Когда Ольга очистила блюдо от изумительно вкусных пирожных, Татьяна увела ее в свою комнату, оставив мужчин одних.

– Вы почему не хотите играть свадьбу? – спросила она, усаживая Ольгу на диван. – Это же самое важное событие в жизни! А отец бы вам все организовал, он сам сказал. Неужели не хочется надеть подвенечное платье, и чтобы тебя в нем носили на руках?

– Конечно, хочется! И муж меня еще потом потаскает, я ему этот долг прощать не собираюсь. Причина в том, что у нас здесь нет ни родственников, ни друзей. Вот когда все это будет, тогда и отметим задним числом. Вопрос можно?

– Конечно. И перестань называть меня Татьяной, я себя сразу чувствую на несколько лет старше.

– Хорошо, Таня, – засмеялась Ольга. – Вопрос как раз связан с возрастом. Тебе ведь около двадцати?

– Да, этим летом будет двадцать.

– Наверное, это совсем не мое дело, но когда мы с твоим отцом говорили о нашей свадьбе, он высказал надежду, что, может быть, и вы с Валентином поженитесь. И тон был такой, что мне его почему-то сразу стало жалко. Это ничего, что я завела этот разговор? Просто ты, в отличие от твоей матери, показалась мне достаточно открытым человеком.

– Ты меня, Оля, просто не знаешь. Я такая вся из себя открытая только среди своих. Мать, кстати, тоже. Только я уже успела понять, что вы для отца стали своими, а она еще – нет. Не то положение у моего отца, чтобы я могла позволить себе такую роскошь, как открытость. Как минимум решат, что я дурочка, а многие сразу попытаются этим воспользоваться. А насчет Валентина... Мы с ним вместе уже год, а я до сих пор не могу определиться. Когда он рядом – мне хорошо, когда его нет – мне... тоже неплохо. Если он исчезнет надолго, мне станет его не хватать. Но сказать, что я думаю о нем постоянно, я не могу. Любовь это или не любовь? Вот как у вас с Игорем?

– Если его не станет, мне тоже незачем будет жить. И это не просто красивая фраза, это правда.

– Вот видишь! А у нас с Валентином этого нет.

– Говорят, что все любят по-разному.

– Не знаю, Оля. Мне тяжелее, чем другим. Трудно определить, интересую человека я сама или деньги моего отца. Я как-то полгода назад умудрилась летом простудиться и лежала у своих стариков с высокой температурой. Валентин ко мне несколько раз забегал, приносил фрукты, хотя и знал, что я ни в чем не нуждаюсь. А потом я узнала, что его приглашали к другу на дачу на шашлыки. И он поехал, пил там вино, лопал эти шашлыки и танцевал с девчонками. Я бы на его месте так не смогла. А отца можно понять. У него дело, которому он отдается весь без остатка. И он не может не думать о том, кому это в конце концов достанется. Других детей у него нет, а я на роль наследницы не подхожу. Ну не нужно мне все это! Мать тоже в его делах ничего не смыслит. Внука мало родить, его еще нужно вырастить, вот он и торопит, а я боюсь связывать свою жизнь с человеком, в чьих чувствах совершенно не уверена. Такая вот проза жизни.

– Думаю, что скоро смогу тебе помочь, – сказала Ольга. – Я ведь не только могу лечить, у меня и другие таланты есть, и я их сейчас усиленно развиваю. Дело в том, что я почти всегда могу определить, когда мне врут. Иногда это чувство почему-то не срабатывает, и я могу обмануться, но если я почувствовала ложь, то это будет совершенно точно. А твои чувства к Валентину, наверное, потому и зависли на мертвой точке, что ты ему не доверяешь и подсознательно противишься дальнейшему сближению. Я могу попробовать после регистрации...

– Спасибо, Оля, но не надо. С этой проблемой я буду разбираться сама.

   – Вы еще долго будете общаться? – раздался из-за двери голос Валерия Сергеевича. – Таня, у меня есть разговор к Ольге.

– Мы уже закончили, сейчас идем, папа, – ответила Таня. – Пошли к ним. Раз отец зовет, значит, у него к вам что-то важное. Напоследок хочу спросить, есть у меня что-нибудь серьезное?

