– Теперь залезай, – приказал Стенли.

Так как Гиббонс не сразу смог это сделать, один из них подтолкнул его сзади. Гиббонс налетел на табурет, ударившись о него грудью. Тупая боль, как от старого синяка, разошлась по левой стороне груди. У него было такое ощущение, что, не выпей он болеутоляющее, сейчас бы расплакался. Поднявшись с некоторым трудом, он устроился на табурете. Сдернув наушники с окровавленной головы Догерти, Стенли сматывал тянувшийся от них провод.

Живчик задвинул раздвижные двери.

– Поехали, – сказал ему Стенли.

Маленький гаденыш засунул экскалибур в карман пальто, сел за руль, завел мотор, и фургон, взвизгнув, тронулся с места.

– Куда ехать, Стенли?

– Поезжай мимо стоянки. Посмотрим, взял ли Беллз машину. Надо его найти.

– Ладно. Хорошая мысль.

Стенли уставился на сложное оборудование, установленное в фургоне. Ни дать ни взять шимпанзе, попавший в космический корабль. Осторожно вытаскивая штекер наушников из гнезда, он поджал губы и нахмурился. Внезапно с потрескиванием ожил динамик на стенке фургона. Из него доносились неравномерно накатывающиеся звуки статических разрядов. Стенли протянул наушники Гиббонсу:

– Как эта штука работает?

Гиббонс рассмеялся:

– Это не меня надо спрашивать, приятель. – Он ткнул большим пальцем через плечо. – Как с этим управляться, знает тот парень, которого ты оставил на тротуаре, а не я.

Стенли пристально посмотрел на Лоррейн.

– Мне кажется, вы сказали, что их можно выследить. Так?

Лоррейн стиснула зубы, затем бросила обвиняющий взгляд на Гиббонса:

– Я думала, ты сможешьвыследить их с помощью этого оборудования.

Гиббонс покачал головой:

– Вы оба смотрите слишком много фильмов о Джеймсе Бонде. Передатчик, который носит Тоцци, очень ненадежный. Чтобы поймать сигнал, нужно находиться не дальше чем в четверти мили от него. А если Тоцци будет в здании из стальных конструкций или одна из таких конструкций отгородит передатчик от приемного устройства, можете и вовсе про него забыть.

– Но вы ведь слышали его, когда он был в универмаге, – запротестовала Лоррейн.

Гиббонс пожал плечами:

– Это старое здание. Не знаю. Спросите Догерти.

– У меня голова болит от этой чертовой штуки, – проворчал Стенли, глядя на динамик, и хотел вставить штекер наушников в гнездо, чтобы отключить его.

– Оставь его, – выпалила Лоррейн. – Вдруг что-нибудь услышим.

Гиббонс пронзил ее взглядом. Он убьет ее. Это точно. Она тоже посмотрела на него с вызовом и гневом.

– Не выключай. Я хочу знать, что с Майклом.

– Да, – заговорил сидящий за рулем Живчик, – я тоже хочу знать, что с моей сестрой. От этого психа Беллза можно чего угодно ждать.

– Заткнись! – завопил Стенли.

Гиббонс протянул руку к регулятору звука и прикрутил его. Лоррейн гневно смотрела на него. По какой-то причине она на него здорово злилась – неужели только из-за того, что он вел себя как зануда?

– Эй, Стенли, смотри. Машина все еще здесь. – Через ветровое стекло Живчик показывал на стоянку на Тридцать четвертой улице за Девятой авеню. Серебристый «БМВ» стоял там передом к выходу. В нем никого не было.

Две патрульные машины нью-йоркской полиции неслись по Тридцать четвертой улице им навстречу с включенными сиренами и мигалками. Никто не произнес ни слова. В этом не было необходимости. Нетрудно было догадаться, куда направляются копы.

– Здесь направо, – сказал Стенли.

Живчик повернул перед большим зеленым знаком с надписью «Туннель Линкольна».

– Но так мы снова попадем в Джерси, Стенли. – И хотя он уже ехал по въездной дороге в туннель с односторонним движением и не мог повернуть назад, его одолевали сомнения. – А как же Беллз... и Джина?

– Не волнуйся. Я знаю Беллза. Я знаю, куда он делся. – Голос Стенли звучал мрачно.

– Да? Откуда? – Очевидно, Живчик действительно беспокоился о сестре.

– Его все ищут. Показывают по телевизору, и все такое. Я знаю его. Он с ума сходит, думая об этом. – Стенли взглянул на Гиббонса. – Может, вдобавок думает, что убил агента. Ты ведь из ФБР?

