— Разумеется, не станешь, — поджав губы, произнесла леди Эшмонт. — Ты предложишь ему настоящую цену. Главное, чтобы сэру Пемброку не удалось под видом того, что он оказывает тебе несусветную любезность, выманить у тебя сумму, превышающую стоимость животного.

Вместо ответа Майлз насмешливо поглядел на бабушку.

— Скажи на милость, — произнес наконец он, — когда дедушка намеревался купить себе лошадь, ты тоже давала ему советы?

— Боже сохрани! — воскликнула Регина. — Чарлз Уэлсли в подобных случаях никого не слушал. — Взгляд старушки затуманился, и Майлз догадался, что бабушка погрузилась в воспоминания о горячо любимом человеке. Это, однако, продолжалось недолго. Посмотрев на внука в упор, она добавила:

— Но, между прочим, иногда он сам спрашивал у меня совета, и тогда я высказывала ему свое мнение по поводу той или иной сделки, стараясь по возможности быть объективной.

— Жаль, что я не знал дедушку, — негромко промолвил Майлз.

Регина кивнула, соглашаясь с внуком.

— Это был удивительный человек. Кстати, твой отец во многом на него похож. Впрочем, на него похожи все мои семеро сыновей, и теперь, когда Чарлз от нас ушел, я радуюсь, глядя на наших детей и внуков и убеждаясь, что он продолжает жить в них. Не смей только влюбляться в близняшек Пемброк, очень тебя прошу! Майлс одним глотком допил чай, поставил чашку на стол и, прикоснувшись к сморщенной щеке бабушки губами, сказал:

— Не беспокойся, бабушка — Балтимор и Арканзас вовсе не в моем вкусе.

— Балтимор и Арканзас? — Старушка удивленно вскинула на внука глаза. — Мне казалось, ты называл их Джорджия и Каролина…

— Правильно, их зовут Джорджия и Каролина, — хохотнул Майлз. — И ты знала об этом с самого начала, не так ли?

Бабушка пожала плечами и рассмеялась.

Леди Регина настояла на том, чтобы Майлз отправился к Пемброкам в ее роскошной карете, хотя сам Майлз предпочел бы ехать верхом. Регина, однако, даже не захотела об этом слушать. Она напомнила внуку о том, что в Англии уважающий себя джентльмен не станет ездить в гости на лошади, приторочив к седлу, словно какой-нибудь слуга или фермер, узелок с одеждой и сменой белья. Под конец Майлз сдался и дал свое согласие ехать в карете, хотя в очередной раз подивился помпезности, с какой в Англии обставлялось даже самое простое, на его взгляд, дело.

Когда рессорная карета виконтессы с гербом рода Уэлсли на дверце въехала во владения Пемброков, Майлз постучал в стенку кареты, подав сигнал кучеру придержать коней.

Высунувшись из окна, молодой человек крикнул:

— Эй, Клемент! Прежде чем подъехать к дому, сделай остановку у конюшен.

Кучер с удивлением посмотрел на внука своей хозяйки.

— Вы сказали — у конюшен, сэр? Но ведь прежде вам следовало бы засвидетельствовать свое почтение Пемброкам!

— Прежде чем засвидетельствовать хозяевам это самое почтение, мне бы хотелось бросить взгляд на хозяйских лошадей, — ухмыльнулся Майлз.

Губы кучера дрогнули в улыбке. Молодой хозяин из Америки действовал в той же манере, что и его дедушка, когда последнему предстояло принять важное деловое решение, — то есть отступал от общепринятых условностей и правил. Клемент помнил, что старый виконт, прежде чем купить лошадей, которые привлекали его внимание, устраивал своеобразную инспекционную поездку по владениям своего предполагаемого партнера.

— Как скажете, сэр, — кивнул Клемент и отвернулся, чтобы скрыть довольную улыбку. — Коли на то ваша воля, двинемся прямиком к стойлам.

Через несколько минут карета остановилась у старого, но прочного и чистенького строения из камня.

— Приехали, сэр, — негромко произнес кучер. — Прикажете подождать вас здесь?

— Прикажу, — коротко кивнул Майлз, после чего выбрался из кареты и осмотрелся. То, что он увидел, ему понравилось. Каменное здание конюшни, хотя и выстроенное в стародавние времена, было аккуратно побелено, а потрескавшиеся камни вынуты из кладки и заменены новыми.

