— Я займусь этим, светлейший господин. Не извольте волноваться.

В подземелье герцог спустился один. Он шел неуверенно, маленькими шажками, держась рукой за стену, чтобы не споткнуться: лестница была завалена обломками плит и кусками штукатурки. По стенам тянулись трещины, подпиравшие потолок балки опасно покосились: хифания, пробиваясь вниз, изрядно повредила подвальные этажи замка.

— Восстановим, — прошептал Акина. — Восстановим. Он нашел ее в широком коридоре, служившем когда-то складом продуктов на случай осады, Хифания лежала ровно, как хорошо выдрессированная собака, склонил уродливую голову к покоившемуся в лапах кристаллу. Рядом валялась разодранная когтями сумка.

Герцог остановился в нескольких шагах, не решаясь приблизиться. Тварь была настолько неподвижной, что казалась неживой, но глаза се настороженно следили за ним.

— Хорошая птичка, — сказал вельможа, стараясь не пускать в голос неподобающую дрожь.

Даже на таком расстоянии от Чистого Сердца Акина чувствовал его мощь, его благодатную силу. Кристалл был полной чашей, которую нельзя выпить залпом, а только маленькими, долгими глотками.

Герцог потянулся к нему, преодолевая сопротивление, и окунулся в прохладный, дающий жизнь поток. Закрыл глаза, чувствуя себя чайкой, играющей в соленых брызгах, касающейся крылом темной волны. Его тело сделалось легким, наполнилось силой и молодостью.

Успокоившаяся хифания дремала, положив морду на вытянутые передние лапы.

Он проснулся оттого, что кто-то хлопал его по щекам.

— Хёльв! Хёльв! — Лэррен крепко тряхнул его за плечи. — Ты меня слышишь? Ристаг тебя забери! Тоже мне, байбак нашелся! Хватит дрыхнуть! Давай приходи в себя!

Юноша разлепил веки. Эльф нависал над ним, как утес над обмелевшим ручейком. Низкий голос бывшего библиотекаря проникал в самое сердце, глаза смотрели неумолимо.

— Я, конечно, все понимаю — магия там, шмагия, — но я не собираюсь тащить тебя всю дорогу на своем горбу. Он у меня, между прочим, один и для переноса тяжестей вовсе не предназначен.

— Куда тащить? — с трудом выговорил Хёльв, оглядываясь.

Он обнаружил себя лежащим в карете, на заваленной подушками лавке. Сквозь неплотные шторы на окнах было видно, как скользят мимо силуэты деревьев.

— Куда-куда. В это проклятое Мертвоозерье, — отозвался Лэррен. — Могу вообразить, что собой представляет местечко с таким чудовищным названием.

Хёльв скинул с себя одеяло и сел, разметав подушки.

— Куда?! — Он яростно потер щеки.

— О, чудесное исцеление, — прокомментировал Лэррен. — Верно Риль сказала: стоит нам покинуть Хан-Хессе, как мальчик почувствует себя значительно лучше.

— Почему?

— Потому как не нравится колдуну, когда ты уезжаешь от него все дальше и назад возвращаться в мыслях не имеешь.

Юноша зевнул и тупо посмотрел на приятеля:

— Какому колдуну?

Лэррен откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

— Думай, — сказал он.

— То есть я, конечно, знаю какому, — быстро поправился Хёльв. — Но…

— Что «но»?

— Но почему?

Не отвечая, эльф порылся в сумке и достал оттуда свою любимую флягу. Отвинтил крышечку и потянул носом, вдыхая крепкий сладковатый аромат.

— Почему? — настаивал Хёльв.

Лэррен искоса посмотрел на него и сделал долгий глоток.

— Я не понимаю, это ты от долгого беспамятства стал таким глупцом или всегда им был, а я не замечал? — Юноша сделал попытку что-то возразить, но эльф не дал ему и рта раскрыть. — Ты помнишь, что тебе снилось?

Хёльв кивнул.

— Вот и делай выводы! — рявкнул Лэррен. — Сам поразмышляй, своей головой. А то носятся с ним тут все как с хромым муравьем, чаем с ложечки отпаивают, в лучшую постель укладывают, карету нанимают. Смотреть противно.