Гиббонс кивнул. Его подмывало сказать, что Беллз стрелял еще и в специального агента Петерсена, но он решил не раздражать Стенли. Если он хочет поговорить, пусть говорит.

– Насколько я знаю Беллза, – произнес Стенли, – он поехал туда, где чувствует себя в безопасности. Есть только одно такое место. Он здорово умеет держать себя в руках, но я видел, как он выходит из себя. Надо найти его раньше. И увезти, пока его не зацапали. – Стенли говорил сам с собой, уставившись на пистолет, который он держал в руке, намечая, очевидно, какой-то план.

– Ты это о чем? Что бывает, когда он выходит из себя? – Уметь бы читать мысли Стенли.

Стенли посмотрел на Гиббонса глазами бассет-хаунда, но оставил его вопрос без ответа.

Живчик оглянулся:

– Так куда он поехал, Стенли?

– Ты знаешь.

– Нет. Только не туда.

Стенли не ответил.

– Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – Внезапно Живчик вышел из душевного равновесия.

Гиббонс был в замешательстве. Все это ему очень не понравилось.

Когда фургон въехал в туннель, освещенный светом фонарей, ровное потрескивание в динамике стало затихать. Лоррейн уставилась на динамик, потом запрокинула голову и вздохнула:

– О Господи.

1.22 дня

– Идите. Не останавливайтесь. Просто идите.

Тоцци хотелось задушить этого ублюдка. Они с Джиной, держась за руки, поднимались по ступеням метро, словно парочка влюбленных, как того и хотел Беллз, но сукин сын все равно продолжал давать указания. Он шел прямо за ними, нацелив на них пистолет сквозь карман пальто, и не переставая требовал в своей монотонной приглушенной манере, чтобы они шли вперед. Тоцци Богом поклялся убить этого ублюдка. За Гиббонса.

При мысли о Гиббонсе, лежавшем на полу – одна нога вывернута назад, безжизненные руки закинуты за голову, – у Тоцци мутилось в голове. Ему хотелось вырвать у Беллза сердце. Гиббонс.Он убил Гиббонса.Ублюдок поплатится за это. Сильно поплатится. Тоцци так хотелось расквитаться с ним, что у него дрожали руки.

Когда они поднялись наверх и вышли на солнечный свет на углу Шестой авеню и Спринг-стрит, там, где кончается Сохо, Тоцци искоса взглянул на Беллза.

Беллз ухмылялся, как ящерица.

– Тебе ведь приятно, правда, малыш Майки? Держать Джину за руку, бродить по улицам. Может, нам зайти в какую-нибудь картинную галерею, раз уж мы здесь? Ты ведь это любишь, Джина?

– Пошел ты, Беллз.

Беллз рассмеялся.

– Какое образное, живое выражение, Джина. Не знаю, почему Живчиком называют твоего брата.

Тоцци попытался его утихомирить:

– Куда мы идем, Беллз?

– Тебе-то что, Майки? У тебя есть девушка. Вот и радуйся.

– Ладно, ладно.

– Ты хочешь сказать, что не рад? Ну же, Майки, скажи честно. Тебе же до смерти хочется трахнуть Джину. А может, ты уже переспал с ней. Так ведь. Майки? Ты уже пару раз имел ее и теперь больше не хочешь с ней знаться? Так, что ли? А в чем дело? Она храпит?

Тоцци покосился на Джину, но она смотрела прямо перед собой. Он не был уверен, что Беллз просто строит догадки относительно его и Джины. Может, он знает, что произошло тогда днем в ее квартире.

– Скажи мне, хороша она, Майки?

Джина резко обернулась, стекла ее очков сверкнули.

– Кончай, Беллз. Это совсем не забавно.

– Правда? А когда-то ты считала меня забавным.

Тоцци попытался поймать ее взгляд, но она снова смотрела прямо перед собой.

Они миновали старомодную парикмахерскую и мастерскую по ремонту ювелирных изделий, направляясь на восток к Западному Бродвею, где располагались дорогие магазины и галереи. И везде полно народа. В метро, стоя плечом к плечу с другими пассажирами, Тоцци думал о пистолете в кармане Беллза, и ему было очень не по себе. Он боялся, как бы что-нибудь не вывело Беллза из себя и он не начал палить снова, как в универмаге «Мэйси». По счастью, в метро ничего не случилось, но Тоцци знал, что от людных мест им лучше держаться подальше.