Майлз втянул носом воздух и решил, что ничего нет на свете лучше аромата чистого и благоустроенного стойла. Повернувшись к Клементу, он сказал:

— Пойду прогуляюсь. Десяти минут мне вполне хватит.

Кучер согласно кивнул, после чего сдвинул карету с места и заехал за угол постройки, чтобы скрыть экипаж от взглядов случайных прохожих.

Между тем Майлз вошел в конюшню и некоторое время постоял у входа — ждал, когда глаза привыкнут к царившему вокруг полумраку. Прямо перед ним широкий проход уходил в глубь постройки.

У четвертого от входа стойла Майлз остановился как вкопанный — настолько его поразил вид находившегося в загоне жеребца, чья шкура лоснилась, будто смазанная маслом. Молодой человек решил, что это и есть знаменитый Кингз Рэнсом, а глянув на прикрепленную к дверце латунную табличку, окончательно утвердился в этом мнении.

Майлз ухмыльнулся и просунул сквозь прутья руку, чтобы жеребец обнюхал ее и привык к его, Майлза, запаху.

— Да ты и в самом деле красавчик — точь-в-точь такой, как о тебе говорят, — пробормотал он, поглаживая жеребца по бархатистым ноздрям и одновременно скользя восхищенным взглядом по его груди и ногам.

Приоткрыв дверь в стойло, он вошел внутрь, чтобы увидеть, как воспримет жеребец вторжение незнакомца, оскалит ли зубы или же прижмет уши к голове.

В больших, выразительных глазах Кингз Рэнсома промелькнуло беспокойство, ноздри его раздувались, но уши по-прежнему стояли торчком. Майлз удовлетворенно улыбнулся — темперамент жеребца был под стать его красоте. Майлз нагнулся и сверху вниз провел Рукой по передней ноге лошади, желая определить крепость мышц скакуна. Неожиданно за спиной у молодого человека послышался рассерженный женский голос:

— Что это вы здесь делаете, хотела бы я знать?

От неожиданности Майлз вздрогнул и распрямился так стремительно, что едва не задел головой дверной косяк. Повернувшись лицом к стоявшей в проходе незнакомке, Майлз ослепительно улыбнулся и заговорил, стараясь избавиться от виноватых ноток в голосе — в том, что он провинился, сомневаться не приходилось.

— Здравствуйте. Как поживаете? Меня зовут Майлз Уэлсли.

Женщина холодно на него посмотрела и недовольно поджала губы. По-видимому, уклончивый ответ Майлза произвел на нее неприятное впечатление.

— Я не спрашивала, как вас зовут, сэр, я хотела узнать, что вы здесь делаете. Извольте немедленно убираться из конюшни, в противном случае я кликну сторожа.

Майлз в изумлении выгнул бровь — что, в самом деле, возомнила о себе эта дамочка? Судя по тому, что она облачена в потертые бриджи для верховой езды, блузку с длинными рукавами и запыленные высокие сапоги, ей приходится выполнять какую-то работу при конюшнях. С другой стороны, Майлз не мог припомнить ни единого случая, чтобы работу такого рода доверили женщине, и он решил, что перед ним, скорее всего, дочь конюха или старшего грума.

Майлз окинул взглядом стройную фигурку этой новоявленной амазонки. Лицо у нее было выпачкано в грязи, а пышные темные волосы стянуты небрежным узлом и заколоты на затылке. Однако ж, несмотря на такое не слишком подобающее молодой женщине обличье, Майлз наметанным взглядом определил, что амазонка очень даже ничего себе. Особенно привлекали ее глаза — большие и сверкающие, да и сердито поджатые губы были полными и свежими.

При всем том дерзкие речи незнакомки убедили Майлза, что эта женщина, выпроваживая его из конюшни, явно превысила свои полномочия. По этой причине он решил не обращать внимания на ее угрозы и уж, конечно, не спешить с выполнением ее требований. Опершись рукой о дверной косяк, Майл небрежно заметил:

— Я гость лорда Пемброка, и потому в том, что я здесь нахожусь, нет ничего зазорного. Как я уже говорил, меня зовут Майлз…

— Я знаю, кто вы такой, — грубо перебила его женщина. — О вас только и разговору.

Майлз выслушал ее с немалым удивлением и осведомился:

— Вот как? И кто же, интересно знать, вам обо мне рассказывал?