– Это ты о болезни, что ли? – спросила Ольга и, получив утвердительный кивок, ответила. – Понимаешь, Таня, я ведь не могу пока проводить диагностику, просто не знаю, как это делается. И целенаправленно действовать на что-то одно тоже не могу. Но мне это и не нужно, я своим присутствием вылечиваю все болячки, которые есть в человеке. Только для такого нужно не двадцать минут, как в случае с твоей мамой, а часа два-три, а в тяжелых случаях приходить еще раз.

– Дед о тебе говорил, ты ему очень понравилась. К нему теперь постоянно ездит массажист, а он сам несколько раз в день делает упражнения, главным образом для ног. Говорит, что к весне будет бегать. Мы с тобой заболтались, пошли быстрее, а то отец будет сердиться. Он у нас либерал, но особым терпением не отличается.

– Наконец-то! – высказался по поводу их появления Валерий Сергеевич. – Таня, сходи, что ли, к матери, отвлеки ее разговором, а то она, наверное, опять болтает не по нормальному аппарату, а по мобильнику. Сколько ни говори, что вредно – все без толку. А мы здесь пока обсудим свои дела.

– Я кое-что выяснил по той фирме, чьи представители пытались на вас наехать, – сказал он, когда дочь послушно отправилась к матери. – Это частная клиника «Эскулап-М».

– А почему «М»? – спросила Ольга.

– Не знаю, – развеселился Валерий Сергеевич. – Может быть, потому, что «Эскулап» – это ветеринарная лечебница, а на другое название не хватило фантазии. Это неважно, для вас важно другое. Эта клиника на самом деле обеспечена высококлассным оборудованием и первоклассными специалистами, что не удивительно, если знать, кому она принадлежит. А принадлежит она одному моему «коллеге», имя которого, в отличие от моего, известно всем. Это Олег Викторович Дементьев. О нем говорили много разного. Он начал свой бизнес раньше меня и действовал достаточно агрессивно, поэтому добился гораздо большего. По слухам, не гнушался откровенной уголовщины, но не был ни разу пойман за руку. Лично меня такое не удивляет. Сейчас в России фигурам такого масштаба позволено очень много, и расправляются с ними только в том случае, если им становиться мало бизнеса, и они начинают играть в политику, задевая интересы иных важных персон. Тогда могут и обобрать до нитки, прецеденты уже были.

– Так этот наезд – дело его рук? – удивился Игорь. – Как-то это все мелко для олигарха.

– Конечно, нет. Он сейчас вообще за границей. Скорее всего, это инициатива кого-то из его менеджеров среднего звена. Сейчас они получили по рукам и на время заткнутся, но по приезде шефа просто вынуждены будут ему обо всем доложить. И вот его реакцию предугадать сложно.

– А те бандиты, которых схватили, там, по-моему, кто-то даже был в розыске, – сказала Ольга. – За их показания могут зацепиться?

– Милая, Ольга! – сказал Валерий Сергеевич. – Нельзя быть такой наивной. Если бы все было так просто, наш Олег Викторович давно трудился бы в поте лица на лесоповале или там, где сейчас используют зэков. Я узнавал по вашей засаде. Со всеми пойманными с вашей помощью уже определились. На них есть и разбой, и убийства. На всех достаточно дел на хорошие сроки. Но вот их связь с клиникой доказать не удалось: молчат как партизаны. И я их понимаю: у Олега Викторовича длинные руки и злопамятный характер. Те, кто перешел ему дорогу, обычно долго не живут.

– И что, на него так ничего не накопали? – удивилась Ольга.

– А чего можно накопать на кристально чистого человека? Что с того, что неприятный лично ему тип пошел купаться ночью на озеро и утонул? То, что утонул, как раз понятно: трудно плавать с десятью ножевыми ранениями, а почему его туда ночью понесло, спросить уже некого. Местная полиция или куплена, или на нее давят сверху, а в газетах работают не самоубийцы. Иногда кое-что попадается в Интернете, но далеко не все верят таким публикациям: мало ли у человека врагов?

– А вы...

– Наши с ним интересы пока ни разу не пересекались, хотя у него есть предприятия в том регионе, где я в основном работаю. Такие люди, как мы, стараются без нужды не враждовать, слишком это чревато крупными неприятностями. Предупреждая вопрос, скажу, что в вашем случае, если вас не оставят в покое, такая нужда будет.