— Я…

— Да, ты. Ты обладаешь удивительным свойством влезать во что-то неприглядное, и так основательно, с размаху, что окружающие оказываются но уши заляпаны твоими проблемами. Угораздило же тебя поднять руку на несчастного Фархе! И при этом оказаться самым слабым его противником…

— Я вообще везучий, — сердито буркнул Хёльв, начиная против воли раздражаться.

Он подгреб к себе все подушки и устроил что-то наподобие кресла. Пальцами ноги подцепил плед и подтянул его к себе. Искоса наблюдая за его манипуляциями, Лэррен сделал еще один хороший глоток из фляги и решительно завернул крышечку.

— Похоже, твой призрачный друг дал опрометчивое обещание, заручившись к тому же свидетельством Ристага. А Ристаг весьма ревниво относится к клятвам его именем.

Колючее шерстяное одеяло приятно щекотало кожу, и Хёльв с наслаждением потерся о него щекой: это прикосновение возвращало его к жизни куда вернее, чем нотации Лэррена.

— А теперь маг не может попасть в Подземелья? Эльф кивнул:

— Похоже на то. Витает, очевидно, в виде духа бесплотного поблизости от места смерти.

— Ничего себе — бесплотный! — возмутился Хёльв. — Заколдовал меня так, что я чуть не преставился!

— Я не сказал — беспомощный или безвредный, я сказал — бесплотный, — ехидно подчеркнул эльф.

Оба замолчали, обдумывая сложившуюся ситуацию.

— Лэррен…

Тот вопросительно приподнял бровь, потом недовольно заворчал и полез за заветной флягой. Нехотя протянул ее приятелю.

— Значит, — медленно выговорил Хёльв, глотая обжигающее горло пойло, — значит, я должен вернуться в башню и помочь выполнить обещание, данное Амне знаешь сколько зим назад?

— Так говорит Риль, — ответил Лэррен. — Она утверждает, что в противном случае Фархе тебя попросту уморит.

— Из мести? — спросил юноша, делая второй глоток. Эльф пожал плечами: — А если и так? По-твоему, у него к тебе не должно быть никаких претензий? К эдакому агнцу безвинному?

Хёльв не ответил. С преувеличенной тщательностью отер горлышко фляги и вернул ее хозяину. Лэррен только хмыкнул и стал смотреть на дорогу. Когда под колесами застучала каменная кладка, он с наслаждением потянулся и полез в сундук за накидкой.

Карета остановилась. Послышались крики кучера, взывавшего к «растреклятым сонным олухам из конюшни».

— Прибыли, — сказал эльф и распахнул дверцу.

Хёльв осторожно переступил порог трактира и замер, озираясь по сторонам. Потом неспешно, крошечными шажками двинулся вперед, к столу, за которым сидели Риль и Мерлок.

Рядом с ними устроился опередивший юношу Лэррен. Непонятным образом он уже успел разжиться большой кружкой чего-то горячего и тарелкой присыпанных укропом сухариков.

— Почему ты так крадешься? — со смешком спросила волшебница, отставляя в сторону бокал с красным вином. — Боишься, что пол провалится?

Лэррен злорадно фыркнул и, с хрустом разломив сухарик, отправил обе половинки в рот. Мерлок приветливо кивнул Хёльву и улыбнулся. Рыцарь сидел тихо, втянув голову в плечи, — то ли стесняясь своего изуродованного лица, то ли смущаясь в непривычно большом и шумном обществе.

— Что прикажете? — прочирикала подбежавшая к столу девушка.

— Подайте мне блюдо дня, — бодро заказал эльф.

— Сегодня это…

— Неважно, — оборвал ее Лэррен. — Сделайте мне сюрприз!

Служанка сдавленно хихикнула.

— А вам? — обратилась она к Хёльву.

Тот поднял на нее глаза и заметил, что стоявший у буфета трактирщик улыбнулся и подмигнул ему узнавая. Юноша чуть приподняла со скамьи и вежливо наклонил голову.

— Мне пирогов. Побольше, — механически ответил он подавальщице. — И пива.

Когда девушка ушла, Риль вперила в него изучающий взгляд.

— Что такое?

— Я здесь уже был. — Хёльв вздохнул. — Тогда…

Выражение иронии на лице волшебницы сменилось сосредоточенностью. Она снова придвинула к себе бокал, задумчиво пригубила вино.

— У меня было время тут осмотреться — походила по окрестностям, поспрашивала… — Судя по ее тону, результаты наблюдений оставляли желать лучшего.

— И что же, эйне ма? Какова ситуация?