Его намерения совершенно ясны. Никому даже не приходит в голову, что можно понять друг друга, не пуская в ход арбалеты и аркебузы. Нам следует помнить, что Магеллан и некоторые ого офицеры научились на португальской службе в Индии презирать права других народов. Непрекращающееся разграбление чужих стран от имени короля было для них весьма почетным делом, напротив, кража нескольких безделиц, тем более лодки его королевского величества, показалась кощунством и варварством. Итак, идет подготовки к бою. Больные просят при- чести им внутренности убитых островитян, так как думают, что такая пища поможет им вылечиться. До нас не дошли сведения, была ли выполнена их просьба, последующие события и без того достаточно отвратительны. Все происходит без малейшего затруднения. После первых выстрелов европейцы уже победили. семь трупов валяются на земле, сорок—пятьдесят хижин поджигаются. Как замечает Пигафетта, местные жители были вооружены только копьями с наконечниками из рыбьих костей, они же не знали лука и стрел. «Каждый раз, когда мы ранили аборигенов, пронзая их стрелой, часто насквозь, они удивленно разглядывали, пытались вытащить и, наконец, не сходя с места погибали».

Правда, хронист во время пребывания на острове успевает разузнать как можно больше об образе жизни местных жителей. Он, например, упоминает, что некоторые мужчины имели бороды, длинные до пояса волосы носили в пучке, завязанном сзади Узлом, их идеал красоты — выкрашенные в красный или черный цвет зубы. Такой цвет зубы приобретали, видимо, из-за листьев бетеля, которые островитяне постоянно жевали. Но летописец а столь короткое время не успел это установить. И конечно, не может знать, что перед ним представители народа чаморро, распространившегося из юго-восточной части Азиатского континента и заселившего здешние острова. Они будут испанцами поголовно истреблены. Чаморро были ловкими и умелыми рыбаками и мореходами, знали в отличие от живших восточнее народностей Тихого океана гончарное дело, изготовляли ткани из луба деревьев, а также достигли удивительных высот в области культуры. Доказательства тому мы обнаружим на соседнем Тиниане. Там сохранились опорные столбы гигантских свайных построек, достигающие четырех метров высоты.

Питаются островитяне, сообщает далее Пигафетта, рыбой, кокосовыми орехами, бататом, <фигами длиной с ладонь» [видимо, бананы] и мясом разных птиц, их жилища «построены из дерева и крыты досками и связками листьев фигового дерева… спят они на очень мягкой пальмовой соломе, все помещения, как и постели, очень чистые и застелены пальмовыми циновками». даже женщин успевает рассмотреть жаждущий знаний итальянец: «Они симпатичны, нежны, кожа у них светлее, чем у мужчин, их очень черные волосы распущены и ниспадают с плеч. В поле они не работают, а остаются в хижинах и делают одежду и корзины из пальмовых листьев… Некоторые женщины натирают тело маслом кокосовых орехов и конопли».

Не известно, когда он собрал такие сведения, дошло ли до меновой торговли или необходимые продукты были просто отняты силой. Последнее наиболее вероятно, так как при отплытии 9 марта флотилию преследовали лодки местных жителей. На испанцев обрушился град камней. Опять моряки восхищаются ловкими суденышками. Те, кто ими правит, проявляют презрение к громоздким каравеллам — они проворно проскальзывают между кормой каравелл и пришвартованными к ахтерштевню лодками. Поэтому Магеллан назвал те земли (острова Латинских парусов), но скоро название (<Воровские> острова) снискало большую популярность. В наше время это открытие Магеллана известно как Марианские острова, названные так в честь одной из испанских королев. А остров, где все это случилось, был, судя по всему, Гуам.

