А в английских официальных кругах много говорили о том, что послевоенная Восточная Европа слишком истощена, чтобы возродиться без усиленной технической и материальной помощи со стороны Соединенных Штатов. Говорили об «экономической помощи», а имели в виду политическое закабаление.
Английское посольство в Праге, возглавляемое Филиппом Никольсом, не щадило усилий, чтобы оказать давление на развитие политических событий в Чехословакии. В первые месяцы после окончания войны эти усилия сводились к тому, чтобы убедить президента Бенеша ограничить деятельность прогрессивных элементов в правительстве, созданном после длительных переговоров между лидерами четырех партий, образовавших Национальный фронт.
Президент упомянул об этих попытках во время данного им мне интервью в Градчанах, в Праге в июле 1945 года. В ответ на вопрос о том, как далеко пойдет Чехословакия в проведении мероприятий по социализации и национализации, президент весьма недвусмысленно дал мне понять, что он употребит все свое влияние, чтобы не допустить повторения случившегося после Первой мировой войны. «Тогда, — сказал он, — англофранцузская буржуазия в страхе перед большевизмом помешала чешскому и словацкому народам создать социалистическое государство».
«Мы не можем рассчитывать, — заметил он, подчеркивая свою мысль характерным для него, чем-то похожим на профессорский, жестом, — мы не можем рассчитывать, что они вновь не попытаются оказывать на нас давление. Но теперь имеются три новых фактора. Во-первых, существование Советского Союза как великой державы; во-вторых, уважение, которым пользуются коммунисты в нашей стране, благодаря их безупречному поведению в дни сопротивления; в-третьих, уроки Мюнхена еще долго будут заставлять наш народ относиться к Западу с большим подозрением.
Пусть вас не вводит в заблуждение то, что у нас воздают должное британским военным усилиям. Это чувство вполне искренне. Но могу заверить вас, оно испарится в одну секунду, если, во-первых, наш народ заподозрит, что Англия старается повернуть нас против Советского Союза, и, во-вторых, если он увидит, что Англия участвует в заговоре по восстановлению агрессивной мощи Германии».
«Некоторые из ваших соотечественников, — сказал в заключение президент, — говорят мне о том, что Чехословакия должна быть мостом между Востоком и Западом. Но беда в том, как говорил Ян Массарик, что по мостам проходит слишком много народу. А мы не хотим, чтобы через Чехословакию вновь проходил кто-нибудь».
Дипломатические представители западных держав со все возрастающей недоброжелательностью относились к этим новым настроениям в послевоенной Чехо-Словакии. Прожив некоторое время в Праге, я убедился, что большинство попыток помешать объединению народа Чехословакии исходит из англо-американских дипломатических кругов. Каждый раз, когда раскрывалась политическая интрига или заговор, можно было проследить нити, идущие к «информационным агентствам», обществам «культурных отношений» и специальным миссиям, через которые дипломаты делали свое дело, пытаясь сыграть на «борьбе между Западом и Востоком».
Промышленники, банкиры, землевладельцы и католическое духовенство, тоскующие о «добром старом времени» и понимавшие, что восстановить свои привилегии они могли бы лишь насильственным путем, ожидали от иностранного империализма помощи и поддержки, и, надо сказать, в редких случаях их ожидания не оправдывались. Американский посол Лоуренс Штейнгарт не скрывал своих симпатий к такого рода людям. Для них он устраивал роскошные приемы, на которых вместе с десертом подавались нейлоновые чулки в целлофановых пакетах.
Впрочем, за нейлоновые чулки и за кое-что другое, полученное от англо-американских дипломатов, предатели чехословацкого народа, конечно, должны были платить. И они платили шпионажем и диверсиями.
На границе Чехословакии с Германией чешским пограничникам приходилось отбивать атаки вооруженных банд диверсантов, в которые зачастую входили немецкие эсэсовцы. Чехи были убеждены, что эти вооруженные подпольные банды террористов имеют хорошую связь с американской зоной Германии. Справедливость этих предположений подтверждают найденные фотографии американских грузовиков и свидетельства пленных.
