хочешь, но только не Кингз Рэнсома.

— Выслушай меня, Виктория! — Мачеха стиснула руки девушки в своих. — Или мы продаем имение Регине Уэлсли и ее внуку, или оно пойдет с молотка вместе со всеми лошадьми. Выбирай, что тебе больше по сердцу. Хочешь оставить Кингз Рэнсома себе — соглашайся принимать ухаживания Майлза, чтобы не злить виконтессу, которая в нем души не чает.

Минуту Виктория с каменным выражением лица смотрела прямо перед собой, хотя ее мысли неслись в бешеном хороводе.

— Ладно, Фиона, — наконец сказала она. — Пускай Майлз ухаживает за мной, пока ты будешь утрясать дело о продаже поместья с виконтессой.

Фиона с облегчением вздохнула.

— Значит, ты готова встречаться и разговаривать с Майлзом, скажем так, без своей обычной… гм… враждебности? Подумай хорошенько, Тори, — пути назад не будет.

— Готова, — тряхнула головой Виктория.

— Благодарю тебя, — прошептала Фиона, целуя падчерицу в щеку. — Ты прекрасная дочь.

Виктория одарила мачеху ответным поцелуем, испытывая при этом острое чувство вины. Если бы только Фиона узнала о том, что она задумала, вряд ли бы с ее уст слетели слова «прекрасная дочь».

Когда часом позже Виктория сидела у себя в спальне за письменным столом, в дверь ее комнаты постучали.

— Это я, Джорджия, — донеслось из-за двери. — К тебе можно?

— Входи, дорогая. — Виктория с недовольным видом сунула в ящик стола исписанные мелким почерком листочки бумаги и, достав платок, принялась оттирать от чернил пальцы.

— Ах, Тори, я так за тебя переживаю! — воскликнула младшая сестра, влетая в комнату и обнимая старшую за плечи. — Я ведь слышала кое-что из вашего с мамой разговора… Нет, ты не подумай, будто я подслушивала, просто вы большей частью говорили на повышенных тонах, так что трудно было не услышать…

Виктория многозначительно посмотрела на Джорджию, и та виновато потупилась.

— Не хмурься, Тори, — пробормотала девушка, — просто известие о том, что ты будешь принимать у себя милейшего мистера Уэлсли, чрезвычайно меня заинтриговало. Конечно, я бы хотела, чтобы он ухаживал за мной, — вздохнула она, — но я все равно очень за тебя рада. В конце концов, он остановил свой выбор на одной из нас, а это что-нибудь да значит!

— Спасибо, милая, — мрачно сказала Виктория, которая до смерти устала от того, что в ее присутствии постоянно упоминалось имя Майлза Уэлсли.

— С другой стороны, — продолжала трещать Джорджия, усаживаясь в кресло и расправляя складки пышной атласной юбки, — я не в силах уразуметь одну вещь. Помнится, ты говорила мне, что он тебе не нравится?

— Так оно и есть.

От удивления розовый ротик Джорджии округлился.

— Зачем в таком случае ты согласилась с ним встречаться?

— Из одного только расчета, дорогая моя, из одного только расчета, — торопливо пробормотала Виктория. Подхватив сестру под локоток, она решительно подняла ее с кресла и стала выпроваживать из комнаты.

— Мне нужно написать несколько писем, так что не могли бы мы продолжить этот разговор позже?

— Конечно, — с готовностью кивнула Джорджия, — извини, что я тебе помешала. — Она вышла за дверь, но в коридоре замешкалась и снова повернулась к Виктории с таким выражением, будто в эту минуту ее посетило озарение.

— Значит, тобой движет один только расчет? — спросила она.

— Да, — сказала Виктория и захлопнула двери. И, привалившись спиной к косяку, уже шепотом добавила: — Как же можно обойтись без расчета, когда твоя цель — выиграть время?

— Хотя Виктория поначалу и противилась, я все же уговорила ее принимать Майлза, — сказала Фиона, с такой силой сжимая свою чашку, что побелели костяшки пальцев.

— Что ж, вам повезло куда больше, чем мне, — вздохнула Регина Уэлсли. — Мне не удалось заручиться согласием этого юного хлыща со стеком, которого я называю своим внуком.