Оттуда флот движется на юго-запад, пока на горизонте, не появляется земля. Это остров Самар на востоке Филиппин. Генерал-капитану он показался населенным. Не желая повторения каких бы то ни было инцидентов, Магеллан поворачивает на юг, к безлюдному, видимо, островку Хомонхон. Как только бросили якоря, он распорядился доставить больных на берег и устроить в палатках, а также велел забить для них свинью — самое ценное из захваченной на Гуаме провизии. Вот и закончились «три месяца и двадцать дней». Несколько удивительным кажется то обстоятельство, что Магеллан регулярно навещает хилых и хворых. Он внушает им не падать духом и не унывать, самым слабым собственноручно разливает и подает кокосовое молоко. Что подвигло сего сурового мужа на самаритян: скую службу? Не благодарность ли за все, ведь он подозревает, что открытый им еще неизвестный в Европе архипелаг является мостом в царство пряностей. Знает ли он, что сбылась мечта Колумба? Лес с буйной растительностью, из которого доносится пение птиц, переливающихся всеми цветами радуги, бамбуковые рощи, запах сандалового дерева, витающий в воздухе, — это же Индия! Эти пальмы с разлапистыми, похожими на перья листьями он видел раньше в Гоа, а теми сверкающими орхидеями с цветами наподобие бокала он любовался уже в Малакке.

Архипелагом Святого Лазаря называет Магеллан новый островной мир, так как он был открыт в день святого Лазаря. может быть, сам святой заступник взирает сейчас с удовлетворением с небес на выздоравливающих больных и увечных.

Мы жизнью наслаждались до упоения только тогда, когда дерзали.

Георг Форстер

Уже через два дня после прибытия на Филиппинские острова встретились местные жители. Девять мужчин бесстрашно подплывают к кораблям и, как показалось Пигафетте, проявляют большое дружелюбие. Поймут ли прибывшие малайского раба Энрике, знают ли они что-нибудь о драгоценных пряностях? Но попытка Энрике не увенчалась успехом. Тогда Магеллан велит продемонстрировать образцы, которыми его снабдила Каса де Контратасьон: гвоздику, корицу, перец, мускатный орех, имбирь, золото. Без удивления, по-деловому, выкрикивая незнакомые слова, осмотрели гости выложенные вещи и заявили, что все это есть поблизости. Счастливый, многообещающий миг в жизни Фернана де Магеллана! На радостях он велит пажам угостить гостей, которые, по всей вероятности, просто проплывавшие мимо рыбаки, и дарит им «красные колпаки, гребни, колокольчики, ленты и другие вещицы». Смущенные островитяне в свою очередь передают ему все, что у них было с собой: немного пальмового вина, несколько кокосовых орехов и рыбу. Они обещают через четыре дня снова приплыть и привезти продукты. Магеллан велит дать залп из нескольких пушек. Таким образом, он демонстрирует островитянам не только радушие, но и мощь. Матросам едва- едва удается удержать этих достойных сочувствия детей природы, пытавшихся прыгнуть в воду, так их напугал грохот залпов. Расстаются они, однако, вполне дружелюбно.

Остров оказался надежным убежищем. Уверенность в благополучном исходе успокоила умы. Местность назвали Воды Доб-рог Предзнаменования, так как на острове кое-кто заметил в родниках золотоносный песок. Самое благоприятное воздействие на изнуренных людей оказали кокосовые орехи: их молоко и приятная мякоть очень быстро поставили больных на ноги. Поэтому нет ничего удивительного, что записи Пигафетты пестрят хвалебными отзывами о кокосовой пальме. Ведь ее дары не только подкрепляют европейцев, но и являются основой питания для всех жителей тех областей мира. Например, он описывает, как делаются зарубки на деревьях, чтобы получить сок для приготовления вина, как из волокон, сдираемых со <(скорлупы» кокосовых орехов, плетут канаты и циновки, а из сердцевины получают масло.

Через четыре дня, сдержав обещание, снова появляются местные жители. Они привозят пальмовое вино, апельсины, кокосовые орехи и петуха. Кое-кто из них носит в ушах золотые серьги или браслеты на руках. Записи показывают, с каким вожделением рассматривают испанцы эти вещи. Итальянец назвал услужливых островитян кафрами — обобщающее понятие для всех темнокожих людей, не исповедующих христианство. В скором времени ему придется столкнуться с многочисленными этническими группами малайского и индонезийского происхождения, которые он не различает, поэтому впредь речь может идти только об индонезийцах и малайцах в целом. Удалось установить, что первые филиппинцы, с которыми тогда столкнулась экспедиция, относились, по всей вероятности, к племенам висайя28. Пигафетта также сплошь и рядом упоминал королей, но этот титул не следует принимать всерьез, так как речь идет всего лишь о феодальных князьках, в лучшем случае о правителях островов.