Справки, наведенные в Праге, убедили меня в том, что так именно и обстояло дело. Британское консульство в Пльзене, возглавляемое офицером разведки, который прежде состоял при польской армии в Лондоне, фактически служило пересыльным пунктом для польских ренегатов. Более того, дипломаты пользовались своим иммунитетом, чтобы контрабандой провозить недовольных судьбой чехов и поляков из Праги в Пльзень.
Мне доподлинно было известно, что члены семьи Бур-Комаровского были тайно вывезены из Польши через Чехословакию в Нюрнберг именно этой подпольной дорогой.
В 1947 году была установлена подобная же связь, на этот раз американским генеральным консулом в Братиславе, чтобы помочь бандам украинских националистов-бандеровцев прорваться через горы Словакии и австрийскую границу в американскую зону оккупации.
Оказывая, при содействии католических священников и «мягкосердечных» чиновников из словацкой администрации, помощь преступным националистическим элементам, англо-американские представители стремились, таким образом, оживить у них надежды на то, что война между Востоком и Западом неизбежна.
Наиболее бесстыдным из всех действий англо-американских дипломатов, направленных против интересов чехословацкого народа, была попытка помешать выселению судетско-немецкого меньшинства. Они отказывались расселить судетских немцев в американской и английской зонах оккупации и пытались оказать дипломатический нажим на Прагу. Британское министерство иностранных дел, предавшее Чехословакию Гитлеру, теперь имело наглость читать чехам мораль о «бесчеловечности» выселения. Англичане назначили в Карловы-Вары вице-консула Бандроу, главной обязанностью которого, по собственному его признанию, было собирать материал о «зверствах» над судетскими немцами.
Без сомнения, англо-американские дипломаты надеялись создать из судетско-немецкого вопроса еще одну «проблему», подобную тем, при помощи которых им в прошлом удавалось разобщить народы Центральной и Юго-Восточной Европы.
В Польше англо-американская дипломатия проводила политику, аналогичную той, что она вела в Чехословакии. В марте 1946 года я приехал в Варшаву и зашел в гостиницу «Полония» (где временно помещались английские дипломаты). Там царила какая-то суета, люди бегали по коридорам. Я спросил у первого секретаря посольства Майкла Уинча, в чем дело, и он рассказал, что Уинтон, помощник военного атташе, хочет в субботу и воскресенье устроить «охоту за русскими».
Дело в том, что Уинтон решил «доказать» Лондону, что в районе Варшавы происходит передвижение русских войск. Теперь он вербовал для своей «экспедиции» охотников отправиться в субботу за город под тем предлогом, что там они хотят снять дачу.
Я поехал вместе с ними в красивую долину Вислы, где преобладают песчаная вересковая степь и сосновые леса. Останавливая машину у каждого из бесчисленных ларьков под предлогом покупки всяких ненужных ему мелочей, Уинтон расспрашивал продавцов (он свободно говорил по-польски) о сдающихся поблизости дачах — и кстати о русских войсках. Но его надежды найти след Красной Армии улетучились так же быстро, как и этот весенний день.
В «Полонии» в этот вечер все ходили угрюмые, с хмурыми физиономиями. «Охотникам» удалось «заметить» всего-навсего одного русского — служащего советского посольства, который мирно занимался вскапыванием грядок в саду своей дачи. Тем не менее, появившиеся в лондонских газетах россказни о передвижениях войск вокруг Варшавы продолжали муссироваться при полном молчании Форейн Офис.
У Майкла Уинча всегда наверняка можно было встретить какого-нибудь польского политического деятеля, но это неизменно бывал член одной из оппозиционных партий; в отделе печати посольства было много служащих поляков, но все они без исключения принадлежали к бывшим правящим классам. В Варшаве были иностранные журналисты; большинство их, однако, совмещало журналистскую деятельность с какими-то другими обязанностями: корреспондент Ассошиэйтед Пресс Ларри Аллен — с изданием информационного бюллетеня посольства США, корреспондент Кемсли Пресс Сельби — со шпионской работой для польских террористических банд.
